Искупление Атлантиды - Алисия Дэй

— О, я покажу тебе, что такое выказывать уважение, воин, — прорычал Аларик, вскакивая из кресла. Он, бросился на Бреннана, буквально летя по воздуху. Тиернан предвидела это и поспешила встать между ними, осознавая по ходу, что большей глупости еще не совершала за всю свою жизнь.

— Остановитесь! — Она подняла руки, зная, что в жизни не сможет удержать Аларика. Однако, тот замер в воздухе, как по команде, будто она обладала какой-то магической силой.

— Гм, это я только что сделала? — Девушка смотрела на жреца, хлопая глазами, потом уставилась на свои руки.

За спиной Тиернан послышалось низкое ворчание, похожее на набирающий скорость товарный поезд. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что это Бреннан бурным потоком источает ругательства на языке древних атлантийцев.

— Ты идиотка, — кричал он на нее он. Ладно, воин и до этого орал на нее, но сейчас впервые перешел на язык, который она понимала.

— Я просто пыталась защитить тебя, ты, болван, — она выкрикнула в ответ. — Не удивительно, что он хотел убить тебя. Ты не можешь просто так подходить и бить людей.

Тиернан была так возмущена выходкой Бреннана, что ее разум не знал, как справиться с гневом, поэтому ее тело взяло всё на себя. Тиернан совершила еще одну ужасную глупость из всех возможных.

Она ударила Бреннана.

Прямо в живот, в результате повредив руку о стальную арматуру, которую он, видимо, называл мышцами. Воин даже не дрогнул, только смотрел на нее сверху вниз, каждая линия его четко очерченного лица застыла в выражении сильнейшей ярости.

— Тебя могли убить, — он продолжал кричать, хотя стоял прямо перед ней.

— Лучше это, чем знать, что ты будешь забывать меня и нашего ребенка снова и снова, до конца моих дней, — выпалила Тиернан ему в лицо, не думая, не размышляя, не заботясь о том, что говорит. Она действовала на чистых эмоциях, а накипевшие на душе слова невозможно было сдержать.

Все остальное, будто бы, замерло. Люди вокруг них перестали говорить, издавать другие звуки и даже, кажется, дышать. Повисшее молчание угнетало Тиернан, только теперь вспомнившей о присутствующих.

Как ни странно, Аларик вдруг, ни с того ни с сего, рассмеялся. Он стукнул Бреннана по руке, по-дружески, без намека на насилие, исходившего от него несколькими минутами ранее.

— О, это бесподобно. Ребенок? Она тоже беременна? Алексиосу и Грейс еще не представилось возможности сделать такое громкое заявление?

Снова расхохотавшись, жрец продолжил:

— Атлантида превращается в гигантские ясли. Вот как люди, наконец, победят нас. Они превратят наших самых высоко-ценимых воинов, одного за другим, в меняющих подгузники слабаков.

Глаза Бреннана панически округлились, но прежде чем он или Тиернан смогли что-нибудь сказать, Аларик покачал головой и исчез. Просто «раз» и нет. Ни тумана, ни спецэффектов, он просто провалился сквозь землю.

— Неужели он только что…? — Тиернан вертелась, ища жреца, но Аларика нигде не было видно.

— Да, именно так, — вздохнула Райли. — Это одна из его многочисленных раздражающих привычек. В глубине души он хороший парень.

— Очень, очень глубоко, я полагаю, — пробормотала Тиеран.

— Так ты беременна? Ну, я обычно не цепляюсь к словам, но разве вы с Бреннаном не встретились снова только вчера? — Райли старалась как можно более ненавязчиво рассмотреть плоский живот Тиернан.

— Нет, я не беременна. Это было видение, и все. Из будущего. Будущее ведь произойдет не сейчас, так?

— Я полагаю, что вы, возможно, захотите прояснить нам некоторые подробности, — все также тихо продолжал Конлан. Все знали, что это была не просьба. Это, безусловно, был королевский приказ.

Не смотря на это, Бреннан проигнорировал своего принца. Он смотрел только на Тиернан, и лед, сковывающий его глаза, пропал. Растаял. Теперь он смотрел на нее, прожигая насквозь изумрудным взглядом, будто единственное что ему было нужно — сорвать с нее всю одежду и взять ее, прижав к стене.

Она сглотнула, а затем, трепеща, сделала глубокий вдох и посмотрела на Конлана. На Райли. На кого угодно, только не на Бреннана.

— Давным-давно Бог проклял воина, — начала Тиернан, не совсем понимая, как продолжить.

Все молчали так долго, что она начала паниковать. Помощь пришла из неожиданного источника.

— Если бы только воин знал, что проклятье было благословением, — вставил Бреннан.

Плечи девушки резко опустились от облегчения, но прежде, чем она смогла обдумать, как продолжить свой рассказ, Бреннан, схватив Тиернан за плечи, приподнял ее так, что ее ноги оторвались от пола, и поцеловал пылким, страстным, решительным поцелуем. Поцелуем, который сказал ей и всем остальным в комнате, что Бреннан, черт побери, собирается раздеть и овладеть Тиернан позже, проследив, чтобы она насладилась каждым мгновением.

Когда ее колени перестали дрожать, Бреннан отпустил ее. Ошеломленная девушка некоторое время просто стояла.

— Итак, — изрекла она наконец. — Может быть, нам и удастся в этом разобраться.

Бреннан выдал такую волчью усмешку, которая не снилась даже Лукасу, и прежде чем снова повернуться к Конлану, крепко сжал руку Тиернан.

— Позвольте мне поведать вам об очень древнем проклятии и женщине, которая способна спасти меня от него, — сказал Бреннан.

Райли взяла у Конлана сына и подошла к столу, все еще уставленному так и нетронутой едой.

— Давайте поедим, пока вы рассказываете, — предложила она. — У меня предчувствие, что это будет долгая история.

— Как и все самые лучшие истории, — подхватила Тиернан, наконец, осмелившись поверить, что они смогут в этом разобраться. — У меня есть, что рассказать вам. О лисе-оборотне по имени Сюзанна, об ученых, убивших ее, и о том, как Бреннан собирается помочь мне остановить их.

— Бреннан? — Конлан посмотрел на нее долгим, оценивающим взглядом.

— Да, — сказал Бреннан, все еще держа Тиернан за руку. — Я помогу.

Бреннану потребовался час, прежде чем он, наконец, закончил в подробностях рассказывать об основных свойствах и природе проклятия, своей реакции на Тиернан и большей части того, что произошло в Йеллоустоуне. Он опустил определенные части рассказа, которые никого, кроме него не касались, но заметил, как смотрела на него Тиернан. Она знала, о чем умолчал Бреннан, и точно могла угадать, почему он так поступил. Более того, ей пришлось самой кое о чем скрыть, когда Бреннан, считая, что связан обещанием чести, начал признаваться в том, что сам напал на Тиернан в гостиничном номере.

— Когда появился Уэсли, приспешник Литтона, началась такая свистопляска… — прервала его девушка и спокойно дополнила историю Бреннана теми сведениями, которые он предпочел не упоминать. Но она так и не возвратилась к той особой части истории, в которой он обвинял сам себя, и обрывала его на слове пару раз, когда он пытался снова коснуться запретной темы.