Буду твоим единственным - Джо Гудмэн

Нортхэм взял бренди и ощутил покалывание в пальцах. Сначала он решил, что она коснулась его рукой, но затем сообразил, что они держали рюмку за разные части: она за стенки, а он за ножку.

– Вот так, – тихо проговорила она. – Что и требовалось доказать. – Глядя в ее темные глаза, Нортхэм ясно видел, что не он один помнит об их предыдущей встрече. Все эти годы Бесс Боулс жила в ожидании повторной встречи, хотя и не знала, где и когда это случится. – К счастью, вы единственный, кто вызывает у меня подобные ощущения.

Нортхэм нахмурился.

– Что-то я не понимаю.

Гадалка весело закудахтала и лихо проглотила свой бренди.

– Я тоже.

В течение нескольких недель после той ярмарки она жила в тревоге, что ее снова посетят пророческие видения. Когда этого не произошло, она почти убедила себя, что все это не более чем плод ее воображения. Почти. Иногда она ощущала покалывание в кончиках пальцев или мурашки, пробегавшие по спине. Расспрашивая людей, которые вызывали в ней подобные ощущения, Бесс неизменно обнаруживала связь между ними и мужчиной, сидевшим сейчас перед ней. Она не знала, как это объяснить. И даже не была уверена, что такое вообще возможно. Однако отрицать тот факт, что она испытывает нечто необычное, мадам Фортуна тоже не могла.

– Пейте, – велела она и принялась раскладывать карты.

Положив первую, она задумчиво кивнула, ничуть не удивившись, что та символизирует могущественные силы Главного Аркана. – Жертва…

Глядя на изображение виселицы с петлей, Нортхэм ощутил потребность расслабить воротник и галстук, ставшие вдруг слишком тесными. Зрители притихли, перестав перешептываться.

– Это смерть?

– Господь с вами, нет! Можете не переживать по этому поводу. «Повешенный» обычно означает финал или поворот событий. В данном случае, думаю, кому-то требуется жертва. – Она выдержала паузу и зловеще добавила: – Осуждение.

Нортхэм поднес рюмку к губам и залпом выпил, проявив не больше уважения к прекрасному бренди, чем мадам Фортуна. Отставив бокал, он оглянулся через плечо на Саута.

– Я всего лишь осужден, – произнес он с усмешкой. – А не приговорен. – Саутертон, однако, даже не улыбнулся, а стоявшая рядом Элизабет вздрогнула. Норт повернулся к гадалке: – И кто же меня осудит?

Мадам Фортуна сняла первую карту с колоды и положила ее поверх «повешенного».

Нортхэм уставился на «императрицу», карту, символизирующую материнство, плодородие и природу. Пышная фигура женщины напомнила ему баронессу, и он бросил на гадалку вопросительный взгляд.

– Женщина, которая рядом с вами.

Саутертон почувствовал, как пальцы Элизабет снова вцепились в его рукав. Он накрыл их ладонью, надеясь, что этот жест поможет ей сохранять спокойствие.

Нортхэм поинтересовался с показной беззаботностью:

– В прямом или переносном смысле? – Эта реплика произвела нужный эффект, ослабив повисшее в гостиной напряжение.

Вместо ответа мадам Фортуна перевернула третью карту. На сей раз это была рогатая фигура.

– Полагаю, это дьявол.

Нортхэм был сыт по горло. Он начал подниматься со стула.

– Сядьте, милорд.

Это было сказано так резко и с такой властностью, что Нортхэм рухнул на стул. Среди зрителей раздались смешки, да и сам он не мог не улыбнуться.

– Ладно. Что еще скажете, мадам?

Она подняла следующую карту, так чтобы ее могли видеть все. Это была семерка треф.

– Эта карта может означать награду, – пояснила она, – или богатство. Например, сокровище, которое вам не при надлежит.

Нортхэму показалось, что по его спине прошлись ледяные пальцы. Однако выражение его лица осталось невозмутимым, а голос ровным.

– Объяснитесь, мадам.

– У вас есть нечто, не принадлежащее вам.

Лоб Нортхэма прорезала вертикальная морщинка.

– Это вам тоже придется объяснить.

Мадам Фортуна отложила колоду и разложила веером лежавшие на столе карты. Повешенный. Императрица. Дьявол.»Семерка треф. Знаки были столь очевидными, что ошибиться в их значении было невозможно. Она заметила, что ее рука, касавшаяся карт, слегка дрожит. Причина этой дрожи также не была секретом для старой гадалки. Больше всего ей хоте лось, чтобы все сложилось иначе.

Она вспомнила, каким юным и невинным он был, когда задал ей свой возмутительный вопрос. Он стал старше, и его темно-кобальтовый взгляд давно потерял свое невинное очарование, однако Бесс Боулс не сомневалась в его порядочности. Сущность его характера не изменилась. Она чувствовала это двадцать лет назад, чувствовала и сейчас. Если бы карты легли по-другому, Бесс постаралась бы его защитить. Но при таком раскладе она не могла лгать.

Вопреки всему, что говорил ей здравый смысл, Брендан Дэвид Хэмптон, шестой граф Нортхэм, оказался тем самым человеком, которого высший свет называл вором Джентльменом.

– Это ожерелье леди Баттенберн, – объявила она. – Оно находится в вашем чемодане. В кармашке, предназначенном для ценностей.

Нортхэм резко вскинул голову. В ушах у него зашумело, и не только из-за лихорадочного перешептывания за его спиной.

– Вы ошибаетесь, – с вкрадчивой угрозой произнес он.

– Но даже раньше, чем она покачала головой в знак отрицания, он почувствовал, что ошибается не кто иной, как он сам.

– Не может быть! – воскликнула леди Баттенберн, сложив руки под своим округлым подбородком в молитвенном жесте. – Вы еще не со всеми поговорили, мадам. Лорд Нортхэм даже не входил в число подозреваемых. Он богат, как Крез. Это все знают.

Хотя гостям едва ли понравилось, что они находились под подозрением, они пропустили мимо ушей это шокирующее заявление, испытывая вполне понятное облегчение, смешанное с сочувствием к незавидному положению графа Нортхэма.

Лорд Баттенберн приблизился к столу.

– Я вынужден согласиться со своей женой, мадам. Это просто невозможно.

Гадалка пожала плечами:

– Все возможно.

Нортхэм перевел на барона бесстрастный взгляд. Тот, похоже, не испытывал особого желания обыскивать его чемоданы. Поступить так – значило бы проявить откровенное недоверие к одному из приглашенных, что поставило бы как гостей, так и хозяев в неловкое положение. Молчание Баттенберна вынудило Нортхэма проявить инициативу:

– Я не стану возражать, если вы поищете ожерелье среди моих вещей.

Барон покачал головой:

– Нет. Я не собираюсь делать ничего подобного.

Норту показалось, что веревка на его шее затягивается туже. Ощущение было настолько реальным, что он взглянул на разложенные перед ним карты, чтобы убедиться, что окружность петли не стала меньше.