Юрий Грозный, Царь всея Руси - Виктор Карлович Старицын

продолжалось вдоль дороги, поскольку по ней было легче тащить камнеметы. За три дня тумены взяли три рубежа, продвинулись на 15 верст вдоль Волги, и подошли к селу Курумоч, которое прикрывал четвертый рубеж. Село было окружено валом, на котором стоял бревенчатый частокол с шестью башнями. От четвертой засеки до села было около полу версты.

В первой половине следующего дня засека перед селом была сожжена, также, как и все предыдущие. Ширина выжженной полосы составила около версты.

Когда дым от сгоревшей засеки рассеялся, Гуюк, Кадан и Кюлькан увидели справа и слева от села выросшие за полдня гуляй-городки, о которых их предупреждал Субэдэй. Между селом и городками сверкала доспехами пехота. Ее было тысячи четыре. На обоих флангах городков тоже стояла пехота, однако, доспехами не блиставшая. За ней выстроилась доспешная конница. На взгляд Гуюка, одоспешенных булгар было около пяти тысяч. Еще столько же могло сидеть в гуляй-городках и в селе. Бездоспешной пехоты было тысяч десять. Оба фланга булгарского войска упирались в уцелевшую засеку.

— Ну вот и войска подтянулись! — Довольно сказал Гуюк своим нойоном. Свою задачу мы выполнили. Теперь можно только демонстрировать наступление, особенно не упорствуя. А потери пусть Бату с Субэдэем несут. Кюлькан возмутился:

— О чем ты говоришь, Гуюк! Воинов у них не больше тумена! А серые пехотинцы — это, наверняка, ополчение. Их надо считать десять за одного нашего. Да мы их всех в порошок сотрем, и пойдем дальше!

Кадан присоединился к старшему брату:

— Мой тумен уже потерял убитыми, ранеными и обгоревшими почти полторы тысячи воинов, правда, в основном половцев, мне их не жалко. Но, если мы и дальше будем такие же потери нести, то к городу Булгару подойдет пара тысяч.

— Да если мы тремя туменами их атакуем, они разбегутся! Никто не выдержит удара монгольских туменов! Так говорил мой Великий Отец! — Младший сын Чингис Хана Кюлькан был еще молод, и по молодости — горяч и самонадеян. Он очень хотел отличиться в битве и стяжать славу воителя, подобно своим старшим братьям.

Племянники еще долго убеждали неразумного дядю, но так и не убедили.

— Ну ладно, Кюлькан, ты своим туменом атакуй первым, — в конце концов уступил Гуюк. — Если у тебя наметится успех, мы поддержим.

Заодно, опробуешь в деле новые циньские огнебойные трубки и трубы. Полсотни труб выпусти по селу перед атакой, а трубки используй в селе, для подавления сопротивления в домах.

Но, только, ты подожди, пока подтащат камнеметы. Когда трубы зажгут село, огонь камнеметов из села ослабнет, и твои камнеметы сожгут село дотла. Тогда, ты атакуй прямо через село. Разрежешь булгар на две части по центру, выедешь на флангах им в тыл, и мы их разобьем по частям. Никто не уйдет. Если же ты через село не прорвешься, то мы атаковать не будем.

Тумен Кюлькана, в основном, состоял из йемеков, давних союзников монголов, опытных, отлично вооруженных воинов. В каждой сотне десяток воинов имел при себе огнебойные трубки.

Кюлькан выдвинул вперед десяток катапульт. Расчет начал запускать с них циньские огнебойные трубы. С жутким воем, выпуская из хвостовой части пламя и черный дым, трубы улетели в село. Дальность их полета составляла триста шагов, поэтому камнеметы булгар из села до них достать не могли. И так пять раз. Выстроившиеся в поле воины Кюлькана сопроводили улетевшие трубы радостными воплями. В селе загорелось с десяток пожаров. На максимальной дистанции полета в трубах оставалось совсем мало горючей мякоти, поэтому пожары были не сильными. Тысяча лучников закрутила в поле карусель, выпуская в сторону села огненные стрелы. По ним ударили булгарские лучники, из села полетели огненные снаряды.

Разбиваясь, горшки далеко разбрызгивали огненную смесь. И вот уже в поле заметались с диким ржанием и воплями горящие кони и люди. В этой суматохе расчеты подтащили баллисты к селу на двести шагов и в село тоже полетели горшки с огнесмесью. Через полчаса село горело огромным костром. Еще через час огонь в селе опал. В густом дымупросвечивали лишь отдельные очаги пламени.

