На Западном фронте. Бес перемен - Дмитрий Олегович Рогозин

гордятся своим длительным сопротивлением лучшей в Европе русской армии. Но в не меньшей степени гордятся они ратными подвигами в ее составе. Все это говорит о том, что сильное русское государство способно не только примирить склонные к мятежам свободолюбивые кавказские племена, но и предоставить им возможность приносить себе и России пользу. Подчеркну: сильное и русское, но никак не бандитское государство, которое строили Ельцин и окружившие его партийные оборотни.

Известный российский предприниматель и поэт ингушского происхождения Михаил Гуцериев как-то поделился со мной любопытным наблюдением: «Когда в России закон, на Кавказе - ползакона, когда в России ползакона, на Кавказе -беззаконие».

Не сомневаюсь, что достаточно влиятельные люди в Москве были кровно заинтересованы в создании на территории России криминального анклава, «черной дыры», через которую можно было прокачивать неподотчетную нефть, контрабандой торговать оружием, печатать и распространять фальшивые деньги и финансовые обязательства. Туда же можно было свозить несговорчивых партнеров по бизнесу, пытать и тайно хоронить их. Преступная корысть бюрократии, развал государственности и общественной морали - вот рецепт приготовления, пользуясь выражением Джабы Иоселиани, «кровавого кавказского лобио».

В 1991 году Верховный Совет России принял закон «О реабилитации репрессированных народов». В качестве компенсаций за понесенный ущерб Чечне и некоторым другим национальным республикам, народы которых были высланы Сталиным в Казахстан «за массовое пособничество врагу в годы Великой Отечественной войны», выделялись значительные ресурсы.

Возвращаясь на свою родную землю, депортированные народы столкнулись с новой реальностью - их дома и села были заняты соседями. Естественно, начались конфликты, переросшие в межнациональную рознь между теми, кто был выслан и вернулся, и теми, кто в течение десятилетий осваивал опустевшие дома и земли депортированных народов. Приняв такой провокационный закон и не продумав его последствия, недальновидные народные избранники открыли «ларец Пандоры» и спровоцировали массу конфликтов, прежде всего осетино-ингушское противостояние.

Распад законности в Чечне начался с разложения структур государственной власти в СССР и стихийной суверенизации входящих в него союзных и автономных республик. В 1989 году население Чечено-Ингушетии (еще до разделения этой российской автономии на две самостоятельные республики) составляло 1270 тысяч человек. При этом примерно 40 процентов (порядка 530 тысяч) было представлено не чеченцами, а русскими, армянами и другими национальностями. Позднее доля чеченцев увеличивалась за счет переезда горцев из Казахстана и снижения числа русских, начавших уезжать с Кавказа из-за роста агрессивного национализма и сепаратизма. С 1989 года началось вытеснение нечеченских кадров с руководящих постов. В 1990 -м практически все ключевые посты в Чечено-Ингушетии были заняты чеченцами.

В Чечено-Ингушетии быстро насаждался ислам ваххабитского толка. За два года до сентябрьских событий 1991 года в республике было построено 211 мечетей, открыто два исламских университета (Курчалой и Назрань).

27 ноября 1990 года Верховный Совет Чечено-Ингушетии принял Декларацию о суверенитете. Автономия была провозглашена суверенным государством, готовым подписывать союзный договор только на равноправной основе с другими союзными республиками. Это решение было поддержано национальным Съездом чеченского народа. В результате произошла радикализация значительной части национального большинства, которая отбросила сложившуюся систему управления и выстроила свою структуру власти, пренебрегающую интересами всего остального населения.

Председателем исполкома Съезда чеченского народа был избран советский генерал-майор Джохар Дудаев. Он был приглашен из Эстонии, где служил командиром дивизии тяжелых бомбардировщиков. Но Дудаев не удовлетворился уготованной ему ролью «свадебного генерала». Он быстро сообразил, что в нестабильной ситуации вполне может возглавить всю Чечню. В склоке, возникшей в исполкоме между «демократами» и «национал -радикалами», Дудаев принял сторону последних.

