Большая книга ужасов. 58 - Елена Усачева

Через минуту на подоконнике не было никого.

Убедившись, что опасности больше нет, Лена упала на кровать, обхватила подушку руками и заплакала.

– Она вернулась, вернулась! – шептала Лена в истерике. – Что же теперь будет?

А палата продолжала мирно спать. Только Селюкова нервно ворочалась во сне, вспоминая зловещий голос под окном.

Утром барабанщица опять стояла в клубе. Грязная, облепленная тиной и водорослями, к черному клейкому илу на ее плече прилипло несколько белых перьев. На шее болтались жалкие остатки галстука.

Около сцены топтались радист и вожатый первого отряда Платон.

– Уходил, – бормотал себе под нос Андрей Семенков, – ее не было. Все запер, ключи у меня. Пришел – стоит. Сам дверь открыл своим ключом, замок цел. Я чуть с лестницы не упал, как ее увидел. Сначала подумал – глюки. А потом вижу, она вся в тине… Ну, кто полезет в болото доставать ее? Там же глубоко.

– Так. – Платон взъерошил волосы, но умной мысли в его голову все равно не пришло. – Если это третий отряд…

– Всю ночь дождь шел, в болото никто не полез бы.

– Знаю я там двух гавриков, эти бы полезли.

– Ну чего, сгонять за Максом?

– Погоди. Позови лучше старшего вожатого.

Андрей мрачно кивнул и поплелся из клуба.

Оставшись один, Платон забрался на сцену.

– Как же они ее дотащили? – прошептал он, обходя статую кругом. – Она тяжелая. И даже если там неглубоко, то они должны были здесь натоптать. А пол чистый. Да и сама она должна быть захватанной, но следов рук нет. Может, это не они тащили, а кто-то другой?

– Н-ну чт-то у тебя?

Голос старшего вожатого Володи прозвучал так неожиданно, что Платон присел.

– Черт, испугал, – перевел он дыхание. – Ты так тихо подошел, я даже не услышал.

– Г-говори скорее, – слегка заикаясь, сказал Володя, крутя на пальце большую связку ключей, – у м-меня дела.

– Да вот, статую обратно приволокли.

– Ого, – присвистнул Володя. – Д-думаешь, третий отряд?

– Она тяжеленная.

– До болот-та они ее донесли. Т-так же и обратно.

– Под дождем? Они грязные должны все быть, натоптали бы везде.

– Вот и с-смотри там. Всех грязных т-тащи ко мне. – Володя пошел к выходу.

– Статую куда? Сегодня малыши здесь в «Поле чудес» играют. Она мешаться будет.

– Н-найдешь, кто т-тащил, пускай они ее от-тносят обрат-тно.

Володя ушел. От расстройства Платон сплюнул.

Вот забота на его голову!

Четвертый корпус встретил его чистотой и порядком. Пол тщательно выметен, все ребята как следует умыты, аккуратно причесаны и одеты. Увидев это, Платон потерял дар речи.

– У вас сегодня день послушания? – ошарашенно спросил он.

– Не-а, – хором ответили ему девочки. – Максим сказал, что если мы будем себя хорошо вести, то вечером пойдем на остров костер жечь.

– Ну, как там твоя барабанщица? – По коридору шел Максим.

– Стоит, – машинально ответил Платон.

– Где стоит? – не понял Максим.

– В клубе. Ее туда опять притащили.

Стукнула дверь. Вожатые вздрогнули.

– Глебов, подожди! – Серега бросился следом за убегающим приятелем, рванул на себя дверь.

– Щукин! – рявкнул Максим, но было уже поздно. Второй раз шарахнула дверь, скрывая за собой убежавшего.

Максим поморщился.

– Так, еще одна подобная выходка, и я привяжу его к кровати.

– Васька, стой! – на бегу орал Щукин. – Тебе чего, больше всех надо?

– Она действительно ходит! – Глебов еле переводил дыхание – они уже стояли около клуба.

– Плюнь. Какая тебе разница? Походит и успокоится. Тебе-то что? Шутит кто-то. Статуи не ходят!

– Как что? А как же Коля?

– Слушай, ты совсем больным стал! Какое тебе дело до первоклашки? Был, не был… Что с этого? Народ говорит, что не был, значит, не был. И тех двух тоже не было! Понял?

– Не понял! Неужели тебе не интересно узнать, что это?

– Узнавал один такой. А вдруг это и правда она сделала так, чтобы тех пацанов из первого отряда не стало. Ты представь! Были – и нет!

– Где же они?

– Стерлись, испарились, с водой утекли. Это не важно, главное, что их уже не существует!

– Так… – Сзади Глебова схватили за шиворот. – Я тебе что говорил? Если еще раз увижу около клуба просто так… – Семенков развернул добычу к себе лицом. – Или ты забыл?

– Да отвяжись ты! – задергался в его руках Васька. – Уже и погулять нельзя.

– Дети гуляют вокруг своих корпусов, а не около клубов. Чего ты здесь опять крутишься?

– Правда, что барабанщица вернулась?

– Скорее вернули. Знаешь, чья работа? – Семенков разжал руку.

– Она сама пришла, – буркнул Глебов, на всякий случай отходя подальше от радиста.

– Ну-ну… Чешите отсюда. – Андрей полез в свою будку. – Пока вас обратно ее нести не заставили.

– И зачем ты полез? – опять накинулся Щукин на Ваську, как только они отошли в сторону на несколько шагов.

– Не знаю. – Глебов обошел клуб и стал заглядывать в окна. – Неужели она там стоит? Увидеть бы хоть одним глазком.

– Чего ты в нее вцепился? Пойдем лучше мяч какой-нибудь найдем. Или к кресту сходим. Правда, чего нам здесь болтаться?

– Щука, – Глебов пристально посмотрел в глаза приятелю, – мы должны узнать, что здесь происходит!

– Ненормальный! Даже если здесь что-то и есть, то нас оно совершенно не касается. Ты чего, пропасть хочешь? Жить надоело?

– Наоборот! Классно! Если тебе неинтересно, топай в песочнице играть. А я здесь останусь.

– Ерунда все это! Хочешь, я пойду и крест твой выкопаю? И со мной ничего не произойдет. Хочешь?

– Не пойдешь, струсишь.

– Сейчас и пойду.

– Ты не сейчас, ты ночью пойди.

– И пойду!

– И пойди! А я здесь все выясню!

Пока друзья препирались, к клубу подошли парни из первого отряда.

– Эй, Семеныч, – завопил вчерашний знакомец ребят, с челкой, – вылезай!

Из рубки показалась голова Андрея.

– Уно́сите? – обрадовался он. – Давайте, а то смотреть на нее жутко.

– Куда вы ее? – подскочил к парню с челкой Глебов.