Когда закончится осень - Бет Ринью

— Если что, я прямо за дверью. — Приподнявшись на цыпочки, сестра поцеловала меня в щеку. — Обещаю.

Она произнесла все те же самые слова, которые говорила мне в те ужасные ночи, когда самоотверженно делала все во имя моего утешения.

— Итан, — еще раз позвал меня отец.

Я закрыл глаза, всячески пытаясь совладать с собой. Подойдя к кровати, скользнул взглядом по истощенному телу передо мной, которое когда-то было массивным и сильным.

— Мальчик мой. Сынок. Спасибо, что приехал.

— Я тебе не мальчик. Я мужчина. Взрослый мужчина, который, увы, никогда не знал отцовской любви.

— Мне так жаль, Итан.

Он жадно хватал ртом воздух, пока я стоял и просто смотрел на него, в какой-то степени упиваясь моментом.

— Не стоит тратить время на извинения. Я все равно не приму их. Каждый из нас прикармливает своих демонов, обрекая себя на то, чтобы жить с ними вечно, без возможности сбежать, даже после смерти.

— Итан, это же было так давно. Я… я изменился… и хотел, чтобы ты… — Отец снова сделал паузу, чтобы вдохнуть столь необходимый ему воздух. — Но ты так и не впустил меня в свою жизнь.

Я отвернулся от него и устремил свой взгляд в окно с видом на крышу.

— Ты изменился? — не глядя в его сторону, выпалил я. — Что сказать, рад за тебя. Рад, что ты вот так вот запросто смог забыть о всей той боли, которую причинил мне и маме. — Я вновь решился посмотреть на отца. — Только мне никогда не забыть этого. Я буду продолжать жить со всеми физическими и душевными шрамами, которые ты оставил, до конца своих дней. — Мне едва удавалось сдерживать слезы. Нельзя было позволить ему увидеть, как я плачу. — У меня был сын, которого я любил больше всего на свете. И, клянусь, я бы убил каждого, кто посмел поднять руку на него. В голове не укладывается, как ты мог позволять себе такое по отношению к собственному ребенку. Да, я был чертовски хорошим отцом! — на эмоциях я сорвался на крик. — Но мне не представилось шанса… — Я проглотил комок в горле, собирая свои мысли в кучку. — А кому-то вроде тебя… Сущая несправедливость…

Отец безотрывно смотрел на меня своими голубыми глазами, и, впервые в жизни, я не боялся встречаться с ним взглядом.

— Сейчас, ты умираешь с чистой совестью, веря в то, что изменился, но для меня ты навсегда останешься монстром.

Он кивнул и закрыл глаза. Но я оставался непоколебим, даже когда одинокая скупая слеза скатилась по его щеке. Единственное, что я чувствовал, это как тяжелый груз, гнетущий меня всю жизнь, постепенно улетучивался с моих плеч. Посмотрев на отца в последний раз, я поспешно вылетел из палаты.

— Итан, — окликнула меня Хелен, когда я пронесся мимо нее по коридору, но у меня не было желания оставаться в больнице ни минуты, так как я хотел поскорее сбежать как можно дальше от своих воспоминаний.

Наконец я добрался до своего автомобиля на парковке и тут же запрыгнул внутрь. Барабаня пальцами по рулю, все же позволил себе дать волю слезам. Но это были не слезы скорби по моему отцу.

Это были те самые слезы, непролитые в детстве. Те, которые я был вынужден держать в себе, пока широкий кожаный ремень полосовал мою спину или отцовский кулак врезался в мое лицо. Боль, которой было преисполнено все внутри меня, не имела ничего общего с тем фактом, что мой отец умирал, ее причина крылась в том, что мне пришлось похоронить тогда, когда он впервые поднял на меня руку.

***

Припарковавшись у дома Дженны, я поймал себя на мысли, что не помню ни единой секунды пути, который мне пришлось проделать, добираясь сюда. Искренне нуждаясь в том, чтобы увидеть ее прекрасное лицо и раствориться в умиротворяющих объятиях, я действовал словно на автопилоте. Дженна была единственным человеком на земле, способным облегчить мою боль. Я взбежал на крыльцо и постучался в дверь. Мгновения, которые понадобились на то, чтобы она открыла, показались мне вечностью. Лишь только увидев ее, я тут же нырнул в кольцо ее рук.

— Итан! — Она притянула меня ближе к себе и положила свои ладони мне на лицо. — Ты в порядке?

— Прости. Я знаю, что уже поздно, и мне следовало сначала позвонить. Просто я… я…

— Все в порядке, — прошептала она, не выпуская меня из объятий и поглаживая по спине. — Проходи, присаживайся. — Дженна сопроводила меня в гостиную, где мы устроились на диване. — Ты виделся с отцом?

Я утвердительно кивнул.

— Я высказал ему все, что хотел. Во мне не было ни капли жалости. Мне было реально плевать, что старик умирает.

— Итан, прошу, не кори себя за это.

— Нет, я сейчас в таком состоянии вовсе не поэтому. Он тут не причем. — Я глубоко вдохнул, чтобы найти в себе силы все сказать. — Почему этому ублюдку судьба отвела целых тридцать три года на то, чтобы он был крайне дерьмовым отцом, а мне не дала и двух лет на то, чтобы побыть лучшим отцом для своего сына. Почему, Дженна? Почему наша жизнь так чертовски не справедлива? Что столь ужасного я сделал, чтобы заслужить подобное? Как бы я хотел, чтобы мой мальчик вернулся. Сначала у меня отняли детство, а потом и отцовство и… от этого мне так больно.

И снова на моих глазах выступили слезы.

— Я тебя понимаю, Итан. Ты прав, что это ужасающая несправедливость, но чтобы я сейчас не сказала… это ничего не изменит.

— Тогда и не стоит ничего говорить.

Мы инстинктивно потянулись друг к другу, пока наши губы не соприкоснулись. Я ворвался своим языком в ее рот, пока мы скользили руками по нашим телам, словно открывая друг друга заново. Мы оторвались от дивана, неспешно стягивая друг с друга одежду, прежде чем обрушиться на пол возле камина. В тот момент пока Дженна прокладывала своими губами дорожку вниз по моей груди, во мне вновь пробудилась надежда, что, возможно, в моей жизни еще не все потеряно. Я запустил свои пальцы в ее длинные мягкие волосы, когда она обхватила губами мой член. Закрыв глаза, я позволил себе на некоторое время раствориться в удовольствии, которое эта женщина дарила мне, прежде чем потянуть ее на себя. Дженна тут же оседлала меня сверху, и я сел, чтобы вновь слиться с ней в поцелуе. Мы соприкасались губами, пока наши тела двигались в унисон, с каждым движением все больше погружая нас в блаженство единения. Мне невозможно было представить кого-то другого, с кем я мог разделить такие моменты. Срок наших отношений был еще слишком ничтожен, чтобы испытывать нечто подобное, но я ничего не мог с собой поделать. Когда мы в едином порыве достигли пика, Дженна уткнулась лицом мне в плечо. И пока мы оставались в объятиях друг друга, казалось, словно время остановилось.

— Спасибо, — прошептал я ей на ухо, все еще пытаясь совладать с дыханием. Я прижал Дженну к своей груди, не желая отпускать. Как можно было так сильно нуждаться в ком-то, как я нуждался в этой женщине? Только Дженне удавалось с такой легкостью приводить меня в равновесие. Я вздрогнул от мысли, что когда-нибудь могу потерять ее.