Вы хотите поговорить об этом? Психотерапевт. Ее клиенты. И правда, которую мы скрываем от других и самих себя - Лори Готтлиб

Рита сказала, что хочет наладить свою жизнь к семидесяти. Я решила, что вместо копания в прошедших семи десятилетиях нам нужно начать с попытки привнести в ее жизнь немного жизненных сил – сейчас.

– Дружеские отношения? – говорит Рита после того, как я сообщаю, что не буду пытаться отговорить ее от дружеских отношений с мужчинами младше семидесяти пяти. – Дорогуша, не будьте так наивны. Я хочу большего, я же не мертва пока что. Даже я знаю, как заказать кое-что личное на дом через интернет.

Мне требуется минута, чтобы понять, что к чему. Она покупает вибраторы? Отлично!

– Знаете, – добавляет Рита, – сколько времени прошло с тех пор, как ко мне прикасались?

Она начинает описывать свое разочарование от свиданий – и в этом отношении она, по крайней мере, не одинока. Самый частый мотив, который я слышу от одиноких женщин всех возрастов: свидания отстой.

Но и брак для нее был ненамного лучше. Рита встретила мужчину, который стал ее мужем номер один, в двадцать лет, когда ей не терпелось сбежать из опостылевшего дома. Она каждый день ездила в колледж и уже не «умирала от скуки и молчания», а попадала в «мир, полный интересных идей и людей». Но ей также приходилось работать, и, сидя в офисе агентства недвижимости, печатая после занятий отупляющие письма, она оставалась без столь желанной социальной жизни.

На одном из семинаров по английскому появился Ричард, очаровательный старшекурсник-интеллектуал, с которым она вела глубокомысленные разговоры, который вскружил ей голову и увлек в жизнь, о которой она так мечтала. Но пару лет спустя родился их первый ребенок. Тогда Ричард начал больше работать и больше пить; вскоре Рите стало так же скучно и одиноко, как в родительском доме. После четверых детей, бесконечных скандалов и слишком большого количества попоек, во время которых Ричард бил ее и детей, Рита хотела уйти.

Но как? Что она могла сделать? Она не доучилась в колледже, так как она могла обеспечить себя и детей? С Ричардом дети были сыты, одеты, учились в хороших школах и заводили друзей. Что она одна могла им предложить? Рита во многом сама чувствовала себя беспомощным ребенком. Вскоре пить стал не только Ричард.

Только после одного особенно жуткого инцидента Рита набралась смелости уйти, но к тому времени дети были уже подростками, а от семьи остались одни руины.

Через пять лет она вышла за мужа номер два. Эдвард был противоположностью Ричарда: добрый и заботливый вдовец, недавно потерявший жену. Разведясь в тридцать девять лет, Рита вернулась к однообразной секретарской работе (это был ее единственный профессиональный навык, несмотря на острый ум и талант художника). Эдвард был клиентом страхового агентства, где она работала. Они поженились через полгода после знакомства, но Эдвард все еще оплакивал смерть первой жены, а Рита ревновала. Они постоянно ссорились. Брак продлился два года, после чего Эдвард заявил, что с него хватит. Муж номер три ушел к Рите от жены, а через пять лет ушел от Риты к кому-то еще.

Каждый раз Рита была потрясена, оставаясь в одиночестве, но ее история меня не удивила. Мы женимся на наших незавершенных делах.

На следующие десять лет она зареклась с кем-либо встречаться. Да и не то чтобы на ее пути попадалось много мужчин, учитывая, что она либо отсиживалась в своей квартире, либо ходила на аэробику. Потом случилось недавнее потрясение при виде восьмидесятилетнего тела – такого увядшего и обвисшего в сравнении с телом ее последнего мужа, которому в момент развода было всего пятьдесят пять. Рита встретила Мистера Вялого, как она его называла, через приложение, и «поскольку я хотела, чтобы до меня хоть кто-то дотронулся», как она сказала, «я решила, что можно попробовать». Он выглядел моложе своих лет, объяснила она («где-то на семьдесят»), и был довольно красив – в одежде, конечно.

После секса, рассказывала она, он захотел пообниматься, но она сбежала в ванную, где обнаружила «целую аптеку», включая таблетки Виагры. Сочтя эту сцену «отвратительной» (Рита вообще считала многие вещи отвратительными), она подождала, пока кавалер заснет («Его храп звучал так же отвратительно, как его оргазм»), и вызвала такси до дома.

– Больше никогда, – говорит она сейчас.

Я пытаюсь представить себе секс с восьмидесятилетним мужчиной и задаюсь вопросом, не отталкивают ли большинство пожилых людей тела их партнеров. Или это потрясение только для тех, кто никогда раньше не видел подобного? На самом ли деле люди, которые живут вместе пятьдесят лет, не замечают ничего такого, потому что постепенно привыкают к изменениям?

Я вспоминаю, как читала новостную заметку, в которой пару, прожившую вместе более шестидесяти лет, просили поделиться советами счастливого брака. После традиционных словечек о коммуникации и взаимных уступках муж добавил, что они до сих пор занимаются оральным сексом. Естественно, эта история распространилась со скоростью лесного пожара, и большая часть комментаторов выказывала отвращение. Учитывая подсознательные реакции общества на стареющие тела, неудивительно, что к пожилым людям не слишком часто прикасаются.

Но это глубинная человеческая потребность. Доказано, что прикосновения важны для хорошего самочувствия на протяжении всей жизни. Они снижают артериальное давление и уровень стресса, поднимают настроение и улучшают иммунитет. Младенцы могут умереть от недостатка касаний, и взрослые тоже (люди, к которым постоянно прикасаются, живут дольше). Есть даже специальный термин для такого состояния – тактильный голод.

Рита говорит мне, что ходит на педикюр не потому, что ей важно, чтобы ногти на ее ногах были покрыты лаком («Кто их вообще увидит?»), а потому, что единственное человеческое существо, которое к ней прикасается, – это женщина по имени Конни. Конни уже многие годы делает ей педикюр и все еще бегло не говорит по-английски. Но массаж стоп в ее исполнении, если верить Рите, «просто райский».

После третьего развода Рита не знала, как жить, когда к ней никто не прикасался даже раз в неделю. Она стала «дерганой». Потом прошел месяц; потом годы превратились в десятилетие. Ей не нравится тратить деньги на педикюр, которого никто не видит, но есть ли у нее выбор? Эта процедура необходима, потому что иначе Рита сойдет с ума без человеческого контакта.

– Это как проституция: плачу за то, чтобы до меня дотронулись, – говорит она.

Как Джон поступает в отношении меня, думаю я. Я «девочка по вызову» для его эмоций.

– Дело в том, – говорит Рита про восьмидесятилетнего, – что я думала, что будет приятно снова ощутить прикосновения мужчины. Но я, пожалуй, все-таки останусь со своим педикюром.

Я говорю ей, что выбор не должен ограничиваться Конни и восьмидесятилетним, но Рита пронзает меня взглядом, и я знаю, о чем она думает.

– Я не знаю, кого вы встретите, – признаю я. – Но, может быть, вас коснется – физически и эмоционально – кто-то, кто вам небезразличен и кому небезразличны вы. Может быть, к вам будут прикасаться совершенно иным образом, тем, что удовлетворит вас больше, чем все другие отношения, в которых вы были.