Королевство крестоносцев - Джошуа Правер

Автор Требника прерывает свое описание переодевания клириков в женское платье замечанием: «Но этого больше не делают по причине больших толп молящихся паломников». Замечание озадачивает, если понимать его буквально, что из-за тесноты в храме невозможно было переодеваться. Мы скорее склонны думать, что паломники (наш автор не говорит о людях в целом, но только о паломниках) находили подобное представление (хотя и обычное в Европе) несколько фривольным и неподобающим в святом Иерусалиме. Это был не единственный случай, когда европейцы проявляли бо́льшую толерантность у себя дома, чем в Святой земле во время паломничества.

В праздник Вознесения крестный ход, естественно, направлялся к Масличной горе, где после молитвы «Отче Наш» (Pater Noster) процессия шла в храм Вознесения Господня (Ascencio Domini), в котором сохранились отпечатки его стоп.

Праздник Обретение Святого Креста, возникший в Иерусалиме в честь его чудесного обнаружения (3 мая 326 г.) императрицей Еленой, матерью Константина Великого, торжественно отмечался в храме, в приделе Обретения Креста.

Хотя Требник не указывает деталей, мы можем предположить, что праздник Троицы и Сошествия Святого Духа имел отношение к храму на горе Сион. Здесь также праздновался праздник Успения Пресвятой Девы Марии, когда участники торжеств шли крестным ходом в церковь Спасителя, а затем в церковь Святой Девы Марии в Иосафатовой долине.

Ничего подобного Требнику храма Гроба Господня не сохранилось в других местах, кроме Иерусалима. Конечно, ни один город не мог сравниться по количеству храмов и памятных мест со столицей. Тем не менее Назарет, Вифлеем, гора Фавор, храм Иоанна Крестителя в Иудейских горах (Айн-Карем) и церковь Встречи, место Крещения Господа на реке Иордан были не только местом паломничества, но и важными центрами торжеств в соответствующие дни литургического года. Каждый год для благочестивых и любознательных паломников и местных жителей здесь устраивались чтения Евангелий, назидательное представление для всех пришедших.

«Приидите, неверные, покажите мне место, где вы храните ваши самые ценные реликвии. Если вы не сделаете этого, готовьтесь к смерти!» Эта фраза взята не из кровавой мелодрамы или поучительного сказания о монашеских чудесах. Эти слова принадлежат Мартину, аббату цистерцианского монастыря Пайрис в Эльзасе, и приведены в его жизнеописании, написанном монахом Гюнтером. Они относятся к 1204 г., когда крестоносцы разграбили Константинополь. Биограф рассказывает, как во время повального грабежа города, когда каждый крестоносец искал для себя добычу, добрый аббат ворвался в одну из византийских церквей, где была похоронена мать императора Мануила Комнина (по всей вероятности, храм Пантократора), и похитил все его реликвии. В последней главе его биографии содержится полный список реликвий, которые были вывезены в Европу и стали ценным сокровищем монастыря Пайрис. Биограф-монах, наделенный чувством юмора, подытоживает все деяния своего настоятеля краткой фразой: «sacrum sacrilegium» – «святое святотатство»!

Культ реликвий, бывший важной проблемой в первые века христианства, стал самым популярным выражением массового благочестия в пору раннего Средневековья. Простой человек не ждал, пока святые отцы и ученые выработают теорию о святости мощей мучеников, как о земном храме, хранителе Святого Духа. Вера в чудесные свойства мощей была одной из наиболее распространенных религиозных практик на Западе. Иногда чудесным образом, но довольно часто самым прозаическим образом святые реликвии привозили с легендарного Востока. Не все Translationes (перенесения мощей), как эвфемистично называли это ограбление, получили большую известность, как это было с мощами святого Марка, принесенными с триумфом из Александрии в Венецию, и только о некоторых можно сказать, что они переместились сверхъестественным образом. Так случилось с телом святого Иакова, которое оказалось в Компостеле (ставшей Сантьяго-де-Компостелой). Церкви и монастыри просто жаждали иметь у себя любые «подлинные» мощи, чтобы придать себе больше святости и повысить свой статус. В этих обстоятельствах Святая земля и некоторые граничившие с ней страны, такие как Египет и Сирия, стали миной замедленного действия для людей благочестивых и золотым дном для предприимчивых авантюристов. Константинополь, в котором собирались реликвии со времен Античности, снабжал ими всю христианскую Европу вплоть до разграбления города во время 4-го Крестового похода (1204). Европу после этого события наводнили святые реликвии византийской столицы. Тем не менее Святая земля продолжала обладать многочисленными святынями. В святых местах Палестины, особенно в Иерусалиме, Вифлееме и Назарете, паломники имели большие возможности для приобретения реликвий или, по крайней мере, различных сувениров, которые потом с большим почитанием хранились в церквях и монастырях их родных городов.

