Впрочем, травма не помешала Сэки Осаму заснуть сразу же после ужина, растянувшись на голой земле. Ишь, храпит, что твой медведь!
Я сел, привалился спиной к стволу молодого дуба. Плотнее закутался в плащ, один нос наружу выставил. Темень кругом, хоть глаз выколи! Звезды попрятались, месяц нырнул в облако. Слышно, как Фудо вторит храпу начальства. Инспектор Куросава свистит носом, слуги сопят вразнобой. Настоящий оркестр! Это что, выходит, один я бессонницей маюсь?
– Не спишь, каонай?
Ага, не я один. Женским голосом в нашей компании говорит только Тэнси, заключенный в теле гейши.
– Твое какое дело? Хочешь скрасить мне ночлег, la puta[40]!
Так, еще и Мигеру. Его голос я узнаю, даже если оглохну.
– Зачем ты зовешь меня шлюхой, каонай? Разве ты сам без греха, чтобы кидать в меня камнями? Кроме того, тебе отлично известно, что Акеми была белой гейшей.
– Ты знаешь испанский? El evangelio[41]?!
Мигеру был изумлен. Он даже не пытался скрыть это. Был изумлен и я. Сказать по правде, я не понимал, о чем они. Во тьме было проще простого вообразить, что я нахожусь в театре теней, где по туго натянутой, освещенной фонарями ткани скользят черные силуэты, а укрытые от зрителей актеры подают реплики в нужных местах.
Вообразили? Ага, и я тоже.
4. «Рыдай, мой разум!»
Сцена 1
Тэнси:
О, южный варвар, ты тоже знаком с истиной?
Ты прозрел, услыхав благую весть?!
Не горюй, безликий, что пал ниже всех!
Блажен скорбящий, ибо утешится,
блажен павший, ибо поднимется,
блажен чистый сердцем, ибо узрит Бога,
блажен ты в поношениях и гонениях.
Кто судит, тому быть судимым,
кто убьет, даст ответ перед высшим судом,
кто злу не противится, будет свободен от зла.
Мигеру (хватается за клюку):
Тупой язычник! Желтая макака!
В какую бездну я упал, однако:
Своей дурацкой ересью звеня,
Ты учишь катехизису[42] меня?!
Неслыханная дерзость! Хуже нет!
Немыслимая глупость! Что за бред?
Такое не услышишь и от мавра,
Будь даже этот мавр преклонных лет!
В углу сцены звучит струнный щипковый инструмент, неизвестный в Чистой Земле. Звук сухой, острый, яркий. Слышен характерный стук, когда струны ударяются о лады. Музыканта не видно, музыка скорее воспоминание, чем реальность.
Рэйден (выходит вперед, обращается к публике):
Что за речи слышу я от Мигеру?
Так не говорят в театре Но,
так не говорят в театре Кабуки,
и в Нингё-Дзёрури, театре кукол, говорят иначе.
Откуда этот слог? Этот ритм?
Откуда созвучия концов строк?
Настоятель Иссэн не знал этих созвучий,
не учил меня этому искусству.
Неужели так говорят в театре
на родине моего слуги?
Невероятно!
Тэнси:
Мой дядя, праведник Андзиро Такенучи,
был верным спутником Фурансу Дзабиеру,
светоча истинного учения,
живого бодисаттвы.
Мой дядя принял крещение от Дзабиеру,
омылся водой и вкусил причастие
вместе с сотней родственников
и тремя сотнями слуг.
Отчего бы мне и не знать слов правды,
отчего бы и не учить тебя, темного?
Полагаешь, безликий, ты недостоин света,
лишен благодати,
отвергнут небесами?
Думаешь, тебе одна дорога – в ад?
Неверно полагаешь, ошибочно думаешь.
Прислушайся к моим словам
и очистишься!
Мигеру (роняет клюку):
Франсиск Ксавьер[43]? Иезуит почтенный?
Что слышит ныне разум мой смятенный?
Я, значит, буду Господом прощен,
А дядя твой Ксавьером был крещен?!
Немыслимая глупость! Что за бред?
Ксавьер скончался больше сотни лет
Тому назад! Ты – писарь в адской школе
И дьявол языком твоим глаголет!
Да, сатана, я знаю точно это:
Франциск де Хасса-и-Аспилькуэта,
Известный как Ксавьер-миссионер,
Мне дальний родственник на наш манер,
Но уж никак не дядя! Соль вопроса
В том, что судьба Мигеля де ла Роса
И жизнь Ксавьера суть разделены
По времени любой – любой! – страны!
Тэнси:
Тебя это удивляет, каонай?
Тебя это удивляет больше, чем потеря лица?!
Взгляни на меня и уверуй!
Ты – родич Фурансу Дзабиеру,
крестителя моего дяди и его семьи?
Воистину благословен день нашей встречи!
Каждому из нас есть чем гордиться,
у каждого есть великая родня:
у тебя – чистый сердцем Дзабиеру,
у меня – столп учения Иэсу Кирисуто,
Дракон истины,
Мой пращур, предок нашей семьи,
Доблестного клана Такенучи!
Иэсу Кирисуто, сэйнару омо[44]!
Мигеру:
О Jesucristo, Jesu mi señor[45]!
Ну не безумен этот разговор?!
Рэйден:
(взмахивая воображаемым веером, топает ногой)
Иэсу Кирисуто? Кто этот человек?
Будда кириситан?!
Вероучитель тех, кто считает фуккацу,
дарованное буддой Амидой,
происками злого духа Акумы?!
Сцена 2
Тэнси:
На острове Хонсю,
что дремлет в тени горы Фудзи,
есть деревня Хэрай, моя тихая родина.
Там на кладбище любой,
о да, любой отыщет старую могилу.
И что же написано на могильном камне?
«Иэсу Кирисуто, – начертано там, –
основатель рода Такенучи.»
Каждый житель Хэрай знает: это правда,
известная небу и земле[46].
Вступает бива – японская лютня с особым звенящим тембром струн. На такой играют слепые монахи, аккомпанируя себе во время очистительных ритуалов.
