Куда смотрит прокурор? - Александр Звягинцев

Пока Герард Гаврилович с опущенной головой, придерживая рукой разорванную рубаху, пробирался к машине, капитан Мурлатов и впрямь отправился к директору. И дал ему несколько советов, похожих на указания, как вести себя сейчас и позже, если вдруг к нему обратятся из прокуратуры.

Дело в том, что капитан давно уже знал о промысле Моти Блудакова – осведомителей у него было достаточно. Поначалу Мурлатов только присматривался к блудаковскому бизнесу. Ничего принципиально он против него не имел. Выходец из пролетарской семьи, где заветы Ильича воспринимались как пересмотру не подлежащие, он считал, что доить богатых и толстых не только можно, но и должно. Единственное условие – делать это надо с умом. Как убедился капитан, работал Мотя именно так, не впадая в крайности и грубость. После этого Мурлатов встретился с Мотей и поведал ему о том, что ему все известно. А потом предложил ежемесячно отчислять в его пользу пристойную сумму за услуги, именуемые голодными журналистами некрасивым словом «крышевание». Мотя принял предложение с восторгом и даже сказал, что с самого начала хотел предложить Мурлатову участие в бизнесе. И надо сказать, Мотя ничуть не лукавил. Взаимополезные контакты с органами, пусть и греховные, крайне необходимы – таков был один из первых постулатов ученой сучки, ведь жизнь, по ее канону, – это рай для грешников.

Выйдя из кабинета директора, капитан позвонил по мобильнику и доброжелательно сказал:

– Мотя, а я тебя сейчас от тюрьмы спас. Ты знаешь, сколько это стоит?

– Догадываюсь, кэп, – радостно засмеялся Мотя.

– А как он тебя просек? Как он догадался, что ты за зеркалом? Ты сопел, что ли, слишком громко там от натуги?

– Да никак он меня не просек! В том-то и дело. Девочка, как договорились, ему случайно грудь показала, так он от волнения стал руками махать, а в руке бутылка! От этого херувима никогда не знаешь чего ждать! Жуткий тип. Но все, что нужно, я снять успел. Видишь, а ты не хотел подъезжать…

– Догадливый ты, Мотя. Ведь как он не умеет жить, так никто не умеет! – честно признал капитан. – Как будто чувствовал, что что-то должно случиться.

– Когда с этим Гонсо связываешься, лучше быть готовым ко всему!

Накануне капитан Мурлатов действительно не хотел тащиться в гостиницу, где у Моти был подготовлен сеанс с Гонсо. На кой черт ему там светиться?! Но Мотя настоял, упросил. Капитан вспомнил конфузию с дедом Кресало и согласился.

Он на самом деле знал все, капитан милиции Мурлатов. Разве что был не в курсе того, что хорошенькая девочка Маша имеет в определенных столичных кругах кличку Гаденыш. За то, что подводила людей под монастырь не по нужде и принуждению, а с упоением и вдохновением, что делало ее совершенно неотразимой.

Вину свою я признал полностью и в ходе следствия, и в суде, в чем глубоко и искренне сейчас раскаиваюсь.

