Сын боярский. Победы фельдъегеря - Юрий Корчевский

Через седмицу приехал гонец с известием, что великий князь объявляет смотр боярским дружинам.

Смотры устраивали два раза в год.

Кошкин был доволен. Если летом он не мог выставить никого, то теперь – аж троих ратников. Сам-то он по причине увечности в смотрах и боевых походах участвовать не мог.

К назначенному дню выехали в Переяславль. Впереди на розвальнях – сам боярин, за ним – ратники. Оружие при себе, кольчуга и шлем в перемётной суме. Всем ратникам дворовые холопки носки шерстяные, толстые связали. Ногам тепло – не как в валенках, конечно, но уже ноги так не мёрзли.

По мере того как к столице рязанской приближались, ратного люда прибавлялось. То на одном перекрёстке к ним присоединялся отрядик – а то и одиночный воин, то на другом. Алексею это напоминало ручьи – сливаясь вместе, они образуют реку.

В Переяславль-Рязанский прибыли вечером. Кошкин снял комнаты на постоялом дворе: людям и лошадям отдых требовался, за день полсотни вёрст одолели, да по зимнику. Пусть кое-где срезали, двигаясь по льду замёрзших рек. Летом дорога длиннее, зато ехать комфортнее.

Поужинав, легли спать.

Утром после завтрака лошадей чистить стали. Хоть и зима, и пыли вроде нет, а всё равно коня в порядок привести надо. Копыта у лошадей подрезали ещё дома, подковы новые поставили, гривы и хвосты слегка подстригли. Боярин сбрую ещё дома осматривал, чтобы перед князем не осрамиться: оружие и амуниция всегда в должном порядке были, но ещё раз проверили, чтобы всё наточено было. А уж чтобы ни точки ржавчины – это само собой разумеется. Шлемы надраили так, что они сияли на солнце.

Вывели коней из денников, выстроились рядом. Боярин сам придирчиво ратников осмотрел, лошадей, но остался доволен – придраться не к чему. Сам на смотрах раньше был, знал, что князь спрашивает жёстко, требовательно, спуску не даёт.

И другие бояре во дворе занимались тем же. Сутолока, шум, бряцание железа.

И вот все потянулись на окраину, где раньше торг был. Места много, снег утоптан.

Бояре своих ратников в ряд поставили, в первую линию – пешцев, у кого они были; вторым рядом – конные.

Пока расставляли, поспорить успели. На правом фланге – ратники именитых бояр, у кого род старше, почётнее; в середине – ратники бояр заслуженных, а слева – малоземельные, кто и боярин и ратник в одном лице. И Кошкин тут стоял бы, кабы не увечье. А ноне и дружина есть, хоть и малая, и заслуги.

Долго толкались, спорили, уступать никто не хотел. Передвинешься, стало быть – признаешь, что род твой хуже, чем у соседа.

Сутолоку прервал воевода:

– Великий князь едет, а вы как торговцы на торгу. Подеритесь ещё. Всем по местам стоять!

Бояре, кто по здоровью или возрасту в смотре участвовать не мог, встали впереди своих ратников, а не в общем строю. Таких изрядно набралось, едва ли не четверть. Он и понятно: служба боярская трудна, в боевых походах ранения получали, увечья, а другие и вовсе живота лишались.

Справа показался князь со свитой. Все на конях, украшенных сбруей поверх вышитых попон. На княжеском коне попона красная, как и шерстяной княжеский плащ. Одежду красного, алого цвета мог носить только князь.

Доехав до бояр, великий князь спешился и поприветствовал собравшихся. Бояре шапки скинули, здравицы вразнобой закричали.

Алексей стоял довольно далеко от дворян, да и то во внешнем ряду, позади пешцев – оттуда и видно было плохо, и ничего не слышно.

Воеводы и воинские начальники рангом пониже стали обходить, осматривать ряды ратников, коих была не одна тысяча. Они осматривали оружие, амуницию – вплоть до запаса стрел в колчанах у лучников. Не гнушались осмотреть подпругу у лошадей, поднять коню ногу, чтобы проверить – в порядке ли копыта и подковы.

Действо длилось часов до четырёх пополудни, люди и лошади умаялись и замёрзли. Попробуй постоять на морозе в чистом поле!

К дружинникам Кошкина претензий не было – после осмотра он сам прибежал к ратникам:

– Сам великий князь и воевода похвалил! Мало того, что троих выставил, так и люди и кони исправны. Ведь по Уложению мне двоих лишь выставить положено!

Кошкин радовался, как ребёнок, и Алексей его понимал: сам увечный, и ратников ни одного не было. Землицу-кормилицу отнять могли, либо налогом неподъёмным обложить. К тому же ратники всё равно нужны – имение охранять, татары и прочие степняки каждое лето наведывались. Сами-то трудиться не привыкли, разбоем промышляли и почитали его, как достойное мужское занятие.

Кроме того, разбойники всех мастей, сбившиеся в шайки, одолевали. На дорогах орудовали, а если ватажка велика, то и на имения отваживались нападать – были тому примеры.

Едва смотр закончился, все разъехались по постоялым дворам – отогреваться и есть.

Бояре за отдельным столом бражничали, похвалялись друг перед другом результатами смотра.

Следующий день был свободным. Бояре, в том числе и Кошкин, по приказам ходили: деньги за службу заставную за прошлый год получить надо было, подати и налоги заплатить, новости узнать. Кошкин, как и другие, кто жил от столицы далеко, использовали подвернувшуюся возможность. В столицу часто ездить не будешь – далеко.

И только на третьи сутки после приезда назад выехали. Сначала двигались по большаку нестройной колонной, потом от неё сворачивали в свои имения. Людской ручеёк мельчал, и мимо имения Кошкина только Плещеев со своими ратниками проехал.

На радостях боярин дал воинам два дня отдыха. Но что с ними делать зимой? Летом искупаться можно, позагорать, на охоту сходить. Сейчас же из избы выходить неохота – холодно, снег.

Однако развеяться хотелось, и Алексей предложил новикам съездить в городишко Киструс, что был в десятке вёрст. Иван отказался. Познав грамоту, он брал в доме боярина, с его разрешения, книги и читал. Вот и сейчас у его изголовья лежали «Жития святых». Ну что ж, дело похвальное. Прошка же согласился.

Алексей посчитал монеты в калите. На отдых, ночёвку на постоялом дворе и покупки – если понравится что-нибудь – вполне хватит.

Боярин коней взять дозволил, однако же наказал:

– Только без баловства и излишеств. Ты старший, Алексей, за Прохором присматривай: молод ещё, горяч, кабы в свару с местными не ввязался.

– Положись на меня, Корней Ермолаевич! Не первый день знаешь.

– Знаю, потому и отпускаю с лёгким сердцем.

Однако когда они уже оделись, тулупы натянули да саблями опоясались, ворон вдруг нрав свой проявил. Каркать возмущённо начал и пару круг перед носом Алексея сделал, едва крыльями по лицу не задев.

– Чего это он? – удивился Прошка.

Обычно ворон вёл себя тихо и внимания не привлекал. Зерна поклюет и дремлет в тепле. На занятия с новиками летал – это было, надо же крылья размять. Новики к птице привыкли и порой даже не замечали.