Горбачев не увидел опасности в нарастании этнического шовинизма и стихийной суверенизации. Затем в Чечено-Ингушетии появился Ельцин, настраивавший национальные республики «брать суверенитета столько, сколько сможете проглотить».

В мае - июне 1991 года второй Общенациональный конгресс чеченского народа (ОКЧН) объявил о выходе Чеченской Республики из состава РСФСР и СССР. И снова руководство страны не приняло никаких мер против сепаратистов и мятежников. В сентябре 1991 года под видом борьбы со структурами ГКЧП дудаевцами был упразднен Верховный Совет республики. Руководитель республики Доку Завгаев был изгнан из Чечни. Власть перешла к назначенному съездом Общенационального конгресса чеченского народа (ОКЧН) Временному высшему совету. Парадокс, но эта хунта была признана Верховным Советом РСФСР (его тогда возглавлял чеченец Руслан Хасбулатов) в качестве «единственного законного органа власти в республике»! С точки зрения сохранения государственного единства это был, конечно, самострел власти.

Вскоре вооруженные сторонники Дудаева захватили здания Совета министров, радио и телецентра. 27 октября 1991 года исполком ОКЧН провел незаконные выборы президента и парламента Чечни. Власть окончательно перешла в руки уголовников.

В Москве наконец-то забеспокоились. Съезд народных депутатов России в ноябре 1991 года признал недействительным избрание Дудаева президентом Чеченской Республики. Ельцин сначала не торопился выполнять это решение парламента России, затем подписал Указ о введении чрезвычайного положения в Чечне и... исчез из Москвы. При этом избранный Съездом народных депутатов Верховный Совет РФ по инициативе Хасбулатова отменил указ Ельцина, тем самым дезавуировал решение Съезда народных депутатов. Общественность расценила этот правовой хаос как прямое пособничество мятежникам и нарушение Конституции. Направленный в Грозный спецназ МВД России был заблокирован дудаевцами в аэропорту. Любопытно, что по чьему-то приказу военно-транспортные самолеты, перевозившие бронетранспортеры для спецназа, приземлились на другом аэродроме. Это предательство стало поводом для Дудаева заявить о своей «первой победе над Россией».

Предвестием физического уничтожения русского населения Чечни стало издание русофобской литературы, прямые оскорбления русских с правительственных трибун, осквернение русских кладбищ и, наконец, перерегистрация «иноязычного населения» 10 января 1992 года. Те русские, которые не успели пройти перерегистрацию, объявлялись «террористами».

Оружие дислоцировавшихся в Чечне российских войск было расхищено или разграблено. Помог Дудаеву ставленник Горбачева маршал авиации Евгений Шапошников. Как командующий Объединенными Вооруженными силами СНГ, этот будущий глава «Аэрофлота» отдал предательское распоряжение о передаче Дудаеву половины оружия российской армии, находившегося на воинских складах на территории Чечни. Соответствующий приказ подписал и министр обороны России Павел Грачев, обеспечивший позднее вывод армии из Чечни без тяжелого вооружения. Оно также досталось дудаевцам в качестве трофеев.

Ни того ни другого не расстреляли, как это должно было бы произойти в любом уважающем себя государстве. Александр Коржаков, с 1991 по 1996 год являвшийся начальником Службы безопасности Президента РФ, прокомментировал это так: «Почему Шапошников с Грачевым так решили - не знаю. Предположить могу: у нас тогда было очень модно чемоданами носить деньги. Кому-то из них, может, и принесли, я не знаю».

Предательские решения принимались на фоне погромов воинских частей на территории Чечни. Сообщения о захвате того или иного военного объекта в феврале 1992-го приходили ежедневно. В руки дудаевцев