Из прошения о помиловании

Благополучно покинув поле брани с разбушевавшимся херувимом и тем самым счастливо избежав грубого мордобоя, Мотя тут же отправился к Шкилю, дабы самому поведать тому о происшедшем, пока другие не дали иные показания. В ненужном свете и ракурсе. Шкиль второй день торчал в «охотничьем домике», как он называл свою симпатичную дачку, и Мотя, пока ехал, лихорадочно обдумывал создавшееся положение. Дело в том, что Шкиль не был в курсе его бизнеса с отпрысками состоятельных людей. Мотя не стал его посвящать в эти вопросы по разным причинам. Во-первых, он был самолюбив и вовсе не считал, что обязан отчитываться перед Шкилем во всех своих делах. Во-вторых, помощь Шкиля ему была не нужна, он сам справлялся со всеми трудностями и, что скрывать, весьма гордился этим обстоятельством. Он вовсе не собирался ходить под Шкилем слишком долго. За учебу спасибо, но дальше мы уже поплывем на собственном плоту. А в-третьих, Мотя сразу понял, что атаман в таком бизнесе будет не помощником, а помехой. Шкиль с некоторых пор весьма поумерил свой пыл демократизатора и возмутителя спокойствия и теперь, как видел Мотя, все больше старался вписаться в высшее городское общество и потому всячески пытался уклониться от конфликтов с его верхушкой. Мотя же принадлежал к этому обществу от рождения и потому не стеснялся и не боялся работать именно с его представителями. Правда, жить так, как все, ему, Блудакову, его бывшая в употреблении совесть не позволяла. Но после сегодняшнего происшествия обращения к Шкилю было не избежать. А как все прекрасно шло! Гаденыш, легенду для которой разработали самым тщательным образом – Мотя даже раскопал для нее несколько эпизодов из студенческой жизни Гонсо! – действовала виртуозно. Никто, кроме Моти, не мог бы заметить, что грудь она обнажила вовсе не случайно, а нарочно, как договаривались. И платьишко было подобрано специально для этого дела. Мотя предупреждал ее, что с херувимом главное не переборщить. Никаких гнусностей и разнузданности – сразу спугнешь. Да и не нужны они. После истории в парикмахерской вполне достаточно романтического свидания с шампанским и обнаженной грудью. И Гаденыш, умная и вдохновенная злыдня, все усвоила с лёта. Но этот чертов херувим испортил всю обедню!

Мотя от души выругался. Объясняйся теперь со Шкилем! Унизительно. Противно было не потому, что Мотя его боялся, а потому, что надо признаваться в промахе, в том, что ты напортачил. А ученая сучка всегда говорила, что каждая неудача – пятно на репутации, понижение в классе, удар по самолюбию, синяк, который может помешать дальнейшему профессиональному росту и движению вперед. Шкиль последнее время из-за этой дочки прокурора стал совсем нервным. Он мог начать разоряться слишком неумеренно, а Мотя, при всей его наружной толстокожести, терпеть не мог, когда его в чем-то упрекали, да еще справедливо. На самом-то деле он обожал похвалы и восторги в свой адрес. Они укрепляли его веру в собственные силы и достоинства…

Во дворе «охотничьего домика» у джипа Шкиля возился какой-то крепкий парень в джинсах и кроссовках. Он мыл машину с таким видом и чувством, будто мыл голую телку. И естественно, Мотя подумал: а не сменил ли атаман из-за неразберихи с Василисой свою ориентацию? Конечно, парень со Шкилем монтировался плохо, но от голубых можно ждать чего угодно. Моте в столице такие дуэты встречались! Зона повышенного риска, одно слово.

Шкиль сидел за громадным письменным столом и изучал какие-то бумаги. Мотя, которого сбил с панталыку парень у джипа, не подготовил первую фразу, как его учили, и начал совсем неудачно:

– Атаман, я подзалетел!

Он сообщил это трагическое известие и лишь потом понял, что сморозил.

Шкиль, разумеется, ядовито улыбнулся:

– Мотя, тебе что – адрес гинеколога дать? А я-то думал, что ты у нас по другому делу.

– Тьфу, черт, совсем уже зарапортовался, – выругался Мотя, изображая раскаяние и удрученность одновременно. – У меня с Гонсо история вышла…

– Ну как же, как же, столкновение антител, спонтанный выброс энергии! Все в ужасе разбегаются по норам!

– Ничего спонтанного, атаман, все было продумано в лучших традициях и согласно уставу караульной службы, но ведь от этого придурка не знаешь чего ждать… Не человек, а ходячая неожиданность! Всегда выкинет такое, что предусмотреть невозможно!