Кюлькан скомандовал атаку. Передовые конные сотни его тумена одна за другой по дороге уходили в дым, все еще скрывавший село. Тысячник Булеген, ехавший во второй сотне, пройдя село насквозь, обнаружил в сотне шагов за селом выстроившуюся «стеной щитов» доспешную пехоту, перед которой крутились всадники двух первых сотен, пуская в стену стрелы. В ответ им из-за стены густо летели стрелы. Множество всадников уже было выбито из седла.

Оглядевшись вокруг, Булеген обнаружил, что фланги пехоты упирались в расположенные по бокам от сгоревшего села гуляй-городки. А прямо перед собой он обнаружил третий городок, который возвели булгары за время обстрела села. За стеной пехоты в поле виднелась масса конницы. Примерно с тысячу.

Булеген решил выждать. Сотня за сотней его тысячи выходила из дыма в поле. Вскоре подтянулась и вторая тысяча из тумена Кюлькана. В поле всадникам уже становилось тесно. Коротко переговорили с тысячником Сумером, решили атаковать пехоту, ударив плотной массой доспешных всадников в промежуток между правым и центральным городками. Сотники скомандовали построение.

Когда клин конницы сформировали, что под градом падающих стрел было не просто, трубачи по команде Булегена и Сумера протрубили атаку. Бронированный клин, а все боевые лошади в тумене Кюлькана имели железные налобники и кольчужные сетки на шеях и на боках, пришел в движение, быстро разгоняясь. Неожиданно, когда да стены пехоты осталось полсотни шагов, с обоих флангов из гуляй-городков залпом ударили огнебойные орудия урусутов.

Две сотни пищалей, по указанию воеводы Корнея, командовавшего в этом бою двумя пищальными ратями, первый залп дали круглыми свинцовыми пулями калибром в 10 линий. Пули весом 30 золотников (120 грамм) сносили всадников с лошадей, а самих лошадей сбивали с ног, нанося смертельные раны. Передние шеренги лошадей и всадников рухнули под ноги следующим. Образовалась свалка из убитых, раненых и еще уцелевших лошадей и всадников. В эту кучу-малу почти в упор били стрелами с бронебойными наконечниками лучники и арбалетчики. А бронебойные стрелы, выпущенные из «монгольских» луков на таком расстоянии пробивали любой обычный доспех. Кроме щитов и толстых кованных пластин.

Едва монгольские всадники опомнились и начали приводить себя в порядок, по ним ударил второй залп пищалей. На этот раз картечью. По восемь четырех линейных картечин весом 3 золотника из каждой пищали. Количество убитых и раненых утроилось. Оба тысячника были убиты.Сумятица и замешательство среди монголов усилилось. После третьего залпа они начали пятиться. На выходе из села поток отступающих столкнулся с выходящим из деревни потоком.

Пищальники перешли на беглый огонь. Стрелы продолжали сыпаться на монголов дождем. За дымом от сгоревшего села военачальники монголов не видели, что творится за деревней. Сотни продолжали входить в деревню. Столпившиеся в дыму всадники теряли ориентировку. Из гуляй городков в село полетели запускаемые с баллист горшки с огнесмесью.

Через полчаса монголы побежали из деревни назад. Ослепшие от дыма, обожженные и раненые всадники на обожженных и раненых конях.

Обожженных и раненых помиловали. Тех отступивших из села, кто не имел ранений, подвергли децимации. Уцелевших сотников и десятников казнили всех.

Всего тумен Кюлькана потерял более трех тысяч воинов. Тумены Гуюка и Кадана в бой не вступили.

Утром следующего дня, когда дым сражения рассеялся, Гуюк увидел, что булгары и коварные урусуты отступили на пять верст за следующую засеку.

Посовещавшись, чингизиды решили далее не усердствовать, а только, демонстрировать активность. В конце концов, они выполнили поставленную им Субэдэем и Бату задачу: оттянули на себя большие силы урусутов и булгар. Взятые в селе раненые булгары на допросе показали, что к селу подошли две урусутские рати с большим количеством пищалей. При них две тысячи конных булгар, две тысячи пеших и тумен ополченцев. Теперь нужно было, демонстративно атакуя, не дать булгарам отвести войска с этого участка. Проверка боем показала, что циньские огнебойные орудия против урусутских не играют. Совсем. Донесение об этом Гуюк отправил в ставку Бату.

Как и было предписано, корпус Байдара ударил по урусутам через шесть дней после корпуса Гуюка. Местность на правом фланге в корне отличалась от равнины на левом. Река Сок стекала с Бугульминской возвышенности. Возвышенность представляла собой обширное плато, покрытое густыми лесами и прорезанное многочисленными речными долинами с крутыми склонами и перепадом высот