Крылья - Юрий Нестеренко

Голова Йарре покачивалась на волнах где-то в сотне локтей от кормы. Так же покачивалась и сама корма. Эх, если бы не эта качка! Я пыталась приноровить к ней тяжелый ствол, поводя им то вверх, то вниз. Несколько раз я начинала давить на спуск и тут же испуганно отпускала палец. Наконец я выстрелила.

Я увидела фонтанчик воды, взметнувшийся слева от головы Йарре, и в первый момент решила, что все вышло так, как я рассчитывала. Тем более что тйорл снизил темп. Но затем… Я пыталась убедить себя, что это отблеск заката на воде, но это была кровь. Я попала ему в плечо или в шею…

Жалобный трубный рев пронесся над морем. Не знаю, чего в нем было больше — боли от раны, заливаемой соленой водой, или горечи при виде ускользающего корабля… Даже и теперь Йарре пытался плыть за мной!

— Дурак! — крикнула я ему сквозь слезы. — Ну почему ты не повернул?!

— Теперь ему уже точно назад не доплыть, — заметил матрос. — Добить надо, чтоб не мучился. Дайте сюда, барышня.

— Я сама, — упрямо стиснула зубы я. Я не могла доверить это чужому. Слезы заливали глаза, я несколько раз вытирала их, чтобы не мешали целиться. Мушка накрыла рогатую голову. Вверх… вниз… вверх…

Вам когда-нибудь доводилось целить в голову своего лучшего друга?..

— Прости меня, Йарре, — прошептала я и нажала на спуск.

На сей раз все получилось точно. Он не издал ни звука. Просто его голова дернулась и сразу же скрылась под водой. Я сунула мушкет в руки матросу и побежала к себе в каюту, где упала на койку и разревелась…

После этого я проспала почти сутки. Уж очень мне не хотелось возвращаться в реальный мир. Отчим… Шайна… Йарре… сколько еще жертв мне придется принести на пути к моей мечте? И есть ли в этой мечте хоть какой-то смысл, или я попросту сама задурила себе голову детской фантазией о счастливом мире крылатых где-то среди звезд?

Но, так или иначе, я сделала свой выбор, и обратной дороги уже не было.

Я отсиживалась в каюте первые три дня, пока корабль шел на северо-запад вдоль ранайского побережья. Хотя и не похоже было, чтобы на вийеррской территории за мной охотились, я сочла за благо оказаться подальше от ранайских портов, прежде чем решусь обнаружить себя. Разумеется, выбравшись на палубу утром четвертого дня, я все равно не рискнула выставить напоказ крылья и набросила плащ — не меховой, в нем было слишком жарко, а летний, купленный в Ллойете. Солнце припекало вовсю, хотя от воды тянуло холодом. Земли больше не было видно. Мы шли на север, огибая Ландаримское море. Илсудрумцы требуют от всех судов, проходящих через их воды, уплаты значительной пошлины; нарушителям грозит конфискация корабля и груза. Разумеется, имперский флот, сколь бы ни был он обширен и быстроходен, не в состоянии контролировать каждую квадратную милю окружающих Илсудрум морей. Находится немало капитанов, готовых рискнуть и проскочить без уплаты. Некоторые предпочитают платить, тем более что плавание в этих водах имеет свои плюсы — военные патрули отпугивают не только прижимистых торговцев, но и пиратов. Наконец, третья категория капитанов и судовладельцев полагает, что плавание в обход имперских вод обойдется дешевле, чем уплата пошлины, и не столь рискованно, как игра в догонялки с илсудрумским флотом. Очевидно, что наш шкипер выбрал именно третий вариант. Я бы, конечно, предпочла оказаться в Гантру пораньше, но выбирать не приходилось.

Я вдруг почувствовала удовольствие от этого отсутствия выбора.

В ближайшие декады мне ничего не нужно решать, ничего не нужно делать. Меня будут просто везти. Другие будут заботиться о том, чтобы я в срок попала туда, куда надо, а я могу просто стоять, опершись о фальшборт, жмуриться, подставив лицо теплым лучам солнца, вдыхать свежий морской воздух, слушать, как поскрипывают снасти… Хорошо…

— Я вижу, вам все же удалось попасть на корабль?

