Друиды Русского Севера - Евгений Лазарев

Конечно, Новым годом назывались в истории человечества и другие великие праздники годичного круга: весеннее равноденствие (мистическое раскрытие райских врат), а также равноденствие осеннее, подводящее итог летним делам и заботам. Но, по мнению многих ученых, досконально изучивших сакральные ритуалы различных народов, именно зимнее солнцестояние было древнейшей датой празднования Нового года (современный обычай начинать Новый год с 1 января близок именно к этой традиции). Причем эту изначальную традицию нередко связывают с северным полярным материком (Гипербореей, Арктогеей).

Если приуроченность новогодних ритуалов к зимнему солнцестоянию может расцениваться как признак гиперборейской ориентации той или иной культуры, то таковой является и культура айнов — народа, некогда населявшего значительную часть Японских островов, Сахалина, Курил и отчасти Приамурья. Этнографы и археологи не пришли к единому мнению относительно происхождения айнов: по антропологическим признакам, необычным для современных народов Дальнего Востока, их нередко сближали с европеоидами или палеоевропейцами, но также и с австралоидами, и с полинезийцами, и с далекими предками палеоазиатов… Во всяком случае, считается доказанным, что айнов в значительной степени можно считать прямыми потомками древнейшего, палеолитического населения этого края, который тогда еще не был архипелагом островов, а составлял одно целое с азиатским материком, в частности с нынешним шельфом Охотского моря.

Культура этих протоайнов была, насколько можно судить, весьма высокой (по-видимому, в последующие тысячелетия, в «историческую» эпоху, в некоторых сферах этой культуры имел место регресс, вызванный как внешними, так и внутренними причинами). Достаточно сказать, что керамика у протоайнов появилась около 12 тыс. лет назад! То есть в этом отношении дальневосточный очаг цивилизации можно сопоставить с ближневосточным очагом, значимость которого для истории культуры давно стала аксиомой.

И в наследии айнов немало реалий, которые в контексте нашей главной темы могут быть соотнесены либо с полярным символизмом, либо с комплексом представлений о Гиперборее, северной прародине. В частности, это относится к мотиву лабиринта и его разнообразным изображениям, столь распространенным среди народов Севера и имеющим, несомненно, гиперборейское происхождение. В легендах айнов напрямую говорится, что корабли их предков некогда пригнал ветер с севера, причем ветер этот — «хороший». Краниологически, т. е. по строению черепа, айны обнаруживают близость с предками северных монголоидов и с индейцами, хотя густая борода сближает их скорее с европеоидами; айнов, живших на территории Российской империи, на Курилах, в прошлом иногда именовали «мохнатыми курильцами».

С европейскими преданиями о гипербореях коррелируют такие особенности айнской культуры, как почитание лебедя, следы культа Великой Богини, а также представления о том, что предки айнов были крылатыми (вспомним «летающих гипербореев» античной традиции). Некоторые ученые, суммируя данные по этнографии и мифологии айнов, считали их остатком белой расы, жившей некогда на Севере (вплоть до Северной Америки).

Косвенное свидетельство высокой культуры этой гипотетической расы — легенда об утрате айнами своих книг. Конечно, эту легенду можно посчитать сравнительно недавним заимствованием у японцев или из континентальных «письменных» культур. Либо же это напоминание об айнской пиктографии, истоки которой (уже не легендарные, а вполне реальные) прослеживаются по крайней мере на 3 тыс. лет назад. Впрочем, определенное сходство с континентальными культурами не препятствует соотнесению айнской протокультуры с широко понимаемым гиперборейским культурным единством.

В этом контексте можно даже предположить, как выглядели гипотетические книги, утраченные айнами. В древнейших письменных источниках Китая (ок. 1300 до н. э., эпоха династии Шан) — кратких надписях на кости, раковинах и бронзе — есть знак «книга»: изображение табличек, возможно, деревянных, связанных шнурком. Не такими ли были утраченные «гиперборейские» книги айнских преданий?

Прослеживается возможный гиперборейский контекст и в языке айнов — уникальном языке-изоляте, лишь условно относимом к палеоазиатским (отдельные схождения с языками различных семей у него есть, но их недостаточно для уверенного соотнесения языка айнов с какой-либо одной семьей). Язык айнов сохранил и имя их прародины: неведомая страна Пан где-то за морем, или мифическая местность Рурупа; последнее название истолковывается, на основе айнской этимологии, как «Северный край моря» (в некоторых легендах говорится о миграции с запада или юга, но это может быть воспоминанием о перемещении айнов в историческую эпоху на северо-восток Японского архипелага под натиском японцев).

Некоторые слова в языке айнов могут предположительно восходить к тому сакральному борейскому лексикону, который мы пытались отчасти реконструировать в этой книге. Это, например, айнские слова «кара» — добывание священного огня высверливанием и «кар» — «изготовление» (см. символику Полярной горы, созданной на заре творения мира); «кэма» — «кровь» и «кам» — «плоть» (в связи с представлениями, реконструируемыми в главе «Гиперборейская алхимия»). К гиперборейской, доностратической лексике могут восходить айнские слова «ан» — «я» (личное местоимение 1 л., ед. ч., ср. афразийское, коптское «анок»); «ре» — «имя» (ср. афразийское, древнеегипетское «рент»); притяжательная частица «ун», свойственная (в общей форме N) также и ностратическим, и палеоазиатским языкам…

Отдельные айнские слова, схожие по звучанию с индоевропейскими, близки к ним и семантически, хотя при этом обнаруживается несколько неожиданный (впрочем, вполне объяснимый) смысловой сдвиг. Так, «человек» по-айнски — «гуру» (или «куру»), что можно сопоставить не только с валлийским gwr (читается «гур»), «человек», но и с санскритским «гуру» — «учитель». Айнское «мат» (варианты «мах», «ма»), «женщина» без комментариев соотносится с литовским materis, «женщина», и с обще индоевропейским mater, matar, мат(ер) ь. А вот «умирать» по-айнски — «рай». И напрашивается «ненаучный» (по крайней мере, внелингвистический) вывод: эти айнские слова (входящие, кстати, в состав базисной лексики) передают «идеальный» смысл соответствующих понятий. «Человек» — это, в идеале, мудрый учитель, «женщина» — мать, а умерший должен, в оптимальном случае, попасть в рай…

Неожиданные соответствия можно усмотреть и в айнском слове «вэн» — «злой»; это слово означает также болезнь сумасшествия. В индоевропейском (древнегерманском) контексте это могло бы указывать на предпочтение мифологических «асов» (впрочем, как будто не засвидетельствованных в айнском языке) их противникам «ванам». И если культура айнов сохранила реликты гиперборейского, палеоарктического прошлого, то и для противопоставления «асов» «ванам» можно предположить сходный возраст, значительно превосходящий любые индоевропейские реалии (разумеется, на нынешнем уровне наших знаний о прошлом айнов это утверждение нельзя считать доказанным).

Возможно, к наследию «Охотской Атлантиды» эпохи верхнего палеолита восходят и многие аспекты в культуре нивхов — коренных жителей Сахалина и Нижнего Амура, чей язык столь же уникален, что и у айнов (с айнским он не образует устойчивых связей). И в наследии нивхов также заметны черты, которые можно определить как доностратические, борейские. Это, например, представления о «горных людях» (палангу): согласно некоторым нивхским преданиям, они живут в каменных столбах и утесах, по описанию очень похожих на одну из разновидностей лапландских сейдов — скалы причудливой формы, в которых обитает дух сейда.