Последний герой нашего времени - Владимир Контровский

– А… я… я не знаю песен, которые пели варяги… – пролепетал он.

«Планктон, – подумал Ильин с нарастающей яростью. – Какой же ты планктон…»

– Вам ничего не говорит это название – «Варяг»?

– Н-нет… Это название фирмы? Шведской… или норвежской?

– Да нет, не фирмы. Вот что, любезный, позовите-ка вашего начальника, босса, или кто тут у вас старший на рейде, – сказал Дмитрий, не сводя тяжёлого взгляда с бледного лица человека за офисным столом, – может, он окажется более сообразительным.

– С-сейчас… – менеджер трясущимися пальцами нашарил клавишу коммуникатора. – Викентий Викторович, подойдите, пожалуйста, к семнадцатому. У меня тут случай такой… нестандартный.

«Старший на рейде» не заставил себя ждать. Он был куда опытнее рядового клерка и при виде морского офицера тут же провернул в мозгу возможные варианты. Жизнь полна неожиданностей: а вдруг это парень – муж или любовник какой-нибудь светской львицы и решил выгодно вложить деньги, оказавшиеся в его распоряжении? Или, скажем, богатый наследник? Все эти предположения были ошибочными, но в одном Викентий Викторович был прав: жизнь действительно полна неожиданностей.

– В-вот, – помертвевший менеджер показал глазами на Ильина. – Вот он… хочет…

– Что вам угодно? – осведомился Викентий Викторович. – Я начальник сектора по работе с клиентами.

– Год назад здесь был музей, – объяснил Дмитрий, – и на этом самом месте стояла модель крейсера «Варяг». А потом пришли вы, и этой модели здесь больше нет. Я хотел, чтобы ваш подчинённый спел мне песню о «Варяге», но он, к сожалению, не знает этого хита и даже не знает о том, что был когда-то такой корабль. И поэтому я хочу, чтобы эту песню спели вы. Или вам она тоже незнакома?

– Вы сумасшедший?

– Нет, я нормальный, это вы сумасшедшие – все. Повторяю: я хочу, чтобы вы спели мне песню «Врагу не сдаётся наш гордый „Варяг“, пощады никто не желает». А если вы этого не сделаете, то я сделаю то, зачем пришёл: взорву себя и весь этот ваш гадюшник. Вот поэтому ваш клерк вас и вызвал.

В лице Викентия Викторовича что-то дрогнуло, но он умел владеть собой и спросил, сохраняя спокойствие:

– Вам нужны деньги, я вас правильно понял? Сколько?

– Нет, – Ильин покачал головой, – вы меня не поняли. Мне не нужны деньги – мне нужна эта песня.

«Сумасшедший, – с облегчением подумал начальник сектора по работе с клиентами, – обыкновенный сумасшедший, свихнувшийся в железной плавучей коробке. Нормальный человек может пойти на риск, чтобы сорвать хороший куш, – он посмотрел на руку офицера, опущенную в карман шинели, – но нормальный человек не будет отказываться, когда этот куш ему предлагают. И нет у него никакой взрывчатки – блефует. Псих – обычный псих».

И Викентий Викторович повернул голову и подал знак охране, не зная, что совершает последнюю ошибку в своей жизни.

Охранники кинулись на Дмитрия с двух сторон, как хорошо обученные сторожевые псы. Они не размышляли – они выполняли приказ.

И тогда лейтенант Ильин нажал кнопку детонатора.

