Как в кино - Кайли Адамс

— Татьяна, ты хоть немного представляешь, что происходит за пределами твоего маленького мирка?

Татьяна вздохнула:

— Представляю. Я знаю, что там много жареной пиши и плохой одежды.

Джека вдруг осенило, что он уже второй раз за один вечер сидит в туалете — ну пусть в ванной — с красивой, но отягощенной множеством проблем женщиной, которая выбалтывает ему свои секреты, как будто он ловкий ведущий какого-нибудь ток-шоу.

— Я не буду встречаться с Констанс Энн, если ты из-за этого расстроишься.

— Я расстроюсь? Поверь мне на слово — тебе придется гораздо хуже.

— Как это? Ты не можешь судить объективно, ведь ты ее ненавидишь.

— Не напрямую, я только отвечаю на ее ненависть.

— То есть ты предпочитаешь отвечать на чувства равной мерой?

— В общем, да. По-моему, этого требует простая вежливость.

— А если предположить, что я признаюсь тебе в любви? Татьяна наклонилась к Джеку и похлопала его по колену.

— Через это проходят все мужчины, которые на меня работают. Не веришь — спроси у Энрике. Когда-то он был в меня по уши влюблен, а теперь я спокойно могу при нем переодеваться, он и внимания не обратит. Мой садовник вообще делал мне предложение. Пришлось его уволить — он плохо понимал по-английски и решил, что я ответила «да». Неловко получилось. Но кольцо было красивое. Бриллиант в нем, правда, был искусственный, но все равно ведь об этом узнает только Господь Бог и опытный ювелир. Короче говоря, у тебя это пройдет, так что не назначай дату венчания.

— Татьяна, я в тебя не влюблен, я просто…

— Ну вот, видишь, уже прошло. Здорово, быстро ты управился. Может, ты ветреный тип? — Татьяна оглядела ванную. — Надо перекрасить стены. Нужен какой-нибудь броский цвет, темно-красный, например.

Джек улыбнулся:

— Уже поздно. Разве тебе не нужно выспаться перед завтрашней съемкой?

— У-уф! Мне предстоит еще один день кувыркаться в постели с Грегом Тэппером, а он будет везде лапать и облизывать. Им пришлось обмазать меня вазелином и посыпать детской присыпкой, чтобы у меня не появилась сыпь. А потом пришлось выслушивать брюзжание Грега из-за того, что красный крем, которым они смазали мне соски, видите ли, противный на вкус. Если бы он знал, каковы на вкус его поцелуи после очередного перекура! Этот гад даже не полощет рот зубным эликсиром.

— А ты не думаешь, что результат стоит твоих мучений? Этот фильм должен сделать тебя звездой.

Татьяна закатила глаза и помахала пальцем в воздухе:

— Бла-бла-бла…

— Но разве это не то, к чему ты стремилась?

— Да… то есть нет… черт, я уже не знаю. — Она встала и подошла к зеркалу. — Здесь такой безжалостный свет. — Она приблизила лицо к зеркалу и всмотрелась в свое отражение. — Может, мне пора делать инъекции ботокса?

Она вздохнула, выпрямилась и наложила под глаза толстый слой крема.

Джек смотрел на нее и не мог оторваться. Ее непослушные огненно-рыжие волосы были стянуты в пучок, фигура скрыта под просторной пижамой с детским рисунком в виде мишек, чистое, без единой капли макияжа лицо блестело от дорогого крема, и все же сейчас она казалась Джеку прекраснее, чем в любой из сцен в любом из ее фильмов. Он посмотрел на два белых мазка крема под ее глазами и улыбнулся:

— Для чего этот крем?

Татьяна присела на бортик ванны рядом с Джеком.

— Он помогает мне выглядеть на мой «голливудский» возраст.

— Ты так и выглядишь, ни на один день старше…

— Поаккуратнее! — Татьяна взяла Джека за руку и вдруг переплела свои пальцы с его в неожиданно интимном жесте. — Джек, я рада, что ты с нами. Теперь я могу не волноваться за близнецов. Ты даже не представляешь, какое это облегчение.

Джек поднес их соединенные руки к губам и поцеловал Татьянины пальцы.

— Что я могу на это сказать? Ты получаешь то, за что платишь.

Татьяна повернулась и серьезно посмотрела ему в глаза.

— Пообещай, что не бросишь их, пока им не исполнится хотя бы восемнадцать и они не поступят в колледж. — Она попыталась засмеяться, чтобы смягчить свое высказывание, но в ее голосе сквозили подлинное чувство, неожиданная уязвимость и некоторая примесь отчаяния, какое человеку порой случается испытывать по ночам, когда не спится.

Джек подумал, не обратить ли разговор в шутку, но потом решил, что не стоит. Когда дело касается Итана и Эверсон, он должен быть серьезным. Чувствуя себя немного неловко, он выпустил Татьянину руку.

— Этого я не могу обещать.

— Я знаю, что не можешь. Неужели ты думал, что я это всерьез?

Джек посмотрел на часы:

— Сейчас два часа ночи, и ты не пьяна. Конечно, ты говорила всерьез.

Татьяна отвела взгляд.

— Ну… может быть, отчасти.

— Я не собираюсь работать на тебя все следующие восемнадцать лет. Предполагалось, что мое появление в роли няньки — временное решение проблем для нас обоих.

— Джек, но дети тебя полюбили. Ты для них вроде большого и сильного доброго волшебника, кроме того, им нужен сильный…

— Татьяна, у них есть отец.

Татьяна пренебрежительно отмахнулась.

— С тех пор как Керр переехал к Джейрону, он с ними почти не видится. Он бросил меня с двумя детьми, но я все равно о нем забочусь. Я разрешила ему устроить в моем доме эту дурацкую вечеринку для покупательниц. А то, что в доме появился ты, позволило ему со спокойной совестью снять с себя заботы о близнецах. Он только иногда наносит им визит, как будто он не отец, а какой-нибудь дядюшка-знаменитость. Господи, мне обязательно нужно снова выйти замуж! Нельзя допустить, чтобы моим единственным мужем был Керр.

Джек прижался плечом к ее плечу.

— Мы говорили о близнецах.

— Нуда, правильно. — Татьяна смущенно посмотрела на Джека. — Имей терпение. Я привыкла думать только о себе, мне трудно перестроиться. Вот почему в доме без тебя не обойтись. Ты пробуждаешь во мне совесть и чувство ответственности, а Керр — никогда. Он бы только жаловался, что мы не говорим о нем. А Мелина — эта женщина, которая работала няней до тебя, — она вечно поднимала шум из-за того, что я снимаюсь обнаженной. Однажды меня это так достало, что я встала перед ней и распахнула блузку. Прямо на кухне. Распахнула и говорю: «Эти сиськи, дорогая моя, приносят деньги, из которых я плачу тебе зарплату!» С тех пор она заткнулась. Но через несколько недель уволилась.

Татьяна положила голову на плечо Джека и некоторое время лишь молча смотрела прямо перед собой.

— Мне хочется мороженого. Давай съедим на двоих стаканчик «Хааген-даз»?

— Нет, спасибо.

— Тогда я съем его одна, растолстею, и все увидят, что персональный тренер из тебя никудышный.