Сломанные звезды. Новейшая китайская фантастика - Кен Лю

В течение последних лет, пока бушевала гражданская война, я последовал за Народно-освободительной армией Китая сначала в Хэбэй, а затем в освобожденные районы в центре страны и, наконец, сюда, в Яньань, где неожиданно наткнулся на старого друга. Хэйцзы оставался на северо-востоке, пока не последовал за своим сыном сюда, но его жена погибла во время осады Чанчуня.

В начале гражданской войны НОАК потерпела несколько сокрушительных поражений, но под руководством Линя Бяо, Пэна Дэхуая и Лю Бочена она быстро усилилась и нанесла ответный удар. Чан Кайши стал президентом Китайской Республики со столицей в Нанкине, но не сумел осуществить свою мечту об объединении Китая. Чем больше он пытался «истребить» коммунистов, тем более непрочной становилась его власть. Коммунисты сумели удержать несколько освобожденных зон на севере Китая, и между двумя сторонами установилось неустойчивое равновесие. Так как все устали от войны, было объявлено о прекращении огня, и в Чунцине начались переговоры о создании коалиционного правительства. Однако пойти на уступки никто не захотел, и поэтому переговоры провалились.

Пока в Китае шла гражданская война, власть в Японии захватили милитаристы и начали вторжение в Китай. Японские войска быстро продвигались и вынудили Чан Кайши оставить Нанкин и временно переместить столицу в Чунцинь. Затем японцы вторглись на Филиппины и открыли новый фронт против находившихся там американцев. Американцы были застигнуты врасплох и бежали под натиском могучей японской армии. В далекой Европе, в Германии, при поддержке армии к власти пришел безумец по имени Гитлер, который немедленно объявил войну Советскому Союзу. Немецкие войска захватили Восточную Германию и вторглись во Францию. Вспыхнула первая поистине мировая война в истории человечества.

«Холодная война» закончилась: Соединенные Штаты и Советский Союз, бывшие враги, заключили альянс против стран «оси» – Германии, Италии и Японии. Тем временем в Китае Гоминьдану и коммунистам пришлось забыть о своих разногласиях и вместе защищать китайский народ от кровожадных японцев. Так в истории началась новая эпоха.

Когда я прибыл в Яньань, то уже не хотел иметь ничего общего с управлением и политикой. Я посвятил себя сбору народных песен и сохранению традиционных искусств, и это дело мне нравилось. Хотя моя жизнь уже не была комфортабельной – я жил в пещере и, как и местные крестьяне, питался одними лишь грубыми злаками, – но я считал, что мне повезло. Сейчас же шла война, в конце концов.

Пока мы с Хэйцзы предавались воспоминаниям, какой-то молодой студент забрался по тропе на гору и подбежал к нам.

– Учитель! Вас кто-то ищет! – воскликнул он, задыхаясь.

– Кто? – Я даже не встал. Я был уже слишком стар, чтобы волноваться.

– Какая-то старая женщина. Кажется, она из Америки.

Я вскочил и схватил его:

– Старая женщина? Как ее зовут? Сколько ей лет?

– Ээ… я точно не знаю. Больше шестидесяти? Она сейчас разговаривает с деканом Академии искусств. Он сказал, что вы ее знаете.

Из Америки… старше шестидесяти… старая женщина… Моя Цици. Она здесь. Наконец-то она здесь!

Я бросился бежать, но быстро задохнулся, и у меня закружилась голова. Мне пришлось замедлить шаг, и Хэйцзы меня догнал.

– Ты в самом деле думаешь, что это Цици? – спросил он.

– Конечно, это она. Хэйцзы, дай мне пощечину! Я хочу точно знать, что не сплю.

Хэйцзы, как настоящий друг, с силой влепил мне пощечину. Я прижал ладонь к щеке, наслаждаясь болью, и рассмеялся.

– Особо не надейся, – сказал Хэйцзы. – Чжао Ци твоя ровесница, верно? Она уже не юная красавица. Ты видел ее несколько десятков лет назад. Возможно, ты разочаруешься.

– Не говори глупости. Посмотри на нас: мы словно свечные огарки, шипя и потрескивая, доживаем наши последние славные мгновения. Увидеть ее еще раз перед смертью будет более чем достаточно.

Хэйцзы усмехнулся.

– Может, ты и стар, но здоровье у тебя еще крепкое. Бьюсь об заклад, самые главные части твоего тела до сих пор отлично работают. Я тебе так скажу: если вы двое решите пожениться, я хочу быть свидетелем.

Я рассмеялся; слова Хэйцзы меня успокоили. Болтая, мы спустились с горы, и лишь у Академии искусств мое сердце снова бешено забилось.

18

Я ее не узнал.

Это была белая женщина. Хотя ее волосы уже седели, я видел, что когда-то она была блондинкой. Ее лицо казалось угловатым; ее голубые глаза внимательно смотрели на меня. Она уже была немолода, но до сих пор оставалась красивой.

Я ощутил сильное разочарование. Глупый студент не посчитал нужным упомянуть, китаянка она или иностранка.

– Здравствуйте, – сказала женщина на великолепном китайском. – Вы господин Се Баошен?

– Да, это я. Могу я узнать, как вас зовут?

– Я – писатель Анна Луиза Стронг.

Это имя было мне знакомо: Стронг, американка, придерживавшаяся левых взглядов, жила в Пекине, дружила с Мао Цзэдуном и Чжоу Энлаем и написала несколько книг о Китае эпохи Мао. Но хотя я знал, кто она, я никогда ее не встречал. По слухам, она вернулась в США примерно в то же время, когда умерла Шень Цянь. Зачем она меня разыскивала?

Анна, казалось, чувствует себя неловко, и я тоже смутился. Немного помедлив, она сказала:

– Я хочу сообщить вам кое-что важное, но, вероятно, будет лучше, если мы поговорим наедине.

Я отвел ее в свою пещеру. Анна достала из своего чемодана сверток и аккуратно его развернула. Я с волнением уставился на грубый коричневый горшок, который она поставила на стол.

– В нем прах мисс Чжао Ци, – печально сказала она.

Я посмотрел на горшок, не в силах связать этот странный артефакт с прекрасной, изящной Цици, которую я помнил.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил я. Я был просто не в силах понять, что она мне говорит.

– Мне жаль, но… она умерла.

Мне показалось, что воздух в пещере сгустился. Я замер словно прикованный и не мог произнести ни слова.

– Вы в порядке? – спросила Анна.

После долгой паузы я кивнул:

– Со мной все хорошо. Налить вам воды? – Я вдруг поразился тому, что сейчас думаю о такой ерунде.

Я бесчисленное множество раз представлял себе нашу встречу и, конечно, допускал возможность того, что Цици уже умерла. Я всегда думал, что стану выть, орать, упаду на землю или даже потеряю сознание. Но я ошибался: к своему удивлению, я воспринял эту новость очень спокойно. Возможно, я всегда знал, что счастливого финала в моей жизни не будет.

– Когда? – спросил я.

– Три дня назад, в Лочуане.

Анна рассказала мне, что Цици искала меня много лет. Несмотря на то что я приобрел некоторую известность как военный преступник, найти меня было невозможно, так как я присоединился к армии коммунистов, которая постоянно была на марше. После начала войны с Японией и Гоминьдан, и коммунисты стали союзниками американцев, и отправиться в Китай было уже не сложно. В конце концов Цици узнала, что я в Яньане, и купила билет на корабль, который шел через Тихий океан. Во время долгого путешествия она подружилась с Анной и рассказала ей о нас.