Я нехотя повернула голову, открывая левый глаз. Разумеется, это был тот учтивый, но несговорчивый господин, которого я тщетно упрашивала в порту. Тогда я почти не разглядела его, а сейчас заметила, что ему, пожалуй, лет сорок. То, что он называл меня на «вы», мне льстило. Вообще-то я терпеть не могу, когда мне «тыкают», ожидая услышать «вы» в ответ. Но проще с этим мириться, чем устраивать скандал. Я не заинтересована в скандалах…

Ответа его слова не требовали, так что я просто кивнула, показывая, что узнала его.

— Я не видел вас на палубе раньше, — продолжал он. — Вам нездоровилось?

Несмотря на то что это было мое первое плавание, морская болезнь благополучно миновала меня; если организму и потребовалось какое-то время, чтобы приспособиться к качке, то он успешно сделал это во сне.

— Просто отдыхала после долгой дороги, — пожала плечами я.

— Вы проделали долгий путь в одиночку? И сейчас тоже едете одна?

Было ли это просто светской болтовней или он что-то разнюхивал?

— Хотя бы и так, а что? — ответила я не слишком дружелюбно.

— Ничего, просто во времена моей молодости юные девушки не предпринимали столь дальние вояжи, — улыбнулся он.

— Во времена моей молодости тоже, — заверила его я. — Но это их проблемы.

— Вы знаете, к кому вам обратиться по прибытии? Я повторила историю про дядю-торговца.

— О, я знаю всех ранайских торговых представителей в Лаце, — обрадовался он. — Как, вы говорите, его зовут?

Незадача!

— Коммерческая тайна, — отрезала я. Подумав, что это звучит неубедительно, я добавила: — Узнав, к кому я еду, кое-кто из конкурентов может догадаться о цели моего визита.

— О, так это не просто родственный визит?

— Гантру далековато для просто родственных визитов, вы не находите? Впрочем, я, кажется, и так уже сболтнула лишнее!

— Хорошо-хорошо, забудем об этом. — Он вновь улыбнулся. — Вы говорите по-гантруски?

— Убхэм, — ответила я, что по-гантруски значит «немного».

Он тоже перешел на этот язык, и мы некоторое время поболтали на ничего не значащие темы. Он владел гантруским лучше меня, так что я была рада возможности попрактиковаться. Уже потом у меня мелькнула мысль, что он, возможно, прощупывал мои лингвистические познания.

На палубу тем временем вышли еще несколько пассажиров, желавших погреться на солнышке — в этих широтах оно припекало уже по-летнему, на радость путешественникам, еще недавно мерзшим на промозглых дорогах ранней весны. Мой собеседник, напротив, засобирался к себе в каюту. На прощание я спросила его имя, и он назвался Дйартом Каайле. Мне, в свою очередь, пришлось придумать очередной псевдоним — Йерка. Фамилию я, согласно ранее сделанному заявлению, называть не стала. «Еще немного, и мне придется записывать свои имена, чтобы не запутаться», — подумала я.

Другие пассажиры не проявляли ко мне особого интереса; как я поняла, незаметно прислушиваясь к разговорам, большинство их направлялись в Гантру по торговым делам, и они явно не считали какую-то девчонку достойной собеседницей. Вероятно, они даже не догадывались, что я еду одна. На корабле плыли представители нескольких конкурирующих компаний; забавно было послушать, как они учтиво беседуют друг с другом, пытаясь одновременно и спровоцировать собеседника на случайную откровенность, и самим не сболтнуть лишнего. Хотя на самом деле эти их разговоры, которые, даже начинаясь с замечаний о погоде, неминуемо сползали на цены, товары, оптовые партии, займы, процентные ставки, торговые пути и т.д. и т.п., были изрядно скучны. Но, по крайней мере, никто из них не упоминал историю с убийством тар Мйоктана, и то хорошо.