Герцоги налево, князья направо - Киран Крамер

До группы дошли слухи, будто бы кто-то вел расспросы о деле, которым занимался Николас. Однако сотрудник группы, который занимался отслеживанием шпионов, не смог сообщить ему ничего конкретного по этому поводу. Никаких подробностей.

— Слухи сводятся к тому, что есть некто, кого это дело крепко беспокоит, — бормотал тот, глядя на Николаса поверх очков. — Некто весьма желал бы встретиться с вами обоими наедине. И я не имею представления, насколько далеко он… или они готовы зайти.

Этот самый некто мог оказаться посланцем Фрэнка, который всячески старался очернить Николаса и, сидя в любом из пабов в окрестностях Лондона, не стеснялся изрыгать проклятия по его адресу. Его подручный мог бы убить его самого — или Поппи.

Опасность вполне реальная. Ведь Поппи привлечена к участию в деле.

Николас хотел, чтобы она жила в безопасности.

В карете по пути к Мерриуэзерам между ними воцарилось странное молчание. Это любопытно, если припомнить, чем они занимались прошедшей ночью в библиотеке ее отца.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросил он.

Поппи прикрыла шалью слишком смелый вырез своего декольте.

— Да, — ответила она. — А вы?

— Отлично, — ответил он, хоть и чувствовал себя не совсем спокойно. Неизвестно от чего, быть может, от того, что Поппи выглядела сейчас особенно красивой.

Она улыбнулась ему немного напряженной улыбкой и сказала:

— Наверное, нам будет очень весело сегодня вечером. Мне нравятся приемы у Мерриуэзеров. Каждый год кто-нибудь непременно падает из окна в кусты.

— Разные лица? — спросил Николас, покачивая ногой.

Ох, он себя ведет, словно школяр.

Поппи ответила со смехом:

— Ну да, разные! Вы были раньше хотя бы на одном из их приемов?

Николас отрицательно мотнул головой:

— Я не слишком жалую великосветские приемы. Считаю, что они в большинстве случаев ужасающе скучные.

— О, вот как. — Поппи раздумчиво кивнула. — Как видно, поэтому почти никто в Лондоне не знает, кто вы такой.

— Совершенно верно. У меня есть небольшое имение в Суссексе, но время от времени я уезжаю на север, в Сьюард-Холл, чтобы проверить, как там идут дела. А когда я в Лондоне, то по большей части провожу свободное время в клубе для холостяков в Олбани или навещаю близких друзей, например, Треморов.

Он вдруг наклонился к Поппи и положил ладонь ей на колено.

— Я должен вам кое-что сказать. Я испытал большую радость прошлой ночью. Очень большую.

Поппи широко раскрыла глаза.

— Я тоже, — призналась она и улыбнулась ясной, открытой улыбкой; — Я рада, что вы упомянули об этом.

Николас не удержался от смеха.

— Стало быть, мы оба чувствуем себя лучше, не так ли?

— Я тоже так думаю.

Поппи опустила глаза, но тут же снова обратила взгляд на Драммонда.

Однако признание Николаса как бы сгустило атмосферу. Ни он сам, ни Поппи не сказали больше ни слова, напряжение нарастало, но скоро карета остановилась у входа в дом Мерриуэзеров. Николас вышел и принял Поппи на руки, а когда ее ноги коснулись мостовой, губы их сблизились настолько, что он легко мог бы поцеловать ее.

Он этого не сделал.

Побоялся, что если поцелует раз, уже не сможет остановиться, а перед ним была иная задача — обеспечить безопасность Поппи в окружении сотен людей и продемонстрировать всем, что он намерен вступить с ней в брак.

Николас взял ее под руку и повел в толпу гостей, осчастлививших званый раут своим присутствием. Ему было приятно сжимать в ладони ее пальчики и ощущать прикосновение ее тела к своему. Она его нареченная, и он не собирается отпускать ее от себя. Ни сегодня ночью, ни потом, когда она попробует разорвать их помолвку.

Мысль о супружеском ложе больше не внушала Николасу страх, он думал о нем с наслаждением.

Идеальная совместимость в сексуальных отношениях и сходное чувство юмора… чего большего мог бы пожелать муж от жены и жена от мужа?

Полчаса спустя они, продвигаясь дюйм за дюймом, миновали несколько комнат в доме Мерриуэзеров. Шум стоял оглушительный. Многие из числа гостей останавливали их, удерживали и просили хотя бы о нескольких минутах разговора.

Николас заметил, что выражение лица у Поппи становится отрешенным.

— Принести вам что-нибудь освежающее? — спросил Николас.

Это было уже в третий раз. В первом случае принесенный им фужер лимонада выбил у Поппи из руки какой-то ошалелый незнакомец. Второй фужер она уже выпила.

— На самом деле, — заговорила Поппи, — мне бы надо оставить вас на несколько минут.

— О, что-нибудь не в порядке? Юбка сползает? Локон выбился из прически? Я-то считаю, что вид у вас очень милый.

Поппи покраснела.

— Я еще не поговорила сегодня с Элинор и Беатрис, а мне хотелось бы… Вы не против?

Николас кивнул утвердительно.

— Никоим образом. Я буду со стороны присматривать за вами.

— Отлично, — согласилась Поппи. — Я очень скоро вернусь к вам.

Николас обнял ее за талию и слегка сжал руку.

— Ведите себя хорошо, — сказал он, хотя ему самому ужасно хотелось вести себя плохо — обнять ее, крепко целовать, ласкать пышные груди и соблазнительную попку.

— Обещаю, — сказала Поппи.

И она начала пробиваться сквозь толпу к той комнате, где предположительно собрались ее подруги.

Николас радовался, что может вот так смотреть на нее издали. Любоваться стройной шейкой, очаровательным затылком, густыми волосами, сиявшими от света канделябров. А когда Поппи повернула голову, он был восхищен ее изящным профилем.

Николас следовал за ней на расстоянии, чувствуя, что его притягивает к ней словно магнитом.

И тут прямо перед ним остановилась Наташа.

Поппи обнаружила Элинор в углу, в небольшой толпе гостей, наблюдавших за мимом, который изображал, как будто бы он взбирается вверх по веревочной лестнице. Откуда взялся этот мим, никто не знал, но на раутах, бывает, случаются и более загадочные вещи.

Поппи успела повидаться со своими лучшими подругами еще днем и рассказала им, где собирается провести вечер, но даже словом не упомянула картину «Розовая Леди», ведь это была тайна секретных служб. Она сообщила, что позже ей необходимо встретиться с Сергеем, и попросила обеих о помощи.

— Мне кажется, до него не дошло, что он меня больше не интересует, — сказала она.

— Но ведь это очевидно, — ответили в один голос Беатрис и Элинор.

Как обычно, Старые Девы были единодушны. Беатрис и Элинор полностью одобрили план Поппи. Обе признали, что избранником Поппи он стать не может, так как он, — попросту говоря, самый настоящий развратник и повеса. Не требуя от Поппи подробностей затеи, обе лишь попросили ее быть как можно более осторожной.