Буду твоим единственным - Джо Гудмэн

– О, подумайте о своей репутации милорд, – взмолилась леди Пауэлл, тоже сложив руки в молитвенном жесте.

Столь благочестивое выражение Нортхэм до сих пор видел лишь на полотнах с изображениями Мадонны.

– Думаю, это только придаст ей блеска. – Он поднялся на ноги. – Разве вас не приводит в восторг тот факт, что я могу оказаться тем самым Джентльменом?

Румянец, заливший щеки леди Пауэлл, выдал ее с головой.

– Как вы можете так говорить? – возмутилась она и повернулась к Саутертону за поддержкой. – Что же вы молчите, милорд? Его ведь могут арестовать.

Саутертон предпочел бы, чтобы она не приставала к нему, пока он не разберется, что происходит. Он попытался найти ответ на лице Нортхэма, но оно оставалось непроницаемым. Не представляя, что предпринять, чтобы избавить приятеля от конфуза, он решил внести ясность.

– Только в том случае, если ожерелье найдут, – заявил он. – А этого, уверяю вас, не произойдет.

Норт вздохнул. Хотел бы он быть в этом уверен! Но все равно спасибо Сауту за вдохновенную, хотя и бесполезную защиту.

Барон задумчиво теребил накрахмаленные складки галстука.

– Думаю, – наконец пробурчал он, – нам не остается ничего другого, кроме как проверить, есть там что-нибудь или нет.

Он окинул взглядом гостей и предложил:

– Пожалуй, стоит принести чемодан сюда.

Ответил один только Нортхэм:

– Как пожелаете. Но чтобы исключить недоразумения, пошлете за ним двух человек.

– Конечно. Как насчет Саутертона и Аллена? Согласны?

– Да, – кивнул Норт, все более уверяясь, что никакие меры предосторожности не изменят конечного результата. Он сделал приглашающий жест в сторону двери. – Джентльмены?

Саут уже настолько привык к тому, что Элизабет сжимает его локоть, что не сразу понял, что теперь она пытается его задержать. На секунду остановившись, он незаметно освободил свою руку.

– Все будет в порядке, – шепнул он, почти не разжимая губ.

Элизабет не сводила с него немигающего взгляда, в котором сквозило отчаяние.

– Нет, не будет.

Это был не самый подходящий, момент, чтобы препираться. Да и времени не было. Саут нежно сжал ее пальцы и отошел.

Ожидание казалось бесконечным. Проводив Аллена и Са-утертона, гости, замерев, уставились на дверь, через которую те вышли. Лакеи, стоявшие по обе стороны двери, чувствовали себя неловко под устремленными на них взглядами, но, подобно преторианской гвардии в Древнем Риме, скорее рухнули бы замертво, чем покинули свои посты.

Нортхэм был единственным, кто не наблюдал за входом. Пристроившись на краешке стола мадам Фортуны, он с небрежным видом поглядывал в окно. Ему вдруг пришло в голову, что он, пожалуй, самый спокойный из всех присутствующих. Даже Джентльмен, если он еще не совсем очерствел, должен был испытывать хотя бы угрызения совести. Впрочем, едва ли можно ожидать, что настоящий вор шагнет вперед и признает свою вину, особенно если учесть, на какие хлопоты он пустился, чтобы подбросить ожерелье леди Баттенберн в его чемодан. Нет, этот вор хотел, чтобы виноват оказался Нортхэм.

Вздохнув, он сложил руки на груди. Похоже, эта история пошлет к черту все планы его матери, касающиеся его женитьбы.

Послышались шаги, и толпа разом вздохнула. Лакеи отворили дверь, и Саут с Алленом вошли в комнату, неся кожаный чемодан Нортхэма. Подойдя к столу мадам Фортуны, они поставили его на пол.

– Мы его не открывали, – сообщил всем лорд Аллен.

Леди Баттенберн присоединилась к ним.

– Надеюсь, что нет, иначе какой смысл во всем этом?

Барон положил руку на плечо жены, призывая ее к молчанию. Она прикусила губу, решив не усугублять своей нервозностью и без того напряженную обстановку.

Нортхэм коротко кивнул, давая понять Саутертону, что он может открыть чемодан. Виконт расстегнул защелки, поднял крышку и отступил в сторону, предоставив Аллену возможность исследовать его содержимое. Тот с явной неохотой склонился над чемоданом и пошарил ладонью по внутренней стороне крышки. Не прошло и нескольких секунд, как его рука замедлила движение, нащупав кармашек в полотняной подкладке.

– Нашли что-нибудь? – лениво поинтересовался Норт. Аллен кивнул. – Ну так вытаскивайте. Пусть все посмотрят.

Сунув пальцы в кармашек, Аллен схватил загадочный предмет и потянул к себе. Тот легко выскользнул, и россыпь сверкающих бриллиантов повисла на его руке.

Все дружно ахнули и обратили потрясенные взгляды на Нортхэма. Он сказал, не обращаясь ни к кому конкретно:

– Не думаю, что это кого-нибудь интересует, но я впервые вижу это ожерелье.

Баттенберн откашлялся и стряхнул с рукава воображаемую пылинку, прежде чем задать вопрос:

– Вы можете это доказать?

Ответ поступил от самого неожиданного источника из всех возможных, так, во всяком случае, утверждали впоследствии все гости.

Леди Элизабет Пенроуз решительно шагнула вперед.

– Лорд Нортхэм не может быть вором, – спокойно объявила она. – То утро, когда пропало ожерелье, он провел со мной. – И на тот случай, если кто-то не понял, что она имеет в виду, добавила: – И всю предшествующую ночь тоже.

Теперь им ничего не оставалось, кроме как пожениться. Все организационные вопросы взяли на себя друзья и знакомые.. Саутертон выхлопотал специальную лицензию на имя Нортхэма. Барон договорился с викарием, что церемония состоится в деревенской церкви. Леди Баттенберн поручила кухарке приготовить роскошный свадебный завтрак, вызвала из Лондона свою модистку, чтобы сшить Элизабет платье и приданое, и лично выбрала цветы для букетов и гирлянд. Норту и Элизабет оставалось только оповестить свои семьи. Ввиду срочности события сообщения были посланы с курьерской почтой.

Гости Баттенбернов неохотно покидали поместье, утешаясь тем, что оказались свидетелями самого интригующего события года. Все сошлись на том, что барон и баронесса устроили поистине незабываемый прием с множеством захватывающих развлечений, особенно в последним вечер.

За всей этой суетой жениху и невесте нечасто удавалось оставаться наедине. Однако ни один из них не возражал против этого обстоятельства, обнаружив, что не стремится обсуждать свое нынешнее положение.

Вечером накануне свадьбы они отправились на прогулку по парку. За ними на некотором расстоянии следовал Саутертон. Он пытался протестовать против навязанной ему роли дуэньи, но его аргументы вроде «что толку запирать конюшню, после того как лошадь украли» не встретили понимания.

Уже сгустились сумерки, и в лунном свете покрытые гравием дорожки казались белыми. Расставленные здесь и там фонари освещали полуразрушенные стены старинного аббатства, замыкавшего парк с запада. Было безветренно, но не душно. Вечерний воздух благоухал нежным ароматом роз, Время от времени в кустах раздавался шорох, когда испуганный фазан или кролик срывался с места в поисках укрытия.