Черная звезда - Мария Семенова

Стоило Славке выйти на площадь, как послышался треск и обелиск стал наливаться красным светом. Казалось, что его наполняет раскалённый металл. Славко уже знал – это означало наступление ночи. И действительно, не успел он пересечь площадь и приблизиться к памятнику, как Глаз на небе потух. Тут же послышался надрывный гул, стремительно приблизились огни – и рядом замерла самоходная повозка. Лязгнула, открываясь, дверца, в проёме обозначилась фигура, и негромкий голос сказал:

– Привет от нашего общего знакомого навигатора. Если не передумал, залезай.

Голос был не просто неприятный – въедливый, шипящий, казалось заползающий в самую душу. Словно ловкая, умудрённая, знающая своё дело змея.

– Не передумал, – поднялся на приступку Славко, взялся рукою за скобу, пригибая голову, забрался внутрь. – Мир всем.

– Устраивайся, – прошипел всё тот же голос, помедлил, пока гость не сядет в кресло, и распорядился: – Поехали.

Пол задрожал. Повозка вздрогнула и полетела стрелой. Куда – поди пойми, окна прикрывали плотные занавески. Подобная же занавесь, только потолще, отделяла водителя от ездоков. Едва ли он мог видеть их и слышать разговоры. Однако сейчас все молчали, тишину нарушало только гудение повозки. Кроме Славки, внутри сидел осанистый обладатель шипящего голоса, до глаз надвинувший капюшон, да ещё какое-то странное, по виду очень сильное существо с плечами шириной в дверь.

Ехать пришлось около получаса.

– Внимание, рулевой. – Шипящий, взяв за край занавеску, быстро заглянул в окно, чуть помедлил, потом повысил голос: – Стой! – Подождал, пока повозка не встанет, оглянулся и выставил наружу могучего спутника. – Закрой дверь. Кто приблизится, убей. Пошёл.

– Да, повелитель.

Было слышно, как снаружи вжикнула выхватываемая из ножен сталь…

– Значит, не передумал? – стал мягко-вкрадчивым шипящий голос, гадюкой шевельнулась рука, взглянули пристально из-под капюшона глаза. – И поклясться готов, что не предашь? Не расскажешь посторонним по своей воле того, что узнаешь? Готов поклясться будущим своей жизни?

– Готов, – начиная злиться, выдержал его взгляд Славко. – А ты сам-то готов ли поклясться, что не посылаешь меня во имя зла и всем на погибель? Сам-то о будущем задумываешься?

– Конечно задумываюсь, альв. Без будущего в настоящем нет смысла. – Голос стал торжественным, капюшон упал, и в душе Славки разом проснулась древняя ненависть. – Я клянусь тебе, альв, что ничего бесчестного не замышляю. Без хиу, надеюсь, тебе это известно, нет никакого будущего. Все мы равны перед Высшим… и помним, что приближают к нему только благие мысли и поступки.

Перед Славкой сидел настоящий урождённый снаг. Не какой-нибудь там полукровка с глазами-бельмами – чистый змей с мягкими, будто струящаяся вода, плавными движениями, недобрым блеском зрачков, с пружинно-ловким телом, готовым разом превратиться в разящую стрелу… Даже ногти на длинных пальцах были выпуклыми, заострёнными… точно когти драконьи. Тут задумаешься: что же на кону, если снаг подобной породы разговаривает с альвом?

– Клянусь тебе, змей, – Славко загнал ненависть под спуд, – что не предам, не обману и даром языком трепать не буду. Всем клянусь, что для меня свято. Памятью учителя и вот этим мечом… А теперь, если клятву принимаешь, давай-ка к делу.

