Дворец ветров - Мэри Маргарет Кей

Аш рассказал бы обо всем и раньше, но постоянное присутствие ревнивых соперников, наперебой старавшихся обратить на себя внимание Белинды, не давало такой возможности, и он не раз чувствовал острое желание убить Гаса Блейна или напыщенного старого болвана мистера Тилбери – или всех ее поклонников, коли на то пошло. Однако, имея столь большой выбор, она – невероятное дело! – выбрала его. Он счастливейший мужчина на свете, и завтра – нет, сегодня, ведь уже далеко за полночь, – он наконец вернется в свою страну. Скоро он снова переправится через реку Рави и увидит горы и Зарина…

Зарин…

Внезапно Аш с легким беспокойством подумал о том, сильно ли изменился Зарин за минувшие годы и сумеет ли он вообще узнать старого друга при встрече. В тех высокопарных цветистых письмах, что приходили так редко и содержали так мало сведений, не было ни следа от прежнего Зарина. Аш знал, что Зарин теперь дафадар и отец троих детей, – но и только. В остальном содержание писем сводилось к сухому, краткому изложению последних событий в полку, и он уже ничего не знал о мыслях и чувствах Зарина. Сумеют ли они продолжить старую дружбу, прервавшуюся семь лет назад?

Раньше Ашу никогда не приходило в голову, что, возможно, не сумеют, но сейчас в его душу совершенно неожиданно закралось сомнение. Он вспомнил, что теперь они с Зарином поменяются местами. Он возвращается в качестве британского офицера, а Зарин-хан, «старший брат», всегда вызывавший у него восхищение, зависть и желание подражать во всем, будет находиться у него в подчинении. Как это скажется на их отношениях? Никак, покуда это зависит от него лично, но многое определяется обстоятельствами, от него не зависящими, – такими вещами, как полковые традиции и этикет. И помимо всего прочего, там будут другие офицеры и даже Белинда… хотя нет: Белинда любит его и отнесется к делу с пониманием. Но на первых порах, наверное, и ей и Зарину придется трудно.

Сейчас он думал, что хорошо было бы встретиться с Зарином где-нибудь на нейтральной территории, а не в сугубо армейской обстановке Мардана, под пристальными взглядами людей, которые кое-что знают о его прошлом и станут внимательно следить за тем, как он поведет себя. Однако уже слишком поздно беспокоиться на этот счет: нужно просто действовать осмотрительно и не совершать опрометчивых поступков (что, по мнению и Кода Дада, и дяди Мэтью, было самым серьезным его недостатком). А пока предстояло долгое путешествие на север страны и печальное расставание с Ала Яром и Махду – единственное темное облачко на горизонте светлого будущего.

Вспомнив о своих спутниках, Аш испытал острые угрызения совести. Поглощенный общением с Белиндой, он совсем забросил обоих в последнее время и почти не виделся с ними, если не считать редких прогулок по палубе с одним из них ранним утром, когда пассажиры еще спали, да коротких разговоров, происходивших каждый день, когда Ала Яр заглядывал к нему в каюту, чтобы подать свежее белье или вставить запонки в манжеты рубашки. А теперь у него уже не осталось времени, чтобы загладить свою вину, ведь завтра – то есть сегодня – Ала Яр и Махду навсегда распрощаются с ним. Они трое пойдут каждый своим путем, и Аш знал, что будет скучать по обоим невыразимо. Они были связующим звеном между далекими годами его детства и новой жизнью, которая начнется с восходом солнца – очень скоро, ибо звезды уже постепенно угасали и небо на востоке стало бледно-зеленым в преддверии рассвета.

Бомбей все еще оставался за горизонтом, но предрассветный ветер уносил запах города далеко в море, и Аш слышал смешанный дух пыли и сточных вод, запруженных народом базарных площадей и гниющих фруктов, а также слабый аромат цветов – красного жасмина, ноготков и цветущего апельсина. Запах родины.

Дафадар Зарин-хан из разведчиков попросил трехнедельный отпуск «в связи с неотложными личными делами» и за свой счет отправился в Бомбей, чтобы встретить «Кентербери-Касл», взяв с собой носильщика для Аша – патхана по имени Гул Баз, специально отобранного Авал-шахом для исполнения этой обязанности.

