Муж мой - шеф мой? или История Мэри Блинчиковой, родившейся под знаком Тельца - Елена Ларина

На улице мороз набросился с какой-то прямо неприличной силой, а я как назло забыла дома шапку. Почему я не родилась в Италии, где круглый год цветут оливы? Ненавижу холод! Можно обмотаться шарфом, но так я буду похожа на пленного фрица… А, наплевать, здоровье дороже! Пусть думает что хочет.

— Степан Борисович, я опаздываю, — господи, как холодно!

— Мэри, послушай… С Инессой меня связывают чисто деловые отношения, и я не могу уволить ее, — говорил Полозов.

Я наблюдала за его лицом. У Сашки на морозе нос мгновенно краснел, а Степану, похоже, ничуть не было холодно. Оно и неудивительно, господин Полозов у нас не просто «стар», он — «суперстар»! Как же прекрасно быть молодой и красивой и знать, что от твоего слова зависит чье-то счастье! Это уже Тургенев какой-то пошел, одернула я себя.

Но несмотря на замерзшие ноги и руки — почему я не послушалась маму и не взяла теплые меховые варежки? — я наслаждалась моментом. Этот красавец-мужчина, состоявшийся и успешный бизнесмен, о котором было пролито столько девичьих сладких слез, стоял чуть ли не по стойке смирно и с немой страстью смотрел мне в глаза.

Раздался скрип тормозов, и темная спортивная иномарка лихо затормозила у дверей. Лицо Степана перекосила болезненная гримаса.

— Здравствуй, дорогой! — выпроставшись из авто, к нам подходил крайне неприятный тип.

Свет от фонаря упал на него и осветил угрюмую нагловатую физиономию с черной повязкой на глазу. В отличие от потешного заведующего шахматной секцией в Васюках, от типа веяло нем-то мрачным и подозрительным. Неужели он прибыл на праздник?

На меня он не обратил ни малейшего внимания. Ну и хам!

— Поднимайся, я сейчас, — раздраженно кивнул ему Полозов, и одноглазый скользнул внутрь.

— Мэри, я бы хотел отметить вместе Новый год, но я догадываюсь, ты не согласишься, — осторожно начал Степан.

— Абсолютно правильно догадываетесь!

— Хорошо, ну хотя бы в Рождество мы можем встретиться? Мне так много надо тебе сказать… — тон Степана был умоляющим.

— Вы заболеете, у вас ботиночки на тонкой подошве! — я засмеялась, чмокнула вконец растерявшегося Полозова в щечку и побежала к метро, крикнув уже на ходу: — Позвоните мне!

В ресторане было тепло и комфортно. Мы сидели на втором этаже у окна, и я лениво наблюдала за снующими по набережной автомобилями и одинокими пешеходами. На столиках горели свечки-елочки, создавая интимную расслабленную обстановку. Я чопорно восседала на стуле с прямой спинкой и переваривала только что услышанное. Вернее, пыталась это сделать. Полозов только что сказал мне, что на днях принял окончательное решение и подал документы на развод.

Он подлил в мой бокал из экзотической бутылки, мы чокнулись. Густое терпкое вино вывело меня из удивленного оцепенения. Я не совсем понимала, какова должна быть моя реакция, и осторожно спросила:

— И что будет потом?

Он обворожительно оскалился.

— Потом — будет потом. Мэри, я обеспечу тебя всем, у тебя будет все, чего только ты ни пожелаешь. Всеполнейшее путамадре!

Я прикрыла глаза, и лавина воспоминаний захлестнула меня: местечко «Валенсия», Сказочные сады Гесперид, керамические разноцветные рыбки и заставляющий забыть обо всем на свете взгляд…

— Прямо-таки всем-всем? — я решила немножко пожеманиться, продлить сладостное мгновение.

— Ну, луну с неба я, конечно, не осилю, но остальное…

Он, наверно, ждал вопроса о том, женится на мне или нет, но я твердо решила первой эту тему не поднимать. А вдруг на самом деле он собирается сделать мне предложение? Какая-то мысль все не давала мне покоя. Чего-то не хватает, или я упустила нечто очень важное?

— Дорогая, ты великолепна. Я вдруг понял, что все это время любил лишь тебя одну, — заявил он и проникновенно посмотрел.

Звучало красиво, но только почему я об этом не знала все это время? Как будто читая мои мысли, он добавил:

— Только я не знал этого…

— А когда узнал? — машинально вырвалось у меня.

— Когда увидел тебя на лестнице в офисе, помнишь?

— А до этого не любил?

Он на секунду смешался, но затем быстрым уверенным движением сгреб мои руки в свои. Я замерла: неужели он думает, что вернуть былое так просто и легко, стоит лишь повторить то, что было, и…

— Мэри, любимая, ты — потрясающе красивая женщина. Умная, добрая, но… Ты так недоступна… — голубые глаза-льдинки чуть прикрылись, низкий голос обволакивал. — Тогда ты была другой, девочка, но я готов терпеть эту твою холодность, ты не представляешь, как тебе это идет…

Ночь, берег океана, сильные долгожданные руки и запах мужчины, изнывающего от желания… Как давно это было, он держал меня всю в своих объятьях, и небо улетало далеко-далеко… «Я тогда моложе и лучше, кажется, была…»

Перстень сверкал, и хрипловатый голос сулил блаженство, и в глубине глаз темнела бездна, но чего-то не хватало. Может быть, я слишком увлеклась своей ролью, ролью стервы? Чего еще надо для полного счастья — красив, богат, умен и обаятелен! Я, попросту говоря, сбрендила.

Но моя верная подружка-интуиция тихонько, но настойчиво нашептывала мне на ушко: «Мэри, это не твое, забудь его, Мэри…»

Самозабвенно прикрыв веки, Полозов нежно ласкал мои руки. Что же это, «Укрощение строптивой», вторая серия? Ах да, сегодня Рождество, и я с исполнительным директором холдинга «Айс-Парадайс» отмечаю праздник в ресторане.

Запищала трубка. Чертыхнувшись, Полозов нажал на кнопку.

— Да?

В трубке была Инесса. Она орала так, что ее гневные вопли доносились до меня через тоненькую мембрану. Лоб Полозова прорезали глубокие складки, перстень волчком закрутился на пальце — так было всегда, когда Степан нервничал. Он долго, словно в ступоре, слушал Инессу и наконец, устав, дал отбой, предварительно буркнув: «Перезвоню». Вид у него был премрачный.

— Так что там с трубами? — весело поинтересовалась я, пригубила бокал и сделала глоток. — Прости, но я невольно слышала почти все, она так громко разговаривала…

Настроение у меня было превосходное.

По настоянию Степана я снова называла его на «ты» — это было забавно. За окном падал настоящий рождественский снег хлопьями — значит, мороз пошел на убыль, — и сидеть в тепле и уюте с бокалом вина было так хорошо! Было даже слишком хорошо, по-киношному, и даже разъяренная Инесса вписывалась в сюжет — должны же влюбленные преодолевать препятствия на пути к неземному блаженству. Зачем ты обманываешь себя, Мэри, задала вопрос въедливая вторая половинка, — где ты видишь влюбленных?

— Инесса переехала, и в новом месте в подъезде прорвало трубы. — Степан мудро решил, что врать и сочинять что-либо на ходу незачем.