Внезапная страсть - Кэйтлин Битнер Рот

Как пройдет сегодняшний вечер? Светское общество Нового Орлеана без устали кочевало с одного праздничного события на другое. Часто они с Тревором оказывались на одном рауте. Несмотря на его упорное стремление держать дистанцию, она безошибочно ощущала мощную силу притяжения, а иногда ловила на себе пристальные взгляды – неизменно с противоположного конца зала. Тревор не считал нужным отвернуться. Напротив, смотрел еще упрямее, пока не прожигал насквозь.

И все же его внимание не несло в себе даже намека на приглашение. Пару раз Селина пыталась подойти, но Тревор неизменно исчезал. С тех пор она больше не мешала ему смотреть – напротив, в эти минуты ощущала странную, необъяснимую связь.

Когда Селина появлялась вместе с Джастином, Тревор держался в строгих рамках светских приличий, но неизменно оставался в стороне, однако стоило проявить внимание Кэмерону, как он едко выражал недовольство, причем порой трудно было угадать, на кого именно направлен сарказм.

Вскоре кузены уже едва общались между собой. Хотя Кэмерон утверждал, что у них существуют собственные поводы для разногласий, в резком ухудшении когда-то близких, доверительных отношений Селина винила исключительно себя.

К тому же ее немало смущала запутанная ситуация с младшим из кузенов. Хотя Кэмерон согласился на чисто дружеские отношения, возникало подозрение, что в глубине души она волновала его значительно больше, чем признавал он сам, и от этого чувство вины становилось еще более болезненным. Теперь этот веселый, беззаботный человек держался совсем иначе: угрюмо и настороженно.

И вот наконец томительное ожидание закончилось: тяжелые ворота со скрипом распахнулись, послышался лязг железа, топот копыт, и во двор вкатился экипаж. Селина поспешила вниз, в гостиную. Вскоре, сияя довольной улыбкой, в комнату вошел Джастин. Селина нетерпеливо бросилась навстречу.

– Да вы так меня с ног собьете, молодая леди! – воскликнул мистер Андруз, быстро обнял ее, достал из кармана белоснежный носовой платок и протянул. – Если эти слезы прольются, придется умываться, и тогда опоздаем к открытию занавеса. Чтобы успеть к началу, надо поспешить.

– Встреча прошла удачно?

Джастин помог ей подняться в экипаж, устроился рядом и только после этого ответил:

– Можно считать, что вполне удачно. – Возница свернул на Роял-стрит и поехал в сторону оперного театра. Мистер Андруз выглядел усталым, вокруг глаз залегли глубокие тени. – Тревор присоединится к нам в ложе.

Селина не стала скрывать искреннего облегчения, а откинулась на подушки и глубоко вздохнула.

– Слава богу!

– Приедет вместе с Кэмероном.

– О! – Она снова вздохнула. – Должно быть, все действительно очень хорошо.

Больше Джастин ничего не сказал, а расспрашивать о подробностях не хотелось: лезть в семейные отношения всегда неловко. Селина мечтала только об одном: помочь близким родственникам помириться и обрести душевный покой. Остаток пути прошел в полном молчании.

В ложу она вошла в прекрасном настроении. Майкл и младшие дети уже сидели во втором ряду кресел, а Майлзу с Элизабет пришлось довольствоваться третьим рядом. Джастин и его гостья заняли два лучших места, а еще два – справа от Селины – остались свободными. Ей очень хотелось, чтобы Тревор вошел первым.

Мистер Андруз извинился и встал, чтобы поговорить с братом и его женой. Майкл и Линдзи тут же обернулись: им хотелось послушать, о чем пойдет речь. Фелиция, сидевшая непосредственно за Селиной, наклонилась и прошептала на ухо:

– Сегодня должен приехать Тревор.

Селина кивнула в ответ, слегка похлопала девочку по руке и посмотрела на сцену в надежде, что та сядет ровно и замолчит.

Вместо этого болтушка лишь наклонилась еще ближе.

– Надеюсь, ты предоставишь Тревору возможность повторить оскорбительные действия.

Что? Селина возмущенно обернулась.

– О чем ты говоришь?

Фелиция хитро улыбнулась.

– О том, что мечтаю, чтобы он сделал тебя матерью, – тогда ты не уедешь и нам не придется расставаться навсегда.

Селина возмутилась.

– Немедленно прекрати этот скандальный вздор и сядь ровно!

Девочка послушалась, но уже через несколько секунд наклонилась снова.

– Я веду себя хорошо и не забываю молиться. – Фелиция захихикала.

В беспомощном гневе Селина не нашла иного выхода, кроме как прикрыться спасительным веером.

Джастин вернулся на свое место.

– Хорошо проводите время?

Если бы он только знал, что мысли разлетались в разные стороны, а волнение мешало дышать!

– Прекрасно, хотя должна признаться, что немного нервничаю.

– И я тоже, – просто ответил Джастин.

Селина взглянула на пустые кресла и спросила себя, что задержало кузенов: занавес должен был подняться с минуты на минуту.

В этот момент Тревор молча сел рядом, а Кэмерону пришлось устроиться с краю. Мысли закружились, как осенние листья на ветру. Тревор улыбнулся вполне мирно – впервые после проведенной вместе ночи. Сердце едва не выскочило из груди, однако Селина посмотрела со спокойным достоинством и тихо проговорила:

– С человеческой улыбкой вы намного красивее.

Тревор, заметно успокоившись, облокотился на ручку кресла, слегка склонился и посмотрел точно так же, как из вечера в вечер смотрел с противоположного конца зала.

Что же произошло между ним и отцом? Селина не опустила глаз, а подняла веер, чтобы спрятать улыбку, и отважно встретила неподвижный взгляд. Это было лишь начало, и теперь ему предстояло объясниться. Неважно, что она скоро уедет: он перед ней в долгу.

Тревор склонился и прошептал:

– Сегодня ты надела мое любимое платье, малышка.

При желании он мог бы уложить ее прямо здесь.

Что за бесстыдные мысли! Теплого дыхания возле уха оказалось достаточно, чтобы голова пошла кругом.

Три звонка возвестили о начале представления. Селина повернулась к сцене и, стараясь не покраснеть, энергично обмахнулась веером.

– И за что же вы так любите это платье?

– За то, что цвет напоминает бирюзовое сияние твоих глаз. – Губы задержались возле уха на миг дольше, чем следовало.

Фелиция якобы случайно задела ногой ножку кресла. Эта маленькая разбойница все замечала.

Селина вспыхнула и тут же смутилась от моментальной реакции на едва ощутимое прикосновение, а Тревор незаметно опустил руку и мизинцем зацепил ее мизинец.

Боже милостивый! До чего же хотелось упасть в его объятия! До чего хотелось рассказать, как мучительно она скучала во время бесконечно долгой разлуки! В эту минуту то, что произошло между отцом и сыном, казалось самым настоящим чудом.