Он уже понял, что влез во что-то такое, что добром не расхлебать. Однако отступать было поздно. Теперь – только вперёд. И без оглядки…

– Ладно. – Змей коротко кивнул и вытащил что-то вроде ключа. – Вот этим ты должен отпереть один железный ящик. Вставишь до упора в прорезь и повернёшь трижды… Вот так, только поворачивай мягко, без рывков, к югу через восток. Но перед тем… – Змей выдержал паузу и посмотрел на Славку. – Перед тем как вставить ключ в прорезь, ты должен повернуть двенадцать колёс, на ободьях которых выдавлены знаки, и выбрать определённое их сочетание. Примерно как здесь. – Он указал на стоящий в углу повозки внушительный короб. – Давай подойди, попробуй покрути. Так, получается, хорошо… А теперь, – он ободряюще кивнул, вытащил медную пластину, и на губах его появилось страшное подобие улыбки, – иди сюда и запоминай. Это сочетание, которое ты должен будешь набрать там.

В пластинке на всю её толщину были прорезаны двенадцать знаков почти забытой староснагской азбуки. Совершенно нелепое, ничего не значащее буквосочетание.

– Ладно. – Славко подошёл, прищурился, закрыл глаза. – Если что, поправь.

И не торопясь, тщательно выговаривая звуки, увиденное повторил. Это было легко.

– С тобой приятно иметь дело, альв, – сухо заметил змей, бережно убрал пластинку и вытащил граненую бутыль. Ловко наполнил чару, взвесил на руке, протянул Славке. – Пей, дорога длинная. – Встретил недоумённый взгляд и ещё шире раздвинул губы. – Значит, ты никогда не пил напиток забвения? Его также называют «райское вино». Выпьешь и будешь видеть только дивные сны – ни страхов, ни печалей, ни тревог. Как на небеса попадёшь… Я бы сам с радостью выпил, да только нельзя. Глотай, не отрава… Чем меньше ты увидишь, услышишь и узнаешь, тем будет лучше для всех. Ведаешь ли, какие палачи у… – Он резко замолчал, нахмурился, взмахнул когтистой рукой. – Не сомневайся, пей давай.

И Славко выпил, не отрываясь, до дна, благо напиток был прохладен и весьма приятен на вкус. А потом – как не выпить, раз день такой райский задался? Вначале «кущи», теперь вот вино… Ох, не обернулось бы напоследок адским огнём…

Чаша опустела – и Славко вдруг узрел нежный розовый свет, окрашивающий край неба. Пели птицы, приветствуя восход; цветы струили дивный аромат; добрый, как материнская рука, ветер ласкал листву, и она шептала в ответ… Священная роща встречала новый, несущий радость день, а в самом сердце звучал родной голос Кудесника: «Пойми, Славко, это всё не снаружи тебя, ты сам внутри этого, малая его часть. Коли осознаешь всей сутью, что внешнего нет, найдёшь дорогу к Небу, вернее, найдёшь его в себе. Нет ни вер, ни пророков, ни народов, ни границ – есть только Небо и мы, кровные братья…»

Так и просидел бы всю жизнь, внимая благодати, наполняя голову несказанной мудростью, а сердце безмерной любовью… Если бы да кабы! Голос Кудесника начал слабеть, трели птиц потихоньку затихли, а ромат цветов сменился не слишком приятными запахами… и Славко проснулся. Словно опустился с небес на грешную землю, вернее, в самые недра её.

Он сидел в каком-то странном подобии телеги, влекомый огненно-красным зверем, рогатым, жутким на вид. Рядом тряслись на лавках давешний змей, плечистый слуга и ещё кто-то тщедушный в длинном плаще, спустивший капюшон до самого подбородка. Был и возница. Сгорбившись, он сидел к ним спиной, помахивал кнутиком. А катилась телега по ухабистой дороге меж обломков рыжих скал, гладких, точно оплавленное стекло.

Дополнял картину мрачный ржавый свет, скудно изливавшийся с неба, на котором, между прочим, не видать было Змеиного глаза – лишь призрачно мерцающая пена недвижимых облаков…

А вот что служило причиной странного и мерзкого запаха, было не ясно. Как будто где-то раздавили огромного, напившегося крови клопа.