Дом потерянных душ - Ф. Дж. Коттэм

Мы как раз были в отцовском погребе, когда я заметила на руке Дэнниса браслет. Такое нетипичное для мужчины украшение невольно пробудило мое любопытство. Бронзовые рунические знаки, нанизанные на серебряную цепочку. Дэннис, вероятно, заметил, что я заинтересовалась его браслетом, но даже вида не подал. Мне оставалось только гадать, не является ли это тайным знаком отличия сомелье. Может быть, Дэннис был магистром виноделия или что-то вроде того? Впрочем, для такого галльского по духу занятия больше подошел бы, например, медальон на ленте. Мне также пришло в голову, что, может, он член масонской ложи или иного тайного общества. Все они носят перстни-печатки с непонятными эмблемами, амулеты, скрытые от посторонних глаз татуировки, безделушки и нелегальные торговые марки. В то время тайные общества вошли в моду. Тайные общества и психиатрия стали двумя такими разными повальными увлечениями.

Наконец, когда мне надоело слушать о винных аукционах, я не выдержала и прямо спросила его о браслете. В ответ он только отстраненно улыбнулся и произнес: «Это контракт, мисс Гибсон-Гор». Удивившись, я поинтересовалась, может ли он снять его, чтобы я могла получше его рассмотреть.

«Вы не поняли, — ответил Дэннис. — Постоянное ношение этого браслета — часть контракта. Сняв его с руки, я заплачу такую цену, которая будет дороже жизни».

И я поверила ему. Вот так. Взяла и поверила. В тишине и сумраке винного погреба я поняла, что Дэннис не лжет. И я стала его расспрашивать, желая узнать больше о рунических символах. А еще, что за сделка была совершена и с кем. Со временем он во многое меня посвятил. Я познакомилась с другими адептами, посетила их церемонии и увидела удивительные вещи. Потом Дэннис представил меня Клаусу Фишеру. Тогда-то я и услышала, какие цели ставит перед собой Фишер, чего он в конце концов мечтает достичь. И конечно, я познакомилась с Алистером Кроули.

«И пропала», — так и хочется написать. Ибо пребывание в одной из гостевых комнат этою отвратительного дома-капища наводит на меня ужас. Мне кажется, что меня поймали и втянули в грязное дело. До вечернего «шерстяного» банкета осталось несколько часов. Очередная пошлость и суета. Честно говоря, не думаю, что вся эта бездумная трата сил и безудержная тяга к развлечениям выльется в откровенную оргию. Однако, если судить по вчерашнему спектаклю, предстоит еще одно мерзкое зрелище. Жестокий американец и раненый эксгибиционист Геринг явятся туда как триумфаторы. Кроули, похоже, уже заскучал, что не сулит ничего хорошего. Мы можем стать свидетелями более рискованных чудес, чем те маленькие фокусы, которыми он угощал нас в течение дня. Это как-никак шоу Фишера. И Кроули явно уязвлен тем, что не он правит бал. Не думаю, что попытается сорвать церемонию: это было бы слишком опасно. Но иногда кажется, будто Кроули едва сдерживается, чтобы не выкинуть какую-нибудь каверзу. Не понимаю, зачем Фишер вообще его пригласил. Если только это не символический жест утверждения собственного превосходства.

Если церемонии пройдут как запланировано, то в результате Фишер поможет родиться зверю, который в благодарность наделит его обширными познаниями и мировым господством. Но знакомо ли демонам чувство благодарности? Будет ли вызванная из преисподней мерзкая тварь считать себя обязанной какому-то смертному? Подобная сделка кажется мне в высшей степени сомнительной. Но ее успешное заключение, думается мне, сейчас под большим вопросом, и не только из-за показной навязчивости Кроули. Рождение зверя не может произойти без заключительною обряда — жертвоприношения. А жертвоприношения не будет.

Потому что я решила спасти ребенка.

Ну вот, я все и сказала. Оказалось совсем не трудно. По правде говоря, я решила попытаться спасти мальчика в ту самую минуту, как только увидела его. С тех пор я постоянно прокручивала в голове размытые варианты осуществления своего замысла.

Поначалу я надеялась перетянуть на свою сторону нашего боксера с печальным взглядом, Джузеппе. Но за обедом я порасспрашивала американца-дуэлянта о мистере Капоне из Чикаго. Услышав пару рассказов о его «подвигах», я усомнилась, сохранилась ли в сердце моего нового приятеля Джо хоть крупица человеческих чувств. Словом, я осталась совсем одна.

Фишер дал мне поручение. Он пожелал, чтобы я воспользовалась его фотоаппаратом и сделала портретные снимки всех участников шабаша. Разумеется, включая и его самого. Все портреты должны быть парадными, то есть моделей следует усаживать на трон, предназначенный для хозяина во время завтрашнего «рогового» банкета. Эта вечерняя трапеза и должна завершиться жертвоприношением.

Мне предстоит сделать снимки до обеда, а затем отдать Фишеру пленку. Аппарат у него марки «Роллей». Превосходная техника для съемки. Всего получится тринадцать фотографий. Запечатлеть себя я поручу кому-нибудь из гостей. Я собираюсь потихоньку улизнуть после обеда, чтобы разведать, где они прячут мальчика. Во что бы то ни стало надо найти его сегодня. Боюсь, завтра будет слишком поздно. К тому же я опасаюсь, что чем дольше продлятся мои поиски, тем меньше решимости у меня останется. Если есть Бог, то Он должен мне помочь.

8 октября 1927, позже

Случились две вещи. Одна чрезвычайно важная, другая — просто курьезная. Я обнаружила, где они прячут мальчика. Впрочем, опишу все по порядку. Это поможет успокоить нервы. Теперь я поняла, что только изложение в письменном виде творящегося здесь безумия позволяет мне самой не сойти с ума.

Во-первых, портретная съемка прошла довольно гладко. Кроули достаточно тщеславен. И на его лице были написаны два смешанных чувства: удовольствие быть запечатленным на фотографии и некая подозрительность, выразившаяся в жесткой складке у рта. Думаю, он симпатизирует мне. В той степени, в какой Кроули вообще способен испытывать симпатию к кому бы то ни было. Акт исцеления, продемонстрированный им сегодня утром после дуэли, был обусловлен одновременно и участием, и желанием порисоваться. Но мне он не доверяет.

Лицо Дэнниса, которое у меня почему-то ассоциировалось с прокисшим молоком, на фото вышло бледным, невыразительным и слегка плотоядным.

Фишер казался безмятежным. Жаба, взгромоздившаяся на свой деревянный трон и греющаяся в лучах всеобщего внимания.

Египтянку, как мне кажется, загипнотизировали. Она движется будто в трансе, а глаза невыразительные и пустые. Думаю, без наркотиков не обошлось. Вероятно, ей колют в вену какой-нибудь сильнодействующий препарат. Она с трудом забралась на трон и вся ссутулилась, приготовившись к съемке. Я почему-то вспомнила рассказ Дэнниса о ходячих мертвецах на Гаити. Это впечатление еще больше усилилось, когда я поймала египтянку в видоискатель. Я до того разволновалась, что еле удержала камеру.

Немецкий пилот надел под пальто корсет. Я в этом ничуть не сомневаюсь. На снимке он вышел гораздо стройнее и пропорциональнее, чем показался мне вчера. Конечно, потеря крови прибавила ему бледности, зато неожиданно проявились выправка и своеобразное достоинство, которое, как мне казалось ранее, он окончательно утратил. Да, компания здесь собралась весьма странная. Остальные были так же нелепы и даже не стоят того, чтобы описывать их по отдельности.