Было бы утомительно перечислять все те места, из которых в Европу привозили частицы святых мощей. Гроб Господень, Голгофа, Колонна бичевания Христа – все это только небольшая их часть. Строго говоря, фрагменты скальных пород и земля, пропитанная елеем, были не «реликвиями»; их классифицируют в наши дни как «святые объекты», которые обладают некоторой долей святости; они соприкасались со святыми останками и собственно святынями. «Подлинных» святынь было меньше; волосы, зубы и кости святых почитались более всего, но ничто не шло в сравнение с фрагментами Креста Господня, бывшего самой большой святыней среди всех тех реликвий, что остались от Христа. Отдельные частицы Креста были привезены в Европу; часть из них архиепископ Ансельм передал Парижу, и им поклонялись сотни лет вплоть до Французской революции. Иногда собрание реликвий с частицами истинного Креста становилось средством пропаганды, которой занимались крестоносцы за рубежом. Иногда будущий объект поклонения присылали из Европы, как это случилось с перстнем французского короля Людовика VII. Его отослали обратно во Францию после того, как им прикоснулись к различным святыням.

Невозможно сказать, насколько этот культ мощей стал частью религии самих крестоносцев. Все, что мы знаем, связано с паломниками и церковными учреждениями в Европе. Люди, жившие в постоянном соприкосновении со святынями, могли иметь совсем иное отношение к мощам и святым предметам, чем те, кто пришел издалека в поисках таких предметов. Если бы крестоносцы имели более трезвый взгляд на вещи, то они могли бы понять, что это не было следствием софистических рассуждений, но простым «привыканием» к святому. То, что мы знаем о практике крестоносцев в области их верований, не дает нам сделать какие-либо выводы.

Суеверия крестоносцев были идентичны не только суевериям их современников в Европе, но и зачастую таковым восточных христиан и мусульман. Вера, что земля из Мамре близ Хеврона (из которой был создан Адам) была действенным лекарством от болезней, имела широкое распространение. Таким же исцеляющим средством, но только против укуса змеи, было немедленное совокупление. «Молоко Девы Марии» – частички белого пористого камня из Млечного вертепа (лат. Crypta Lactea) в Вифлееме, которое принес с собой епископ Вифлеема на поле битвы под Аскалоном (1123), обеспечило войскам победу. Стрела, которая пробивала доспехи, сразу же отклонялась, едва коснувшись надписи с именем Господним. Длинный перечень таких суеверий можно составить по источникам крестоносцев. Это характерно не только для Святой земли, на основании любого европейского источника можно собрать подобный богатый урожай сведений. С другой стороны, небесные видения (столь обычные в 1-м Крестовом походе) – рыцари в сияющих доспехах, ведущие Божьих воинов в бой с неверными; таинственные отшельники, дающие советы предводителям войска, какую избрать тактику для победы, – случались все реже с каждым последующим крестовым походом. На самом деле довольно сложно найти подобные примеры в хрониках самого королевства. Это само по себе не доказывает, что крестоносцы имели более трезвый взгляд и были меньше склонны к сверхъестественному; им требовался мессианский экстаз, чтобы вызвать видения Божественного вмешательства. В повседневной жизни жители королевства хотя и просили Бога о помощи, но больше надеялись на свои собственные силы, даже если мусульманин был учеником сатаны.