Фестиваль для южного города - Чингиз Абдуллаев

Дронго молчал. Он смотрел на нее и молчал.

– Не нужно так долго молчать! – крикнула СадаАнвар. – Это раздражает сильнее, чем ваши слова. Скажите, что я стерва.Что я умею устраиваться, что я расчетливая сука. И все будет правильно. Но яего не убивала.

– Вы понимаете, в каком сложном положении вы оказались. Угосподина Хитченса есть дипломатический паспорт и дипломатический иммунитетпротив любого судебного или прокурорского преследования. Максимум, что могутсделать власти, это выслать его из страны, – сказал Дронго.

– Все правильно, – сказала журналистка с непонятнымвнутренним ожесточением, – у них есть все. Дипломатический иммунитет,поддержка государства, большие деньги, гигантские авианосцы, грозныебомбардировщики. У них есть все, а у нас нет ничего.

– Хватит. Можно подумать, что вы бедствуете. Судя по вашимнарядам и сумкам, я бы так не сказал.

– Остатки былой роскоши, – усмехнулась СадаАнвар. – После второго мужа, который тоже был намного старше меня, я даласебе слово, что в третий раз выйду замуж по любви. Хотелось такого большого,светлого и чистого чувства. Хотелось рожать детей и иметь большую семью. Изчетверых моих братьев трое погибли в той проклятой гражданской войне. Выслышали о Подорице?

Он молча кивнул.

– Трое из четверых, – повторила она. – И я решила,что в третий раз все будет иначе. Но получилось еще хуже. Нет, я егодействительно любила. Только он любил деньги и свою жизнь еще больше, чем меня.Вот так все и закончилось. И с тех пор я стала другим человеком. Теперь я точнознаю, что в этой жизни нужно успеть взять все, что можно. Взять здесь и сейчас,не надеясь на завтра. Думаете, что я отправилась в кровать Мовсани просто так?Его интервью произведет сенсацию в мире. Он мне все рассказал. Фетву объявилиза его безобидный фильм, в котором не было ничего против ислама. Этот тип,который вынес фетву, был личным врагом его семьи. Можете себе представить?Потом совет улемов отменил фетву и потребовал от священнослужителя, нарушившегоправила поведения, покаяния и отставки. Но в мире по-прежнему считают Мовсаниэтаким борцом с иранским режимом. Фетва давно отменена, никто не даст за егоголову и пяти долларов. Но ему нравится эта загадочность, эта охрана, котораяпридает ему такую важность, положение гонимого и обреченного. Его вездепринимают как второго Салмана Рушди, хотя все это неправда. Но иначе никто быдаже не вспомнил, что есть такой режиссер – Хусейн Мовсани. Вы видели его фильмы?Я видела, ничего особенного. Каждый человек точно знает в душе, чего он стоит.Можно обманывать весь мир, но себя обмануть невозможно. И Мовсани точно знает,что он не дотягивает до уровня Кияростами или Фархади, но благодаря славеприговоренного к смерти творческого деятеля он еще может выжать немного денегиз своих спонсоров, быть интересным журналам и газетам, пользоваться благамианглийской цивилизации. И он точно знает, что обречен. Рано или поздно дажеангличане поймут, что имеют дело с пустышкой, с лжецом, которого приняли заважную фигуру, с обычным мошенником, который уже больше никогда и ничегопутного не снимет. В его первых картинах была жизнь, поэтому он и получил своиноминации. В его последней картине жизни нет. Это обычный лубок по Кустурице,который Мовсани явно не удался. Вот вам и вся правда.

– А почему вы считаете, что убийцей был Хитченс?

– Вы должны знать, что именно писал Зегер. И его взгляды нажизнь. Когда сегодня мы были на совместной экскурсии, он позвонил Мовсани, и явидела, как тот нервничает. На это обратил внимание и Хитченс. Он дваждыспросил у Мовсани, почему тот так переживает. Мовсани долго о чем-то емурассказывал. Они отошли в сторону, и я не слышала их разговора. Но я точнознала, что до этого Мовсани звонил именно Питер Зегер. Возможно, он пожаловалсяи Хитченс передал его слова по цепочке. Вот тогда они и приняли решениеустранить немецкого журналиста. Нужно было обеспечить алиби самому Мовсани.Поэтому его отправили вместе с вами. Кто еще может обеспечить алиби известномурежиссеру, если не самый известный эксперт в мире. Я вас не хвалю, я помню, чтопро вас мне говорили в Италии.

Хитченс подождал, пока все уйдут, вошел в номер и нанес ударпо голове. Затем наверняка вытер свои отпечатки пальцев и ушел в свой номер, закрывшисьизнутри. Вот и все. Я понимаю, что вы его не посадите в тюрьму, но все равнохорошо, что я вам рассказала. Иначе это было бы нечестно. Вы действительномогли подумать, что это я могла убить Питера или мой турецкий коллега ОмарЛятиф, который, по-моему, и мухи никогда не обидит.

– Ясно, – кивнул Дронго, – мне многое становитсяпонятным. Кажется, уже девятый час. Вы опоздаете на ужин.

– Я уже не пойду. Не смогу сидеть за одним столом с этимневозмутимым убийцей Хитченсом. Будет лучше, если я закажу себе ужин в номер.Да и они, наверно, не пойдут. Им сейчас не до ужина.

Выходя из номера Сады, Дронго кивнул ей на прощание. Теперьвсе вставало на свои места. Он поднялся на девятый этаж. Там уже работала целаягруппа экспертов. Приехал заместитель прокурора республики, курирующийследствие. Прибыли два заместителя министра внутренних дел, первый заместительминистра национальной безопасности. К счастью, журналистов пока не было. Дронгопротиснулся по коридору и увидел красного от волнения генерала полиции, которыйрассказывал каждому о происшедшем здесь невероятном убийстве. Увидев Дронго, онрадостно показал в его сторону.

– Вот он все слышал.

Один из заместителей министра внутренних дел повернулся кДронго.

– Вы все знаете? Можете рассказать?

– Конечно. Я был в коридоре, когда убитый просил о помощи.Можно я войду туда и спрошу у экспертов, что они нашли?

– Входите, – разрешил заместитель министра.

Дронго вошел в комнату, подошел к одному из экспертов,проверявших отпечатки пальцев.

– Что-нибудь есть?

– Везде полно всяких отпечатков, – ответил тот, –но на самом торшере ничего. Кто-то протер его. Даже кнопку включателя.

– Понятно. – Он вышел из номера. Подошел к генералуполиции.

– Привезли то, что я просил? – поинтересовался Дронго.

– Не сейчас. Вы с ума сошли. Не видите, сколько здесьначальства? – шепотом спросил генерал полиции. Он начал понимать, что этоубийство может стать новым толчком в его карьере или опрокинуть его сослужебной лестницы навсегда.

– Привезли или нет? – снова спросил Дронго.

– Привезли, привезли, – зло прошептал генералполиции. – Идите по коридору до конца. Он сидит там и вас ждет. Но учтите,что это абсолютно незаконно. У вас будут большие неприятности. Мы изъяли их безпредставителя германского посольства.

– Это уже моя проблема, – твердо ответил Дронго.

Ровно через полчаса он подошел к генералу полиции.

– Все, – сказал он устало, – расследованиезавершено. Я знаю, кто убийца.