Все будет хорошо, или Свободный плен - Наталья Рощина

Мартов шел за Литой, любуясь ее легкой походкой, тем, как гордо она держит голову. Говорят, несчастливую женщину выдает именно походка. Тяжелая поступь уставшей от невзгод, разочарованной в себе и других. Если судить по этому признаку, его любимая счастлива. «То ли еще будет, дорогая, я сделаю твой мир сказочно-прекрасным. Надеюсь, мне отмерено на это время». Чувствуя взгляд, Лита оглянулась и улыбнулась ему. Лицо Георгия посветлело, ему стало легко-легко.

Потом наступил день, казавшийся виновникам торжества нереальным. Лучший ресторан города принимал приглашенных гостей. Город гудел, газеты, телевидение комментировали происходящее в ярких красках. В материалах Литу называли современной Золушкой. Мартову пелись хвалебные оды, как человеку с необычной судьбой, большими талантами. Только в одной газете промелькнуло воспоминание о статье «Жизнь в золотой клетке». В ней пестрели ироничные пожелания новой хозяйке сердца всемогущего бизнесмена настоящего, не скованного цепями мнимого благополучия счастья. Наверняка это был ответ того самого репортера, которого отчитал Мартов. Пожалуй, ни одно событие за последнее время не привлекало к себе стольких глаз, как эта свадьба и церемонии, связанные с нею. Такого пристального внимания не ожидал даже сам Георгий, не говоря о Лите и ее родителях. Ложкой дегтя для Мартова стало отсутствие на торжестве Ивана и Милы. До последнего дня он не мог поверить, что они не приедут. Дети проигнорировали полученные приглашения. Мила сослалась на болезнь Радомира, а сын на то, что именно сейчас он не может оставить фирму. Причины были явно надуманными. У внука была нянька, а еще неделю назад в разговоре с сыном не было и намека на какие-либо авралы. Это было похоже на бунт. Мартов надеялся, что со временем их обиды пройдут.

Иван с Милой посчитали, что женитьба отца – это плевок на могилу матери.

– Он мог иметь всех женщин города, области, страны, но не имел права вновь обзаводиться семьей! – разъяренно кричал в трубку Иван, связавшись по мобильному с сестрой.

Сообщение Елены Васильевны вызвало у детей бурю негодования, но они решили не срываться с места и не мчаться выяснять отношения. Они хотели раздавить Мартова своим пренебрежением.

– Мы достаточно взрослые, чтобы иметь свое мнение по этому поводу. Если отец не посчитал нужным поговорить с нами о своих планах, значит и мы вольны поступать по собственному разумению. Я постаралась бы отговорить его от такого необдуманного шага. В его возрасте и с его достатком можно было бы обойтись без официальности. С каких это пор у нашего папы появилось сердце? Раньше ему не приходилось страдать из-за отсутствия огня в нем. Что это на него нашло, не понимаю! – негодовала Мила. – Я не хочу больше общаться с этим роботом в человеческом обличье. Мне надоело с детства вымаливать внимание к себе. Его никогда не интересовало ничего, кроме работы, карьеры. Это похвально только тогда, когда рядом не калечатся судьбы близких. Сколько слез мама пролила из-за него, а… Тебе отец ближе, он возлагал на тебя надежды, старался выкроить для общения с наследником великого дела хоть немного времени. Мне же приходилось наблюдать, как год за годом он вычеркивал из своей жизни тех, кто был ему не нужен.

Да что я тебе говорю! Ты же старше, должен помнить больше. Он калечит людей, не обращая внимания ни на что, кроме своих желаний и планов. И эта глупая девчонка скоро получит все на полную катушку. Не верю я, что наш папуля способен на что-то настоящее.