Из окон старинного здания с колоннами на Стрелке Васильевского острова вспышкой гнева выплеснулся огонь, и чёрная невская вода стала багрово-красной…

* * *

– Число погибших уточняется. Точную цифру назвать затруднительно – некоторых разорвало на фрагменты. Личности устанавливаем по именам владельцев невостребованных автомашин, оставленных на парковке перед зданием. В любом случае погибло как минимум несколько десятков человек, а общее число жертв, считая раненых, больше ста. Зданию нанесён серьёзный ущерб: в большом зале все эти перегородки смело, как… Окна выбиты вместе с рамами, повреждены стены и потолок, проломлено межэтажное перекрытие. По предварительной оценке, мощность взрывного устройства была около двадцати килограмм в тротиловом эквиваленте – рвануло, как фугасный снаряд крупного калибра или авиабомба. Хорошо хоть, стены устояли – крепко строили наши предки. Но ремонт нужен серьёзный.

– Ремонт-то сделать можно, но, – полковник ФСБ побарабанил пальцами по столу, – бирже там, похоже, больше не быть.

– Почему вы так считаете, товарищ полковник?

– Потому что в это здание деловых людей теперь и калачом не заманишь – будут то и дело озираться по сторонам. Вспомни судьбу спектакля «Норд-Ост» – после трагедии были попытки возобновить его постановку, да не вышло. У крови стойкий запах, майор… Какие есть версии случившегося?

– Версия одна – подрыв террориста-смертника. Картина характерная. Смущает, что у нас не было никакой информации о готовящемся теракте, и что ни одна экстремистская организация не сделала никаких заявлений и не взяла на себя ответственность. Складывается впечатление, что действовал какой-то маньяк-одиночка.

– Ни хрена себе одиночка – с двадцатью килограммами пластида… И чего его туда понесло? Мотивы? В городе множество мест, где взрыв такой мощности вызвал бы гораздо большие жертвы! Какие предположения насчёт личности этого камикадзе?

– Мы проверили записи внешнего видеонаблюдения. За тринадцать минут до взрыва в здание вошёл морской офицер. Лейтенант. Потом заходили ещё трое мужчин – женщине тащить на себе такой груз затруднительно, – но они по времени уже не успевали подняться на второй этаж. Значит…

– Это значит, майор, что я ничего не понимаю, – зло буркнул полковник, мысленно уже попрощавшийся со своими погонами. – Военный моряк играет в шахида? Какого хрена?

– Не могу знать, товарищ полковник! – майор пожал плечами. – Но при тщательном осмотре места происшествия найдено вот это.

С этими словами он положил на стол маленькую почерневшую звёздочку – такую, какие носит на погонах средний комсостав вооружённых сил Российской Федерации.

Тьма, пришедшая со Средиземного моря,

накрыла ненавидимый прокуратором город.

М. Булгаков, «Мастер и Маргарита»

Огромный город спал. Это не был крепкий сон уставшего труженика или сладкий отдых утомлённого любовника – город спал тревожно, терзаемый страхом перед будущим утром, как спит в подвале бездомный бродяга, не знающий, что он будет завтра есть, и будет ли что-то есть вообще. Город спал тяжёлым и беспокойным сном, наполненным кошмарами, которые вдруг сделались реальностью и постоянно напоминали о себе, не давая издёрганным нервам ни минуты покоя.

Густая чернильная тьма бесшумно ступала мягкими лапами по вымершим улицам, забывшим свет и смех – трудно смеяться в лицо ожившему призраку тёмных веков, а огни города погасли: энергия стала единственной валютой, и тратить её просто так сегодня было столь же нелепо, как некогда, всего два года назад (или прошла уже тысяча лет?) освещать себе дорогу горящими денежными купюрами. Да и не было никакой нужды заливать светом бывшие оживлённые магистрали – бесчисленные автомобильные стада неподвижно замерли там, где их застал Обвал. Мало кто мог теперь позволить себе жечь драгоценный бензин, и роскошные лимузины, предмет былой гордости их владельцев, превратились в бесполезный металлолом. И самим людям нечего было делать на ночных улицах: там царил первобытный страх джунглей, где ценность человеческой жизни – величина, близкая к нулю. И город спал, тщетно пытаясь хотя бы во сне спрятаться от того, что обрушилось на него, на страну и на всю планету.