Муж мой - шеф мой? или История Мэри Блинчиковой, родившейся под знаком Тельца - Елена Ларина

Примерно раз в неделю я уступала настойчивости Полозова, и мы встречались. Выбор места всегда был за мной, и я пользовалась этим на полную катушку. Полозов безропотно терпел балет в Мариинке, выставки и вернисажи в Манеже и даже походы в Эрмитаж. Ресторанов я старалась избегать — соблазн, конечно, был велик, но я боялась, что Полозов выпьет и станет неукротим, а постель еще не входила в мои планы. Тем более что я не собиралась делить его с кем-либо другим…

Полозов очень долго скрывал от меня наличие любовницы, по словам Полозова, «бывшей». Я давно не была маленькой наивной дурочкой и морально была к этому печальному факту готова, но когда удостоверилась, все равно расстроилась. Любовницу звали Инесса, а занималась она в офисе — кроме как исполнительным директором — юридическими вопросами.

Степан уверял, что давно не спит с Инессой и она просто ценный толковый работник холдинга, но я сомневалась в этом. Времени с ней он проводил предостаточно: почти каждый раз, когда Степан бывал в офисе, они уединялись в его кабинете, да и вечерами, по словам верного Муханова, часто куда-то уезжали. Видеть ее не доставляло мне никакого удовольствия, и я избегала общения с ней, то же самое можно было сказать об Инессе. Надо отдать ей должное — она отличалась умом и сообразительностью и никогда не нападала на меня, во всяком случае пока.

Также где-то существовала законная супруга, холеная неприступная дама, которую я имела честь видеть тогда на фуршете. Здесь начиналось самое интересное — в последнее время Полозов все чаще и чаще говорил о том, что скоро разведется и поступит «в мое полное распоряжение».

Я предоставила событиям развиваться своим ходом и ждала. Степан смотрел на меня с обожанием и выполнял практически любые желания. Подарков его — боже, чего мне это стоило! — я не принимала, отвергая их с гордым видом, и это заводило его еще больше.

Перед Новым годом, как и всегда, повсюду царила предпраздничная сумасшедшая суета. Был последний рабочий день. Увешанный разноцветными гирляндами, дедами-морозами и всякой новогодней чепухой, офис походил на веселый игрушечный магазин. Никто давно не работал — все готовились к грандиозному застолью.

Степан сидел на краю моего стола и, игриво покачивая ногой, уговаривал остаться на праздник.

— Мэри, я очень прошу — останься, это будет твой первый Новый год в фирме, а потом мы куда-нибудь уединимся и поговорим… — в хрипловатом голосе явственно зазвучали интимные нотки, светлые глаза медленно прикрывались.

О, я слишком хорошо знала этот голос и этот взгляд! Но пока он не разделается с женой и мымрой, я буду стоять на своем и не сдам позиций.

— Степан Борисович, вы же в курсе, в университете зачет и мне нужно будет уйти, — пропела я, перебирая и сортируя папки.

— Но послушай! — Степан наклонился через груду бумаг и попытался обнять меня.

Целая стопка документов поехала и рухнула на пол, один из телефонов стоял на самом краешке и вот-вот собирался сделать то же самое. Со стороны мы смотрелись, наверно, забавно: исполнительный директор почти лежит на столе, а его секретарша вяло сопротивляется, отмахиваясь договорами и факсами.

Дверь распахнулась.

— Всем привет! — как обычно внезапно, в комнату ворвалась Инесса.

Одета она была — тоже, впрочем, как обычно, от кутюр, то есть умопомрачительно и очень похоже на наряд Мэри Поппинс: ярко-синее платье и ослепительно белый воротничок. Помнится, она еще пела: «Ах, какое блаженство знать, что я — совершенство, знать, что я — идеал…» Полозов, закусив губу с досады, поправлял галстук.

Сейчас начнется! Молниеносно оценив рекогносцировку, Инесса ринулась в бой.

— Дорогой, — подлетела, и обняла, и поцеловала, и воротничок поправила.

Я даже позавидовала такой энергии и упорству. Видит же, как Полозов на меня смотрит, а до последнего борется! Ну да ладно, пусть голубки воркуют, а мне надо работать. Собрав с пола рассыпавшиеся документы и приняв независимый вид, я уселась на место и продолжила разбирать завал из бумаг. Это — в отдел коммерческой недвижимости. Эту папку от Наума — в загородную. А это почему у меня валяется, давно должно быть в отделе аренды! Да, Мэри, бить тебя некому, совсем обленилась. Не обращая ни на кого внимания, я взяла трубку местного аппарата.

— Алло, аренда? Виталик? Пошли ко мне, пожалуйста, кого-нибудь договора забрать… Спасибо.

— А еще, милый, я хотела тебе сказать, что все утро не могла найти твои перчатки, ну помнишь, те, замшевые, мы их покупали в Париже… — Инессу нисколечко не смущало, что Степан раздраженно отстранял ее рукой и смотрел в мою сторону.

— Здравствуйте, компания «Айс-Парадайс», — надо же, еще остались работающие люди! Никогда прежде телефонный звонок так не радовал меня. — Подождите, пожалуйста, я попытаюсь…

— Но твоя мама всегда говорила, что синий цвет… — трескотня не умолкала ни на секунду, Инна висла на Степане.

Обрезкин хотел было зайти, уже просунулся, но замер на полдороге и быстро закрыл за собой дверь.

— Но мы должны непременно поехать к Всеволоду Анатольевичу, иначе…

Вся сцена напоминала плохой водевиль. Инесса не замолкала ни на секунду. Степан отвечал ей невпопад, но смотрел при этом на меня. А я наконец оторвалась от бумаг, посмотрела на Степана и — ничего не почувствовала. Нет, не так. Я чувствовала торжество. Не волнение, не восторг, не желание, а — мрачное удовлетворение. Раньше я думала, что только в кино и книгах бывает, что месть совершается и справедливость торжествует. И еще какая-то маленькая, едва ощутимая мыслишка болталась глубоко-глубоко внутри, никак не позволяя себя обнаружить.

Я взглянула на часы. Ух ты, начало шестого, надо собираться. В университет пора — сегодня, между прочим, зачет по «Международным экономическим отношениям», а я почти не повторяла лекции! Препон, конечно, симпатяга, мучить не будет, но совсем неподготовленной идти сдавать — неудобно!

Полозов заметался, но Инесса вцепилась в него крепко. Как обезьяна на пальме, подумала я. Но — довольно красивая, прямо-таки «совершенная» обезьяна.

Мурлыча под нос песенку Анны Герман про то, как «красивая и смелая дорогу перешла», я быстро раскидала оставшиеся документы по ящикам и папкам. Завала больше не существовало, и я победно улыбнулась. Голубки о чем-то заспорили, но я не хотела вникать в их разборки.

— …но, Степушка, это потрясающее место, от него просто глупо отказываться, — втирала Инесса.

— Мы обсудим это после!..

Так, из аренды так никто и не пришел. Ну еще бы, они, скорее всего, уже шампанское открывают. Им же хуже, мое дело — предупредить. Я положила яркую желтенькую папочку на край стола, подхватила сумочку и не спеша, с достоинством направилась к выходу. Уйду по-английски — не прощаясь.

— Мэри, подожди!

Степан бежал за мной, перемахивая за раз через несколько ступенек. Какой он все-таки спортивный и сексуальный, мелькнуло в голове. Я пролетела мимо огромной нарядной елки в холле — наверно, все напьются и будут водить вокруг хороводы — и рванулась на воздух.