Честь и лукавство - Эмилия Остен

Он наклонился и поцеловал меня. Ну наконец-то, сейчас мне вовсе не хотелось говорить о будущем. Я только что обрела свое счастье и жаждала просто насладиться им, оставив объяснения на более позднее время.

– Пусть все течет само собой, а там увидим, что случится, – ответила я, поудобнее устраиваясь в объятиях любимого.

– Вы правы, любовь моя. Но если бы вы знали, как изменились все мои мысли и чувства! Мне столько раз казалось, что я влюблен, и как быстро я понимал, что ошибся! Сейчас же я готов сделать все, что в моих силах, и даже более того, лишь бы вы были веселы и довольны.

– Если вы действительно этого хотите, прекратите рассказывать о ваших прошлых увлечениях, – притворно холодно ответила я.

– О, простите меня, я вовсе не желал расстроить вас. Просто я хочу быть искренним и показать вам, как сильно и ново для меня это чувство. Я не узнаю сам себя и с удивлением понимаю, что все мои представления об идеальной женщине воплотились в вас.

– Ну, я далека от идеала. Не льстите мне, раз обещали быть искренним.

– Я вовсе не собирался льстить вам, милая Эмма. Мой идеал – женщина вовсе не без милых недостатков. Но вы сочетаете в себе именно те качества, которые так близки и дороги мне: нежность и красоту, обаяние и острый ум, доброту и милое лукавство. Нам с вами никогда не будет скучно вместе, и наша любовь не сведется только к чувственному ее проявлению.

Меня сейчас волновало именно это проявление, но я решила быть терпеливой и не показывать своего возбуждения. Герцог был пресыщен чувственной любовью и жаждал общения, а я, напротив, уже второй год семейной жизни проводила в интеллектуальных беседах. Нам необходимо найти компромисс. К счастью, Уильям был настоящим мужчиной и не мог проводить время с любимой женщиной исключительно в разговорах, поэтому наше свидание принесло радость нам обоим. Мы болтали и целовались около двух часов, после чего я предложила отправляться домой. Он не спорил, но его последние поцелуи были столь страстными, что у меня закружилась голова и по телу побежала сладкая дрожь.

– Когда я увижу вас снова? – Этот вопрос прозвучал для меня как нежный сонет.

– Можете приезжать в любое время, я чаще принимаю гостей, чем езжу с визитами.

– Но мне хотелось бы застать вас одну. – Он улыбнулся и хитро прищурил глаза.

– Для дружеских бесед это совсем необязательно. – Я лукаво вскинула на него глаза.

– Мне доставляет истинное удовольствие беседа с вашим супругом, но, к сожалению, я не смогу обнимать и целовать вас в его присутствии.

– Что же, если вам этого хочется, приезжайте в три часа. В это время граф обычно посещает своего врача.

Он поцеловал мне руку, и мы наконец распростились.

Весь вечер я вспоминала его ласки, а ночью мне снились удивительные сны.

На следующий день герцог приехал к нам около трех часов и застал моего мужа, который ласково встретил его и попросил занять скучающую в одиночестве графиню. Россетер не замедлил воспользоваться разрешением, и время пролетело незаметно. Мы болтали и смеялись и даже спели дуэтом пару романсов. Переходить границы приличий в доме графа мы не осмеливались, и взаимные нежности ограничивались поцелуями. Герцог расспрашивал меня о моей жизни, рассказывал о своем детстве, мы обсуждали прочитанные книги и увиденные спектакли, почти во всем соглашаясь друг с другом, но споря из-за пустяков просто для того, чтобы наслаждаться остроумием друг друга.

Расставаясь, мы договорились встретиться назавтра в театре, куда мы собирались с графом. Пьеса оказалась довольно интересной, но мы не смогли уделить ей должного внимания, так как в нашу ложу явилась Аннабелла в сопровождении повеселевшего Морланда, а также Розмари со своим Питером. Аннабелла была не в духе, презрительно отозвалась обо всех увиденных знакомых и сделала вид, что не заметила герцога Россетера, вошедшего в тот момент, когда она упражнялась в язвительности. Он любезно поздоровался с ней и обратился с поздравлениями к Розмари и ее жениху, а Аннабелле оставалось довольствоваться вниманием Морланда.

Как прошептал мне на ушко Уильям, у барона лежал на смертном ложе богатый дядя-граф, завещавший свое состояние и титул единственному племяннику. Вероятность, что Аннабелла удовольствуется графской короной и согласится на брак с Морландом, весьма повысилась после известия об ожидаемом наследстве. Я совершенно не жалела Морланда – он получит то, чего добивался, и эта мысль останется ему в утешение, когда его супруга будет кокетничать с мужчинами или устраивать ему скандалы.

Вечер прошел приятно, а следующий принес еще большее удовольствие – мы отправились на бал, который давал в честь Розмари и ее жениха дядюшка Питера. Бал был великолепен, и Россетер наконец смог показать свое искусство танцора, совершенно очаровав всех дам в зале, конечно, за исключением Аннабеллы и ее матушки.

Кружась в вальсе, я смотрела в светлые глаза своего возлюбленного и думала, как странно складывается моя жизнь. Давно ли я стояла перед алтарем и думала, что моя молодость осталась за дверьми церкви, а впереди меня ждут серые будни и унылая жизнь со старцем. А брачная ночь? Мой ужас и последующее изумление! Мое возмущение и негодование на супруга, посмевшего считать меня способной на измену, и растущая дружба и уважение между нами. А мечты о материнстве и планы их осуществления, как могла я всерьез полагать, что смогу в трезвом рассудке позволить постороннему человеку прикасаться к себе!

И вот теперь оказывается, что убеждения способны разрушиться всего за несколько месяцев. Я вполне могла считать себя счастливой женщиной, хотя вряд ли два года назад согласилась бы с теперешним представлением о счастье. Я обрела любовь, причем взаимную, спокойствие и довольство в браке с хорошим человеком, узнала много нового о жизни и о себе и надеялась в скором времени узнать еще больше, так чего же еще желать?

Да, мой муж и мой возлюбленный – не одно и то же лицо, но нельзя требовать от судьбы слишком многого. Оставалось только исполнить мечту своего супруга и произвести на свет маленького графа Дэшвилла. Даже если нам с Уильямом придется расстаться, мне останется в утешение малыш, который, надеюсь, будет так же лукаво улыбаться, как и его настоящий отец. Оставалось только надеяться, что Уильям не проявит излишнее благородство и не ограничится стихами и поцелуями, в противном случае мне придется как-то его подтолкнуть.

Время, оставшееся до свадьбы Розмари, протекало для всех нас весьма приятно. Аннабелла дала матери обещание молчать и не портить свадьбу сестры и сдержала слово, хотя ее лицо не выражало ни малейшей приветливости. Глядя на сияющее личико Розмари, я думала – неужели и я так же восторженно смотрю на Уильяма? Ведь если это так, ни для кого не останется секретом моя привязанность к нему, и наши отношения, независимо от их сути, станут предметом ханжеских пересудов.

После свадьбы молодые уехали путешествовать в Италию, Аннабелла одаривала своим вниманием барона Морланда, чей дядюшка наконец скончался, а я от всего сердца наслаждалась новообретенным счастьем. Уильям по-прежнему часто посе-щал наш дом, и нам нередко удавалось побыть вдвоем, однако мне хотелось большего, да и в его глазах я видела обещание чувственных радостей. Он ни слова не говорил мне о том, что ему недостаточно кратких часов наших встреч, но моя половинка нашей общей души не нуждалась в словах, а тело вдруг захотело выйти из-под контроля рассудка.