Серебряная роза - Джейн Фэйзер

— Что ж, платок — это хорошая идея, — произнесла она, переводя взгляд на сваренный в меду миндаль. — Выберите один в моем гардеробе, мадам Мэшам. Только не из новых. Проверьте, чтобы кружева не были порваны.

Отправив в рот полную ложку миндаля, королева на какое-то время замолчала, с трудом пережевывая его почти беззубыми деснами. Потом сделала новый глоток из кубка, чтобы облегчить себе труд.

Сара убрала измазанную салфетку, прикрывавшую платье на груди королевы, заменила ее свежей, а старую сунула в руки одной из самых молодых фрейлин.

— Возможно, вам стоит выбрать и свадебный подарок для новой графини Хоуксмур, мадам, — сладким тоном произнесла она.

Королева, нахмурясь, взглянула на бывшую фаворитку.

— Мне казалось, что я уже сделана подарок невесте. Теперь королева далеко не сразу принимала советы, подаваемые ей герцогиней Мальборо.

— Да, мадам, предсвадебный подарок, — присела в глубоком реверансе Сара.

Реверанс ее был безупречен, и лишь очень хорошо знавшие Сару люди смогли бы понять, сколь силен гнев отстраненной от власти герцогини.

— Подвенечное платье и колье из топазов. Разумеется, это весьма щедрый дар, — добавила она, — но еще один ваш дар, именно теперь, уже после бракосочетания, показал бы, что невеста продолжает пользоваться расположением вашего величества.

И герцогиня снова присела в реверансе.

— Если бы такой дар появился в разгар свадебных торжеств — а в замке Равенспир, насколько мне известно, присутствует около двухсот гостей, — весть о щедрости вашего величества разнеслась бы широко.

Сара ждала ответа, пристально глядя в лицо королевы, на котором отражались все стадии ее размышлений. Королева жестом попросила наполнить ее кубок. Если Анна примет предложение, герцогини, это будет пусть небольшая, но победа, ибо любой шаг к своему прежнему влиянию становился для Сары триумфом над мадам Мэшам. Герцогиня Мальборо, казалось, читала мысли королевы. Монарший жест на виду у большого количества зрителей даст максимальный эффект при минимальных затратах.

— Что ж, пожалуй, — произнесла наконец Анна. — Мы подумаем об этом.

Сара склонила голову, пряча улыбку.

Участники утренней охоты почти не пытались гарцевать друг перед другом, и Ариэль держалась несколько в стороне от основной группы всадников. Она пристально следила за своими братьями, стараясь не пропустить любой намек на их коварные замыслы, но видела только, что они раздражены медленной ездой. Если они и лелеяли в душе планы убийства ее мужа, то, похоже, не собирались приводить их в исполнение раньше полуденного пикника.

— Почему ты едешь в одиночестве, крошка? — спросил Оливер, подъезжая к Ариэль.

Он улыбнулся ей той самой улыбкой, от которой еще совсем недавно ноги Ариэль всегда делались как будто ватными. Но теперь она видела всю наигранность этой улыбки — губы Оливера кривились в искусной гримасе, но глаза оставались холодными.

— Предпочитаю свое собственное общество.

— Ого, ты становишься такой суровой и неприступной, — упрекнул ее Оливер, все еще сохраняя на лице улыбку, которая, как он считал, должна была растопить сердце Ариэль.

— Теперь я замужняя женщина.

Ариэль намеревалась тщательно следить за своими словами и поступками. Она должна отвечать на его вопросы так же холодно и вежливо, как это делал Хоуксмур, не обращая внимания на все шпильки и двусмысленности.

— Ах, крошка, ты разрываешь мне сердце! — вздохнул Оливер и, подъехав поближе, попытался положить ладонь на ее руку. — Как только ты могла так скоро позабыть те наслаждения, которые мы дарили друг другу? Наши чудесные ночи… Они и сейчас стоят у меня перед глазами, особенно когда ты ждала меня в лунном свете, одетая как мальчик, потому что я сказал…

— Твои воспоминания меня не интересуют, Оливер, — прервала Ариэль бывшего любовника, чувствуя, как начинают пылать ее щеки — она чересчур хорошо помнила ту ночь.

— Но ведь это не так, крошка. Неужели ты думаешь, я не вижу этого по твоему лицу?

Ариэль круто развернула лошадь и унеслась, не разбирая дороги, во весь опор, чтобы не поддаться искушению выложить ему все, что думает. Ее прежняя страсть к Оливеру представлялась ей сейчас чем-то унизительным. Он был неуклюжим, думающим только о себе любовником и в любви всегда старался психологически подавлять партнершу. Вспоминая, с какой готовностью она принимала участие в этих играх, Ариэль вся горела от отвращения. Но ничего лучшего она тогда не знала и не могла узнать, постоянно видя то, что происходило под кровом замка. Но теперь Хоуксмур побудил ее взглянуть на вещи по-другому.

Когда Ариэль достаточно удалилась от группы всадников, из глаз у нее внезапно хлынули потоки слез, почти сразу же высохших на ветру. Ей никогда раньше не приходилось плакать. Это был признак слабости, которую она никогда себе не позволяла. Что же сейчас с ней случилось? Неужели это ее реакция на упреки Хоуксмура? Да почему ее должно тревожить то, что думает о ней Хоуксмур?

И все же это тревожило Ариэль. Ей хотелось, чтобы этот человек с холодными и трезвыми суждениями, с изогнутыми в иронической усмешке губами, с внутренней мягкостью, скрытой под оболочкой сильного израненного тела, думал о ней хорошо.

Сознание, что это действительно так и есть, заставило ее рассердиться на саму себя и в негодовании ускакать еще дальше от охотников, чтобы в одиночестве успокоиться и привести себя в порядок.

Саймон, наблюдая порыв своей жены, должен был подавить в себе желание пуститься вслед за ней. Он лишь спросил себя, что же такого наговорил ей Оливер Беккет. Судя по недовольному виду Беккета, с которым он вернулся к кавалькаде охотников, его разговор с Ариэль прошел совсем не так, как он предполагал. Когда охотники добрались до места пикника, Ариэль уже была там. Она спешилась и проверяла, все ли приготовлено, так спокойно, словно ничего не случилось несколько минут назад. Под кронами деревьев были расставлены длинные столы, багрово светились уголья под решетками, на которых жарились молочные поросята. Аромат жареной свинины и острый запах приправленного пряностями вина витали в прохладном воздухе.

— Только теряем на еду время, — заявил Ральф, осушая кубок горячего вина.

— Насколько я помню, братец, именно ты отвечал за то, чтобы загонщики нашли для нас побольше дичи, — насмешливо поддел его один из старших братьев. — Хотя, как я понимаю, тебе было просто не до этого.

Ральф густо покраснел.

— Я просто не могу один за всем уследить. Вы с Роландом ошиваетесь при дворе, а на меня взвалили все хозяйство…

— Глупец! — пробурчала сквозь зубы Ариэль.

Она прекрасно понимала, как, впрочем, и ее братья, что, если бы не ее неусыпные заботы, их фамильное имение давно пошло бы прахом. Но никто из братьев ни за что не признал бы этого вслух, хотя то была не последняя из причин того, что они ни за что не соглашались на отъезд сестры из замка Равенспир.