Валет Бубен - Борис Седов

Забрать у Аль Дахара Коран было, в общем-то, несложно. Но простое ограбление или кража могли привлечь ненужное внимание, и поэтому следовало действовать тоньше. Три дня назад Азиз нанес Аль Дахару почтительный визит, в ходе которого намекнул ему, что есть возможность укрепить свое общественное положение и приблизиться к наиболее влиятельным особам мусульманского мира, чьи имена Азиз даже не смеет произносить вслух. Для этого нужно всего лишь оказаться в нужном месте и в нужное время и подарить бесценную книгу нужному человеку. Организацию подобной встречи мулла Азиз берет на себя, причем исключительно из глубокого уважения к такому правоверному последователю учения пророка Мохаммеда, как Аль Дахар. Единственное, о чем желал бы мулла Азиз, так это о том, чтобы, когда Аль Дахар возвысится над многими пока что равными ему людьми, он не забыл о том, кто помог ему в этом, и в нужное время отплатил ему поддержкой и благосклонностью.

Достигнуть договоренности оказалось не труднее, чем повалить воткнутую в песок палку. Аль Дахар рассыпался в благодарностях, мулла Азиз скромно опускал глаза, оба оглаживали бороды и воздевали ладони к небу, короче говоря, демонстрировали такое полное взаимопонимание, какому можно было только позавидовать.

В перспективе событий предусматривалось, что, когда Аль Дахар, не афишируя своих намерений, повезет Коран в то место, где должна будет решительным и безусловно положительным образом измениться его жизнь, он просто исчезнет. А Коран окажется в руках муллы Азиза и Надир-шаха.

А дальше личные планы муллы Азиза сильно расходились с тем, о чем они с Надир-шахом неоднократно беседовали на краю мраморного бассейна, обсуждая дальнейшие действия. Жирный и совсем не мужественный с виду, Азиз на самом деле был не менее решителен и жесток, чем грозный красавец Надир-шах, а хитростью и коварством, как ему казалось, превосходил своего кровожадного компаньона. Мулла Азиз отлично понимал, что владеть богатством единолично гораздо приятнее и полезнее, чем делить его с кем бы то ни было. И поэтому Надир-шах тоже должен был исчезнуть. Но как – Азиз пока не решил. Следовало помнить о том, что закопать в песок безобидного пожилого любителя наслаждений и чинов – одно дело, а устранить бесстрашного и яростного воина, постоянно окруженного вооруженными соратниками – совсем другое.

Азиз, вздохнув, поднес ко рту бутылку с «кока-колой» и в это время услышал шум автомобильного двигателя. Обернувшись, он увидел возвращавшийся джип и подумал о том, что посланники Надир-шаха что-нибудь забыли. Машина остановилась, и из нее вышли двое одетых в камуфляжную форму приближенных Надир-шаха – Хасан и Хусейн. Эти верные и сильные воины обычно исполняли самые ответственные его поручения. В машине не было больше никого.

Мулла Азиз поставил бутылку на мраморный пол и, улыбаясь, встал, ожидая, что скажут ему двое приближавшихся к нему людей. Оба воина улыбнулись и, не говоря ни слова, крепко взяли муллу Азиза под руки и спрыгнули вместе с ним в бассейн. Неожиданность этого события настолько ошеломила совладельца тайны двух Коранов, что он даже не сопротивлялся.

Стоя на дне мелкого бассейна, два рослых и сильных человека крепко держали муллу Азиза за плечи и не давали ему подняться на поверхность. Внезапное погружение в прохладную воду несколько оживило остановившиеся было мысли муллы Азиза, и он, видя над собой мечущиеся в зеленоватых бликах солнечного света пузыри воздуха, которые вырывались из его разинутого рта, ощутил настоящий ужас. Он понял, что сейчас смерть откроет ему свою вечную тайну. Он не мог поверить, что это произойдет так просто, так неожиданно, и что это событие, о котором он, как и любой живущий, всегда думал с содроганием и страхом, будет лишено величия и значительности. Сотни раз он отдавал приказы, несущие смерть другим людям, и вот теперь его самого хладнокровно топили подчиненные человека, чье коварство он недооценил.

Ощутив мучительный недостаток воздуха, мулла Азиз судорожно забился в сильных руках державших его людей, и от этого удушье стало еще сильнее. Рассудок не мог справиться с инстинктивными движениями диафрагмы, и, понимая, что это будет последним его действием, Азиз, широко открыв рот, сделал глубокий вдох.

Тысячи шершавых гвоздей вонзились в его легкие. Азиз услышал нарастающий свист в ушах, затем перед его глазами появились зеленые и красные кольца, улетавшие в бесконечность, и он почувствовал, как проваливается в мертвящую черноту, а весь мир и вся жизнь со страшной скоростью удаляются от него, превратившись в стремительно уменьшающееся отверстие, за которым радостно светилось все, кроме самого муллы Азиза.

И, когда эта лазейка в бытие закрылась и мулла перестал дергаться в руках державших его людей, его бесформенная душа забыла все. Великий Аллах брезгливо указал на нее своему ангелу, и тот, кивнув, схватил железными пальцами безглазую и немую душу человека, жившего и дышавшего на земле неизвестно зачем, и швырнул ее в тускло светившееся вдали красное зарево, в котором мелькали непонятные и страшные тени и раздавались непостижимые для человеческого разума звуки…

* * *

До того момента, когда я должен был встретиться с Надир-шахом и обменять пару килограммов старой бумаги на живого человека, оставалось еще несколько дней, и при известной расторопности этого вполне хватало на то, чтобы основательно подготовиться к встрече.

Когда я, заросший двухдневной щетиной, вернулся из тайги в отель «Олимпик» и, бросив сверток с Кораном в кресло, повалился на кровать, Наташа засуетилась и стала стаскивать с меня кроссовки. Это было несколько необычно, но я настолько устал, что не обратил на ее заботу никакого внимания и уснул, не раздеваясь.

Проснувшись, я увидел, что за окном уже стемнело, и ощутил, что в моем животе происходит небольшое восстание голодных кишок. Вскочив с кровати, я быстро скинул с себя шмотки и, сказав Наташе, чтобы она готовилась к походу в ресторан, бросился под душ. Через десять минут, уже окончательно проснувшийся и взбодрившийся, я вышел из душа и увидел на своей кровати аккуратно разложенные свежие трусы, носки и рубашку. Наташа сидела в кресле и, улыбаясь, смотрела на меня. Я вытерся и, чувствуя, что происходит что-то странное, внимательно посмотрел на Наташу.

– Что ты на меня так смотришь? – спросила она.

– Да как тебе сказать, – ответил я, натягивая носки. – Меня беспокоит твоя забота обо мне.

– Тебе не нравится, когда о тебе заботятся?

– Может, и нравится, но этот сыр обычно приделан к мышеловке.

Наташа засмеялась:

– Не бойся, я не собираюсь тебя ловить. Да и сам-то ты как можешь представить себе тот ЗАГС, в который я тебя поволоку?

Я тут же вспомнил свой ужасный сон, в котором увидел себя в черной паре с треугольником платка, торчащим из нагрудного кармана, а Наташу – в длинном свадебном платье и фате. И, главное, свидетелями там были все мои знакомые урки с радостно улыбавшимся Стилетом во главе.

Меня охватила смертельная тоска, и я, содрогнувшись, ответил:

– Могу. Уже представлял.