Да будет любовь! - Виктория Александер

Джонатон, согнувшись, прошел под скрещенными копьями двух нубийских воинов, и тут у него за спиной кто-то кашлянул.

– Эдвардс? – Маркиз оглянулся.

Эдвардс, так же как и другие слуги, должен был работать у Джонатона до того времени, когда они смогут войти в число домочадцев нового дома Николаса и Лиззи.

– Вам потребуется что-нибудь сегодня вечером, милорд?

– Нет, Эдвардс, можешь идти.

– Спасибо, милорд. – В голосе дворецкого послышалась благодарная нотка: вероятно, для него этот день также был очень долгим и трудным.

– Прежде чем ты уйдешь, скажи мне, что ты думаешь обо всем этом? – Джонатон с любопытством оглядел комнату.

– Это… очень необычно, сэр.

– Необычно – слабо сказано. Смелей, Эдвардс.

– Ну, боюсь, не каждый музей вместит такое количество вещей.

– Надеюсь, ты был нанят не прежним владельцем дома?

– Нет, меня нанял сэр Николас, – сдержанно ответил Эдвардс. – Здесь не было слуг, когда он купил этот дом, поскольку предыдущий хозяин предпочитал жить в деревне.

– А что ты знаешь о нем? Он был путешественником? Исследователем?

– Я думаю, это просто очень богатый человек с сомнительным вкусом, сэр.

Джонатон засмеялся:

– Однако мне это нравится. Здесь можно заниматься исследованиями, не выходя из комнаты в течение долгого времени.

– Дети леди Лэнгли, или, точнее, дети леди Коллингсуорт, судя по всему, получают здесь немалое удовольствие. – Легкое подобие улыбки коснулось уголков рта Эдвардса, и Джонатон понял, что этот слуга вряд ли относится к разряду обычных дворецких.

– Нетрудно понять, почему моим племянникам это нравится. – Джонатон удовлетворенно окинул взглядом комнату. – Это место, где мальчишки могут быть самими собой.

– Мальчишки любого возраста, милорд? – осторожно спросил Эдвардс.

– Вероятно. Ты должен признать, что здесь все обставлено, так сказать, в мужском духе.

– Как я понимаю, предыдущий владелец, лорд Халстром, был человеком преклонного возраста…

– Да, и здесь определенно видно отсутствие женского влияния. – Джонатон покрутил головой. – Это может быть естественным обиталищем человека, который давно забыл, что такое женщина.

– Не берусь спорить с вами. – Слуга вежливо поклонился. – Значит, на сегодня все, милорд?

– Да, разумеется. Спокойной ночи, Эдвардс.

После того как дворецкий окончательно удалился, Джонатон продолжил путь по свободному от вещей проходу, который привел его в комнату, где находился большой письменный стол, инкрустированный перламутром с изображениями драконов и других фантастических зверей в китайском стиле. Столешница была свободна от вещей, и это находилось в разительном контрасте со всеми другими поверхностями в этой комнате.

Объяснялся этот факт исключительно тем, что Николас использовал стол для того, чтобы вести необходимую документацию. Взяв это на заметку, Джонатон уселся на стул позади письменного стола. Здесь все отвечало его вкусу и жажде экзотических приключений, о наличии чего он прежде даже не подозревал.

Именно здесь он должен закончить «Книгу Фионы», или «Прекрасную капитуляцию», сконцентрироваться на главной задаче, не отвлекаясь на волнующие ароматы весны, блеск зеленых глаз или улыбку, которая бередила ему душу. Здесь он определенно мог без помех сосредоточиться на том, что ему нужно, минуя соблазны и искушения.

Наконец-то он нашел идеальное место для работы, где мог остаться наедине со своей музой, которая, насколько знал Джонатон, ни в малейшей степени не похожа на Фиону Фэрчайлд.

Правда, даже в этот момент он не мог припомнить, как выглядит его муза, потому что, стоило ему попытаться это сделать, перед ним вновь появлялся образ Фионы.

Черт бы побрал эту женщину! Лучше вообще не думать о музах, богинях и других подобных вещах, а сосредоточиться на литературном дополнении к рисункам, наводящим на определенные мысли. А от мыслей о Фионе он отвлечется лишь тогда, когда умрет и будет похоронен.

Стукнув кулаком о стол, маркиз сделал глубокий вздох. Он – будущий герцог, и никто не смеет усомниться в его способности с честью нести герцогский сан. Решимость и упорство – вот неотъемлемые составляющие его натуры, и он обязательно закончит эту историю, если поставил себе такую цель.

Джонатон решил начать работу утром и работать до тех пор, пока «Прекрасная капитуляция» не будет завершена. Чем быстрее он закончит, тем скорее сможет получить образец книги, чтобы показать Фионе. Важно, чтобы она поверила в реальность подписки и в то, что книга имеет большой успех. Через неделю-другую он сможет вручить ей банковский чек на сумму достаточно значительную, но все же такую, которая не вызовет у нее подозрений. После этого она может выждать и в конечном итоге выйти замуж по своему вкусу. Тогда Джонатону уже не нужно будет беспокоиться о ней и о ее сестрах, а значит, его жизнь потечет плавно и размеренно, как прежде.

«Я просто хотел сбыть ее с рук и освободиться».

Вспомнились слова отца, маркиз невольно поежился. Впрочем, его родители были самой судьбой предназначены друг для друга и обречены жить вместе…

Он вдруг задумался. Джонатон и Фиона. Звучит неплохо, как если бы они тоже были предназначены друг для друга…

А что, если она в самом деле подходит?

Маркиз кашлянул. Не довольно ли фантазий? В данный момент это вряд ли имело значение. Никто не может принудить его к женитьбе из-за согласия, данного по ошибке, поскольку тогда он оказался жертвой розыгрыша.

Но вдруг, когда он соберется жениться, Фиона уже найдет себе мужа? Тогда он потеряет ее навсегда. Проблема заключалась в том, что маркиз не знал, нужна ли она ему в качестве постоянной спутницы жизни, и до тех пор, пока он не сможет на это ответить, для него лучше всего продолжать осуществлять свой план, а тем временем разобраться в своих чувствах. И не это ли советовали ему отец и Джудит?

К счастью, дом, в котором сейчас находился маркиз, являлся идеальным местом, где можно не опасаться того, что его что-нибудь отвлечет от исполнения главной задачи. Это исключительно мужское убежище, где хранятся коллекции и приобретения, имеющие объективную ценность, и ничего, носящего эмоциональный оттенок.

Однако некая неясная мысль все же не давала маркизу покоя. Не так ли случается с мужчинами, которые слишком долго живут одиноко, делают все, что хотят и когда хотят? Таким не нужно принимать во внимание никакие другие обстоятельства и интересы, кроме собственного желания…

Не станет ли это и его судьбой? Постепенно он постареет, сидя за этим столом и создавая опусы, которые никому не интересно читать, весь его энтузиазм выльется в собирание всевозможных диковинок и заполнение этими диковинками многочисленных комнат этого дома.