Зарин мало изменился за минувшие годы, и на первый взгляд мужчина на причале, встречающий пароход, почти ничем не отличался от молодого совара, который почти семь лет назад махал рукой на прощание безутешному мальчику. Он стал несколько выше и плотнее, и усы у него были пышнее и гуще, чем прежде. Еще у него появились складки у рта и гусиные лапки у глаз, а вместо песочной формы и ножных обмоток, в которых Аш видел друга в последний раз, на нем был патханский выходной костюм: просторные шаровары, расшитый цветочным узором жилет и длинная белая рубаха навыпуск.

Солнце ярко освещало грязную пристань с неспокойной гудящей толпой кули, портовых чиновников, зазывал из различных отелей, встречающих пароход друзей и родственников. Когда буксиры развернули судно вдоль стенки причала и матросы спустили сходни, Зарин принялся напряженно всматриваться в лица людей, теснившихся у поручней, и лишь сейчас сообразил, что, хотя Ашоку не составит труда узнать его, сам он едва ли с легкостью опознает мальчика, ныне ставшего мужчиной. Но уже в следующий миг он остановил взгляд на одном молодом человеке и испустил облегченный вздох. Да, это наверняка Ашок. Ошибиться невозможно.

Он оказался ниже ростом, чем ожидал Зарин, но достаточно высоким – шесть футов без малого – и имел худощавую фигуру и приятную внешность северянина или патхана. Платье изобличало в нем сахиба, однако лицо, и без того смуглое, загорело дочерна за долгие солнечные дни, проведенные в праздности на борту парохода, и волосы остались такими же черными. «Наряди парня должным образом, он запросто сойдет за патхана или горца, – решил Зарин, криво усмехаясь. – Разумеется, при условии, что за минувшие годы он не изменился во всех прочих отношениях».

Так это или нет, могло показать только время, ибо, хотя Ашок писал часто и все письма, кроме самых первых, писал на урду (полковник Андерсон научил его этому), за переводом посланий Зарину приходилось обращаться к мунши, и в переводе они много теряли. Но по крайней мере, они свидетельствовали, что мальчик не забыл своих друзей. Оставалось посмотреть, получится ли у них привыкнуть к новым отношениям. Ашок явно не ожидал, что его кто-то встретит: в отличие от большинства остальных пассажиров он не вглядывался в толпу в поисках знакомых лиц, а смотрел поверх нее на крыши и густые зеленые сады прекрасного пышного города. Даже с такого расстояния Зарин видел выражение его лица и, прочитав написанные на нем чувства, остался доволен: в Индию возвращался именно Ашок, а не чужеземец.

– Вон Пелам-сахиб, – сказал Зарин Гул Базу, указывая пальцем.

Он высоко вскинул ладонь, собираясь подать сигнал другу, но тут же опустил. К Ашоку подошла женщина, очень молодая женщина, которая взяла его под руку с самым непринужденным видом и рассмеялась, заглядывая ему в глаза и требуя к себе внимания. Ашок тотчас повернулся к ней, и выражение лица у него переменилось. Заметив это, Зарин нахмурился. Мем-сахиба… молодая мем-сахиба. Такого осложнения ситуации он никак не ожидал.

С самого начала именно мем-сахибы сеяли недоверие и возводили социальные барьеры между белыми и темнокожими людьми на территории, подвластной Британии. В прежние дни – славные дни Ост-Индской компании, когда зародилась Бенгальская армия, – в Индии было очень мало мем-сахиб, поскольку здешний климат считался для них вредным, а продолжительность и тяготы морского путешествия отбивали у многих из них охоту приезжать сюда. Лишенные общества своих соплеменниц, сахибы брали в жены или любовницы индианок и, как следствие, хорошо узнавали страну и научались понимать ее народ, а также весьма бегло говорить на местных наречиях. В ту пору белых и темнокожих людей связывали дружеские, даже братские отношения, проникнутые взаимным уважением. Но когда с обузданием паровой энергии морские путешествия стали быстрее и комфортабельнее, мем-сахибы толпами устремились в Индию, привозя с собой весь снобизм, нетерпимость и высокомерие цивилизованного островного народа.