Планета Ка-Пэкс - Джин Брюэр

– В дне всего двадцать четыре часа, джино, даже для КАПЭКСиан.

– Вы по-прежнему собираетесь вернуться на вашу родную планету семнадцатого?

– Я обязан.

– Но остается всего тридцать восемь часов.

– Вы сегодня в хорошей форме, доктор.

– И Роберт летит с вами?

– Не знаю.

– Как это?

– Он до сих пор со мной не разговаривает.

– А если он не захочет лететь с вами?

– Тогда я смогу взять кого-то другого. Хотите полететь, доктор?

– Пожалуй, я бы не отказался, но как-нибудь в другой раз. В данное время у меня дел тут по горло.

– Я так и думал, что вы это скажете.

– А как вы узнали, что Роберт хочет полететь с вами на КА-ПЭКС, когда вы прибыли на Землю пять лет назад?

– Интуиция. У меня было чувство, что он хочет покинуть этот мир.

– А что именно случится, если ни один из вас не полетит в назначенный срок?

– Ничего. Просто, если мы не вернемся на КА-ПЭКС в назначенный день, мы больше никогда не сможем туда вернуться.

– И это будет ужасно?

– А вы бы захотели остаться здесь, если бы могли вернуться на КА-ПЭКС?

– А вы не можете сообщить им, что ненадолго задерживаетесь?

– У нас это так не работает. Благодаря природе света… Ну, это все долго объяснять.

– Есть немало причин, по которым вам надо остаться.

– Вы зря теряете время, – сказал прот, зевая. Мне уже доложили, что последние три дня он не спал, работая над своим докладом.

Настала минута предпринять последний, отчаянный шаг. Интересно, пробовал ли такое Фрейд?

– Тогда, может быть, вы не против выпить со мной по рюмочке?

– Что ж, если у вас такой обычай, – произнес прот с загадочной улыбкой.

– Я полагаю, вы хотите что-нибудь фруктовое?

– Вы намекаете на то, что я – фрукт?

– Вовсе даже нет.

– Шучу, док. Я буду то же, что и вы.

– Тогда сидите на месте. Никуда не уходите.

Я удалился в свою заднюю комнату, где меня уже ждала миссис Трекслер – с сардонической улыбкой на лице и лабораторной тележкой, набитой льдом и спиртными напитками: шотландским виски, джином, водкой, а также всем традиционно прилагающимся к ним аккомпанементом.

– Я буду тут поблизости, если вдруг понадоблюсь, – проворчала она.

Я поблагодарил ее и вкатил тележку в свой кабинет.

– Я, пожалуй, выпью шотландского виски, – сказал я как можно небрежнее. – Обычно перед обедом я предпочитаю мартини, но в особых случаях, вроде этого, мне бы хотелось чего-нибудь другого. – И тут же – будто меня интервьюировали на должность директора – добавил: – Не то чтобы этих особых случаев было так уж много. А что вы будете?

– Шотландское годится.

Я бросил в рюмки лед, налил виски, и протянул одну из рюмок проту.

– Удачного путешествия, – сказал я, поднимая рюмку. – Добирайтесь до дома целым и невредимым!

– Спасибо, – сказал прот, поднимая свою рюмку. – Жду не дождусь возвращения.

Я понятия не имел, сколько прошло времени с тех пор, как прот в последний раз пил спиртное и вообще пил ли он его хоть когда-нибудь, но похоже, что первый глоток доставил ему удовольствие.

– Откровенно говоря, – признался я, – КА-ПЭКС, судя по всему, замечательное место.

– Я думаю, вам там понравится.

– Знаете, я ведь был за границей всего два-три раза.

– Вам надо побольше повидать в вашем собственном МИРЕ. У вас очень интересная ПЛАНЕТА.

Прот потянул губами виски и сделал большой глоток, но, видно, поторопился и, поперхнувшись, закашлялся. Наблюдая, как прот пытается откашляться и прийти в себя, я вспомнил тот день, когда отец учил меня пить вино. Вино мне показалось мерзостью, но, зная, что оно знаменует наступление взрослости, я зажал нос и проглотил его. Видно, я тоже поторопился и, поперхнувшись, заплевал красным вином весь ковер в гостиной, на котором до сих пор красуется это загробное пятно. Я не уверен, что отец хоть когда-нибудь простил мне это…

– У вас нет ненависти к отцу, – сказал вдруг прот.

– Что?

– Вы всегда винили отца во всех замечаемых у себя недостатках. Такое обычно приводит к ненависти. Но вы никогда не испытывали к нему ненависти. Вы его любили.

– Не знаю, кто вам все это рассказал, но вы понятия не имеете, о чем вы говорите.

Прот пожал плечами и замолчал. Но, сделав еще несколько глотков (он уже больше ни разу не поперхнулся), продолжил:

– Именно в этом вы нашли оправдание тому, что так мало времени уделяли своим детям, хотя на самом деле вы просто выкраивали себе больше времени для работы. Вы уговорили себя, что не хотите повторять ошибок вашего отца.

– Я своим детям не уделял внимания?!

– А почему тогда вы не знаете, что ваш сын балуется кокаином?

– Что? Какой сын?

– Младший. Вы зовете его Фишкой.

А ведь признаки этого были налицо: явное изменение характера, постоянная нехватка денег; только я предпочитал их не замечать, ждал, когда у меня появится время во всем этом разобраться. Как и большинство родителей в подобных случаях, я просто не хотел знать, что мой сын наркоман, стараясь как можно дольше оттянуть тот день, когда узнаю правду. Но уж чего я точно не хотел, так это услышать эту правду от моего пациента.

– Ну, хотите еще чем-нибудь поделиться?

– Хочу. Пожалейте вашу жену: перестаньте петь в душе.

– Почему же это?

– Потому что вам слон на ухо наступил.

– Хорошо, я подумаю. Что еще?

– У Рассела злокачественная опухоль толстой кишки.

– Что? Откуда вы это взяли?

– Я это чувствую по его дыханию.

– Что-нибудь еще?

– Нет, это все. Пока что.

В полной тишине – если не считать грохота мыслей у меня в голове – мы выпили еще пару рюмок. И тут раздался тихий стук в дверь. Я крикнул: «Войдите!» И появилась Жизель – она только что вернулась из библиотеки.

Прот кивнул ей и нежно улыбнулся. Она взяла его за руку, поцеловала в щеку, а потом метнулась ко мне и прошептала на ухо:

– Его зовут Роберт Портер. Это все, что мы пока узнали.

И тут же плюхнулась в стоявшее в углу кресло. Я предложил ей выпить что-нибудь вместе с нами, и она охотно согласилась.