Да будет любовь! - Виктория Александер

На этот раз речь определенно шла о любви, а не просто о страсти, порожденной случайным прикосновением руки или теплом губ, прикоснувшихся к ее губам. Так или иначе, она действительно хотела его и всего того, что из этого вытекало. Что касается последствий, то Фиона не рассматривала их во всех подробностях, но тем не менее где-то в глубине сознания прекрасно помнила о притягательной силе денег и красоты.

И все же если ей суждено выйти замуж в соответствии с условиями завещания, составленного отцом, да будет так.

Итак, у нее появился мужчина, которого она любит, в этом не было никакого сомнения. Она любила Джонатона Эффингтона всей душой, и, по-видимому, любовь эта зародилась уже тогда, при первой встрече.

Однако сам всегда уверенный в себе лорд Хелмсли на этот раз определенно пребывал в сомнениях и в смятении. Иначе почему он столь поспешно убежал, словно перепуганный кролик? В конце концов, он мог бы высмеять ее предложение, превратить все в шутку и мягко, но решительно отклонить.

Тут Фиона громко рассмеялась. Джонатон вовсе не принадлежал к тому разряду мужчин, которые пугаются чего-либо; следовательно, он испытывает к ней столь сильные чувства, что они заставляют его совершать весьма странные поступки. Возможно, это вожделение? Однако вожделение он, без сомнения, испытывал и раньше и мог справиться с ним гораздо разумнее, чем сегодня.

Но если не вожделение, тогда что? Фиона протяжно вздохнула.

Боже милосердный, пусть это будет любовь!

На следующий день по случаю свадьбы леди Элизабет Лэнгли и сэра Николаса Коллингсуорта Эффингтон-Хаус гудел от разговоров о неумирающей любви и о неотвратимости предопределенной судьбы. Дискуссия либо чрезвычайно приятная, либо бередящая душу, в зависимости от семейного положения и состояния души…

Сначала предполагалось провести лишь небольшое мероприятие с участием членов семьи и ближайших друзей, но ничто не могло оставаться малым, когда дело доходило до празднования в Эффингтон-Хаусе. Даже поспешно устроенная свадьба с приглашением родственников, которые находятся в Лондоне, разрасталась до внушительных размеров, учитывая количество тетушек, дядьев, кузенов и их супругов с детьми.

Джонатон оценил возможное количество гостей где-то между шестьюдесятью и сотней, и по этой причине свадебный завтрак мог состояться исключительно в бальном зале. Малое применительно к сборищу у Эффингтонов было понятием относительным: его семья всегда охотно отзывалась на приглашение попраздновать, хотя все они лишь неделю назад были участниками рождественского бала. Тем не менее нынешний праздник сильно отличался от прежнего, поскольку отмечалось принятие нового члена в семейный клан.

Стоя в конце зала рядом с большой пальмой, которая служила некоторым укрытием и давала возможность быть очаровательным и любезным по отношению к каждому из присутствующих родственников, что было его обязанностью как будущего герцога, Джонатон зорко наблюдал за происходящим. Атмосфера сложилась по-настоящему праздничная, хотя настроение маркиза праздничным назвать было никак нельзя. Он прилагал все усилия к тому, чтобы забыть о своих треволнениях и таких понятиях, как вожделение, любовь, женитьба, однако мысли о Фионе и об их дальнейших взаимоотношениях не оставляли его. Казалось, что эта женщина поселилась у него в мозгу и отказывается это место покинуть. Такое коварство порождало в его душе настоящее смятение.

– Если судить по выражению твоего лица, можно подумать, что это твоя свадьба. – Томас Эффингтон, герцог Роксборо, передал сыну бокал шампанского. – Может, поделишься, что у тебя на уме?

Джонатон пожал плечами:

– Боюсь, мои мысли не слишком гармонируют с нашим мероприятием. – Он выразительно взглянул на сестру и своего старинного друга Николаса, только что ставшего ее мужем. – Они заслужили право на праздник, и я желаю им счастья.

Молодожены стояли среди толпы доброжелателей, обмениваясь понимающими взглядами; в руке каждый держал бокал с шампанским. Молодая пара решила вопрос о женитьбе и совместной жизни во время рождественского бала, когда они уладили все разногласия и признались друг другу в своих чувствах. Скоропалительность бракосочетания стала причиной нескончаемых сплетен, но Джонатон готов был поспорить, что ни Лиззи, ни Николас, ни какой-либо другой член семьи не придадут этому ни малейшего значения. Этот союз предполагался еще десять лет назад, и вот желанный миг наконец настал.

– Скажи, ты веришь в судьбу? – Этот вопрос Джонатон обращал скорее себе, чем отцу. – Ну, и во все такое…

– В судьбу наций? – Герцог проследил за взглядом сына. – Или людей?

– По-моему, Лиззи и Николас изначально предназначены друг для друга, предопределены друг другу судьбой. – Джонатон прищурился. – Считаешь ли ты, что это возможно?

– В данном случае да. – Герцог кивнул.

– Но ведь прежде они этого не понимали, верно?

– Мы не всегда понимаем, что окажется правильным в будущем. – Старший Эффингтон помолчал. – Особенно когда дело касается сердечных материй. Требуется гораздо больше времени, чтобы человек увидел очевидное. Когда я впервые встретил твою мать, на мне лежала обязанность опекать ее и двух ее сестер на протяжении их первого сезона…

Джонатон вскинул бровь:

– Я не знал этого.

– Твои сестры уже слышали эту историю, но она не относится к разряду тех событий, о которых рассказывают сыну. – Герцог быстро осмотрел зал и остановил взгляд на своей жене. Герцогиня Роксборо выглядела гораздо моложе своих лет; даже на взгляд Джонатона она оставалась женщиной с прекрасной фигурой.

Улыбка коснулась губ герцога.

– Тогда я не хотел ничего другого, кроме как найти для нее подходящего мужа.

– Ты был связан завещанием? – Джонатон затаил дыхание.

– Завещанием? – Герцог покачал головой. – Нет, просто я хотел поскорее сбыть ее с рук.

Джонатон удивленно посмотрел на отца:

– Значит, это не было любовью с первого взгляда? Я всегда считал, что с самой первой встречи ты уже знал: она – твоя женщина.

– Возможно, знал, просто не принимал это всерьез. Тогда я еще не имел желания жениться, хотя, конечно, понимал, что это мой долг. И все же я слишком хорошо проводил время, чтобы оказаться прикованным к жене. – Он бросил выразительный взгляд на сына. – Надеюсь, ты меня поймешь и не осудишь.

– Конечно, нет. – Джонатон понимающе улыбнулся.

– Марианна Шелтон обладала всеми качествами, которые я хотел видеть в жене, но я был слишком упрям, чтобы это признать. Мне понадобилось столкнуться с крайне суровыми обстоятельствами, когда я едва не потерял ее, чтобы наконец образумиться. Все это закончилось тем, что я написал ей стихи.

– И тогда она вышла за тебя?

– Да, хотя даже сейчас мне в это трудно поверить. – Герцог бросил на сына иронический взгляд. – Вывод из этого один: чувства гораздо более важны, мой мальчик, чем действия.