Во власти его величества - Валентина Гордова

На ровном месте этого появиться не могло. Значит, что-то точно произошло.

— Вы с ней говорили? — Спросил у собравшихся.

— Она ничего не помнит. — Доложил тут же Мир.

Прискорбно.

Но не смертельно.

Выясню.

***

Дома я была отличницей. Любила свою будущую профессию архитектора, прилежно училась ради стипендии, радовала себя и маму. Мне не нужно было тратить время на то, чтобы выучить домашнее задание, я всё прекрасно понимала и запоминала с лекций. Одногруппники говорили, что я где-то мухлюю, но всё равно старательно у меня списывали.

Дома я была умной.

После трёх утренних лекций я поняла, что я тупая. Очень-очень-очень тупая. Кажется, это поняли даже бедные преподаватели, которых насильно заставили заниматься со мной по двадцать маэ каждого.

Так мы выяснили, что я даже представления не имею о том, как создавать порталы, где искать ошора и что вообще такое хриса. Что это?! К слову, это был первый вопрос, который я задала встретившему меня после третьего занятия и отведшему в столовую Рэю. Он на меня странно посмотрел и ограничился простым «ядовитый цветок».

Мне обрадовались только на четвёртом занятии. Мужик, как и все остальные, даже имени своего не назвавший, как и все остальные, оказался очень доволен тем, что я знала про основы боевого плетения. Это было единственное занятие, на котором я действительно что-то понимала, а не просто бездумно всё записывала в надежде выучить вечером.

На пятом и шестом я медитировала. Всё тот же меланхоличный старичок доходчиво мне объяснил, как это в принципе надо делать и для чего это надо делать, а вот на вопрос, который был скорее обречённым стоном, «Почему я?!» он никак не ответил.

В итоге я пыталась медитировать. Сидела на коврике в расслабленной позе и пыталась представлять себе лес. Что удивительно, у меня даже получилось.

Стрекот кузнечиков, жужжание мух, где-то вдалеке кукушка. Лёгкий шелест нежно-зелёной листвы и далёкое журчание ручья. Писк пролетевшего комара, который я вообразила столь ярко, что невольно дёрнула плечом, отгоняя его, и улыбнулась, поняв, что делаю.

А потом вдруг всё это перестало быть просто игрой воображения. Лес вокруг меня засиял красками! Трава под ногами, неприметная тропка с камушками, высокие деревья со светлыми стволами, кустики повсюду, и всё такое светлое, тёплое, приятное, что мне против воли хотелось широко улыбаться и кружиться, раскинув руки.

Я просто пошла вперёд, точно зная, что поступаю правильно. И я всё шла и шла, улыбаясь и оглядываясь по сторонам, пока не вышла на каменный берег шумного ручья.

Наверно, в этот момент я и поняла, что происходящее вышло за рамки моего воображения. Просто не могла я себе придумать сидящего у кромки воды обнажённого по пояс мужчину с распущенными по спине чёрными волосами. Но он был.

Услышав мои шаги по мелким камушкам, мужчина дёрнулся и резко обернулся, вонзив в меня непроглядно-чёрные глаза. Жуткие, кошмарные, страшные глаза, от одного взгляда которых вся сказочность момента схлынула, заставляя меня вздрогнуть и попятиться.

****

Мужчина припал к земле, подался ко мне ближе, разглядывая меня лихорадочно блестевшими чёрными глазами.

— Ты! — Выдохнул он потрясённо. — Из перерождённых! Что ты здесь делаешь?

— Не знаю, — честно ответила крайне шокированная я, невольно делая ещё шаг назад.

И тут случилось то, чего я вот вообще ожидать никак не могла. Зашуршали камни и из-за моей спины прозвучал очень знакомый наглый голос:

— Чего возмущаешься? Ты просил кого-нибудь найти, я тебе кого-нибудь и нашёл. Вот, смотри, это, вроде, Вита.

— Вика, — тут же исправила я, потрясённо глядя на спокойно прошедшего мимо меня Паклю.

— Да хоть Кавира, — махнул он на меня пушистым хвостиком, — чего встала? Иди сюда и помогай.

Естественно, я никуда не пошла. Как стояла на камушках, так и продолжила стоять, во все глаза рассматривая внешне совершенно изменившегося Паклю.

Он стал… щеночком. Таким милым, маленьким, пушистым, светлого песочного цвета. От того кулона в нём остались лишь небесно голубые глаза, да наглый голос.

— Так это ты хранитель Ашана? — Догадался мужчина, к которому как раз Пакля и шёл.

— Ага, — заторможено подтвердила я и осторожно так у него поинтересовалась: — а вы кто?

Пакля в этот момент дошёл до мужика, наклонился и ткнулся мордой тому в колено.

— Ну и не удобная же эта форма, — проворчал недовольно.

Мужчина скользнул по нему взглядом и протянул ладонь, отвечая мне:

— Марос, — представился он, — маг Смерти. Но ты выше.

— В каком смысле? — Совершенно мне это не понравилось.

А потом я опустила взгляд и увидела, как Пакля отодвигает в сторону мужскую руку, открывая кровоточащую рану на левом боку. О боже, сколько крови!.. Тонкими ручейками она текла из безобразной глубокой раны, пачкая кожу и штаны и собираясь на берегу лужицей.

Мне стало сложно дышать. Внутри всё сжалось от страха, а перед глазами зароились сотни чёрных точек.

Никогда не любила кровь. Её резкий противный запах, её вид, всю её. Она была слишком противной, и мне каждый раз становилось плохо, вот прямо как сейчас.

Гулко сглотнув, я тут же отвернулась, задышав глубоко и пытаясь успокоиться.

— Ты не знаешь, кто такие перерождённые? — Удивился мужчина, кривясь от боли. И с шипением пояснил для меня: — Вы силу получаете через ритуал, и она у вас отличается от магии Смерти.

Возможно, если бы в этот момент у меня перед глазами всё не плыло и не нужно было бы давить тошноту, я бы задумалась над тем, что он сказал. А так же слова просто прошли мимо меня.

— Что с вами случилось? — Этот вопрос казался сейчас наиболее важным.

— Границу неудачно пересёк, — рыкнул он и тут же зашипел, когда Пакля что-то сделал с его раной, — Ищейки Верховного перехватили, пришлось от них попетлять, но я ушёл.

— А Паклю где нашли?

— Так он со мной был, — безразлично бросил мужик, — вы мне помогать-то собираетесь?

Вот после этого я повернула голову и возмущённо на него посмотрела.

— Как?! — Воскликнула громче, чем следовало.

И получила вот просто самый логичный ответ:

— Ты же перерождённая.

У меня и так всё на лице было написано, но я, видя его искреннее непонимание, всё же протянула:

— И?

Непонимание на его лице отразилось ещё сильнее, после чего Марос покосился на молчаливого Паклю, у него же и спросил:

— Она не знает?