Мила говорила долго, а Иван, сидя у себя в офисе, чувствовал, как уходят, просачиваются сквозь безжалостное время крохи воспоминаний об отце. Он никогда не был по-настоящему близок с ним. Красивый, строгий, недоступный. Бывало, семья чаще видела его на экранах телевизоров, чем дома. Мама все плакала, закрываясь в ванной, потом успокаивалась и уединялась в своей комнате. Дети стали замечать, что от нее все чаще пахло спиртным. Она пила украдкой, все время жевала ароматные жвачки, но дети уже были в том возрасте, когда обмануть их все труднее. Их все считали образцом семейного благополучия, но каждый в семье чувствовал себя очень одиноко. У каждого была своя красиво обставленная берлога, чтобы отгородиться от всех. Но когда маме становилось невыносимо, детьми занималась Елена Васильевна. Всегда внимательная, спокойная, готовая выслушать. Она всячески поддерживала мать, уделяла внимание всему в доме. Они воспринимали ее как старшую сестру. Жаловались на невнимание отца, нервозность матери. Часто Стеблова занималась ими больше, чем собственные родители. Иван не понимал, откуда эта женщина черпала силы и время, разрываясь между хозяевами, их детьми, проблемами и своими обязанностями? Теперь ему казалось, что он все понял.

Наверняка за этим скрывалось нечто небескорыстное. Она всю жизнь готовила себя на роль хранительницы нового очага, а для этого ей была нужна привязанность и доброе отношение детей. Ивану было стыдно от таких мыслей, но они упорно лезли ему в голову. То, с каким возмущением говорила с ним о женитьбе отца Стеблова, немного приоткрыло карты. Тон обманутой в своих ожиданиях женщины, ударения, которые она делала, наталкивали на такой вывод. Как странно, ведь она видела, что представляет собой Мартов, и, тем не менее, хотела близких отношений с ним. Будто с нею он стал бы другим. Его мысли прервал раздраженный голос сестры.

– Я даже не хочу, чтобы он общался с моим сыном. Это ни к чему не приведет. Дедушке все равно, есть у него внук или нет. Как раньше ему не было дела до нас, так и теперь – до моего малыша. Когда мама плакала в трубку, говоря, что очень скучает, я ей верила. От него я не слышала никаких нежностей в адрес Радика. Он только сухо интересовался нашим самочувствием. Он никогда никого не любил. Зачем этот спектакль с женитьбой? Стеблова убедительно просит нас повлиять на него. Господи, неужели она до сих пор не поняла, что его решения не зависят от мнения окружающих? На старости лет решил поиграть с молодой куклой. Пусть так, я в этом представлении не хочу участвовать. Я давно решила для себя, что не стану больше стучаться в эту закрытую дверь. Ему нужно наше присутствие, чтобы поддержать ореол гармоничного человека, и только. Не собираюсь ему помогать в этом, впрочем, и мешать тоже. Ванечка, я высказываю только свое мнение и ни за что не агитирую тебя, – закончила Мила.

– Тем не менее я полностью согласен с тобой. С этого момента я – сирота.

История удивительным образом повторялась. Новое поколение Мартовых повторяло категоричность поведения их отца. Они осуждали его, сами с легкостью отказываясь от общения с близким человеком.

Понимая щекотливость ситуации, Лита не задавала вопросов, и так все было ясно. Знакомство с детьми Георгия откладывалось на неопределенный срок. Ей было это неприятно и, главное, непонятно. Она пыталась поставить себя на место взрослых детей, которым сообщают, что у них скоро появится мачеха. Казалось, в этом возрасте можно уже ни о чем не беспокоиться и радоваться тому, что отец нашел близкого человека. Единственное, что приходило ей в голову: Иван и Мила боятся, что их отец женится на коварной, корыстной женщине, которой нужно от него только его состояние, благополучие и достаток. Чтобы развеять их сомнения, Лита с первых дней знакомства предлагала Мартову познакомить ее поближе с его детьми. Но он почему-то откладывал это. Он не дал ей даже поговорить с ними по телефону. Она смогла бы найти нужные слова, чтобы завязался хоть какой-то контакт. Она смогла бы тактично объяснить, что любит Георгия, а не те привилегии, которые дает замужество с ним. Лита не хотела думать, что Иван с Милой не нуждаются в отце как таковом и значение для них имеет только его власть и могущество. Ей трудно было разобраться в том, как росли его дети, в домашней обстановке семьи. Лита решила поговорить об этом с Еленой Васильевной. Та всегда была рядом, а значит, знает ответы на многие вопросы. Может быть, даже сумеет повлиять на упрямцев, поможет изменить их решение игнорировать отца. Наверняка его это беспокоит больше, чем он хочет показать. По возвращении из свадебного путешествия Лита дала себе слово обязательно поговорить со Стебловой.