Брянский капкан - Александр Харников

Потеря аэродрома стала настоящей катастрофой, разом лишив корпус истребительного прикрытия и поддержки с воздуха. В небе господствовала советская авиация, и бронированные штурмовики Ил-2 уже успевшие заработать у немецких солдат прозвища: «Чума», «Палач» и «Железный Густав», ходили буквально по головам немецких солдат. Помимо всего прочего, захват советским десантом железнодорожной станции привел к тому, что город оказался практически полностью лишен ПВО, ибо большинство зенитных батарей располагались как раз в районе вокзала. И теперь эти пушки и зенитные автоматы уже стреляют в немецких солдат.

Спешно поднятые по тревоге тыловые и охранные части несут огромные потери в отчаянных атаках, но так и не могут выбить советских десантников с захваченных ими позиций. Если летом и осенью прошлого года каждый немецкий солдат в бою стоил двух-трех русских, то теперь картина была полностью противоположной. К обычному для большевиков фанатизму добавились боевой опыт и большое количество совершенно нового вооружения, с применением которого германская армия прежде еще не сталкивалась.

Эти русские вооружили свой десант по принципу «кашу маслом не испортишь», а ручные реактивные гранатометы с первых же минут боя стали настоящим кошмаром для солдат тыловых подразделений вермахта, вооруженных в основном лишь винтовками «маузер» времен прошлой войны.

Снять с фронта для уничтожения десантов какие-либо боевые части было невозможно, поскольку никакого фронта как такового уже не существовало. Ударившие в стык между 208-й и 211-й дивизиями русские танки разорвали войска корпуса пополам. А пытавшийся ликвидировать прорыв 18-й танковый батальон потерпел поражение, и был практически полностью уничтожен. Час назад стало известно, что русскими захвачена Жиздра. Судьба штаба 18-й танковой дивизии и ее командира генерала Карла фон Тюнгена оставалась неизвестной. Также было непонятно – какие части корпуса еще сохранили боеспособность, и что предпримут их командиры, оказавшись без связи с вышестоящими штабами. Оставлять же свои позиции без приказа немецким войскам было категорически запрещено.

Чуть позже вспыхнула стрельба в северном пригороде Брянска, куда с ходу ворвались русские танки и мотопехота. Небольшое количество солдат гарнизона, и так уже большей своей частью введенного в бой у вокзала, еще не до конца сформированный и почти не обученный батальон русских коллаборантов совсем недолго смогут сдерживать танковую лавину большевиков. Что такое хорошенько разогнавшийся русский паровой каток Иоахим фон Лемельзен знал по прошлой войне. Резервов не было совсем, в бой уже было брошено все, что командование корпуса смогло наскрести в самом Брянске и его ближайших окрестностях. И вот еще один удар…

– Господин генерал, – сообщил вбежавший в кабинет запыхавшийся адъютант, – только что пришло сообщение: русские танки захватили Ивановку и Отрадное, дорога на Рославль перерезана.

Бросив беглый взгляд на карту с немногочисленными пометками, командир 47-го моторизованного корпуса понял, что картина русской операции до боли напоминает то, как он сам брал этот город всего полгода назад под командованием гениального Гудериана. Только русские танки и мотопехота сейчас движутся быстрее, чем тогда немецкие. Очевидно, что после захвата Брянска русское командование планирует перегруппировать свои силы, и нанести еще один удар, на этот раз с тыла, по 35-му армейскому корпусу, защищающему Орел и Мценск. Это будет уже настоящая катастрофа. Лишь только один русский танковый генерал, уже имевший в вермахте прозвище «Крымский мясник», мог действовать с такой наглостью.

Самому же генералу танковых войск Иоахиму фон Лемельзену предстояло решить – пасть ли ему в бою с оружием в руках вместе со своим штабом за фюрера и Великую Германию, либо как можно быстрее эвакуироваться в сторону Орла. Защищать город больше не было никакой возможности, и его падение – это вопрос всего лишь одного-двух часов.

Генерал хорошо представлял, что с ним сделает командующий группой армий «Центр» рейхсфюрер Гиммлер, если он вырвется из этой мясорубки один, без вверенных ему войск. Печальная история командующего 42-м армейским корпусом генерала графа фон Шпонека, приговоренного военным трибуналом к расстрелу, была всем хорошо известна. А ведь он все же сумел вывести свои части из-под угрозы окружения с относительно небольшими потерями, бросив лишь тяжелое вооружение.

Генерал написал несколько слов на листе бумаги.

– Курт, – сказал он своему адъютанту, – это донесение любой ценой необходимо срочно доставить в штаб армии и вручить его лично в руки генерал-полковнику Шмидту. Любой ценой – ты понял меня, Курт?

Командующий 47-м моторизованным корпусом так и не узнает, что его адъютант вместе со своим эскортом будет перехвачен на дороге передовым дозором мехбригады подполковника Рагуленко, обходящего Брянск с юга, и составленное им донесение так никогда и не попадет в штаб 2-й танковой армии.

17 мая 1942 года, вечер. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего

– Здравствуйте, товарищ Василевский, – приветствовал Верховный вошедшего в кабинет начальника Генштаба, – проходите. В первую очередь доложите мне, какая, по вашим сведениям, на данный момент сложилась обстановка в полосе действия Брянского фронта?

Сталин немного хитрил. На самом деле в течение всего дня он регулярно получал доклады и от командующего фронтом генерал-лейтенанта Горбатова, и от командующего мехкорпусом ОСНАЗ генерал-лейтенанта Бережного. Всё, что наблюдали с небес самолеты высотной воздушной разведки и тактического управления 15-й ОДРАЭ, помимо прочих адресатов, попадало в штаб авиагруппы ОСНАЗ к генералу Голованову, обрабатывалось и ложилось на стол Верховному.

Сталин создал подобную систему многослойного информирования, сильно обжегшись на ситуации прошлого лета, когда командующие армиями и фронтами не могли вразумительно ответить ему – что делается на вверенных им фронтах. Сейчас пришло время подвести итоги первого дня сражения.

Василевский на эту провокацию не поддался. Он кивнул и сказал:

– Здравствуйте, товарищ Сталин, сейчас вам доложу, – и спокойно стал расстилать на столе свою карту с готовыми пометками.

– Товарищ Сталин, – начал он, – в течение первой половины сегодняшнего дня оборона 47-го моторизованного корпуса оказалась прорвана на всю глубину, а боевые порядки противника были рассечены на две части. Введенный в прорыв одновременно с мехкорпусом ОСНАЗ 8-й кавалерийский корпус под командованием генерал-майора Жадова, наступая в условиях лесисто-болотистой местности и действуя в полковых и дивизионных тылах противника, прикрыл фланг основной наступающей группировки. Взаимодействуя с выдвинутой во фланг механизированной бригадой гвардии подполковника Рагуленко, он разгромил подвижные резервы противника из состава 18-й танковой дивизии, чем полностью расстроил боевые порядки 47-го моторизованного корпуса.

– Постойте, товарищ Василевский, – остановил его Сталин, – Рагуленко – это тот самый, который зимой в Барвенково так азартно давил немцев, что умудрился «потерять» генерала Гота?

– Так точно, товарищ Сталин, – ответил Василевский, – тот самый.