Бумеранг на один бросок - Евгений Филенко

Это даже настораживало.

«Я слышал, грудные дети часто плачут», — робко замечал Стаффан. — «Вот и будь благодарен, что она молчит, — огрызалась Тельма. — Иначе мы с ума бы посходили от детского крика». — «Мы и без того уже сошли с ума, — печально откликался Эйнар. — Этот каменный гроб — негодящее место для младенца. А если она заболеет?» — «С какой стати ей болеть?!» — кипятилась Тельма. «А если она… умрет?!» — «Тогда и нам незачем жить…»

Антония росла очень маленькой, худой и бледной. На ножки она встала на тринадцатом месяце, а первое слово произнесла года в полтора. Правда, никто не разобрал, что она сказала, хотя Тельма уверяла, что это было слово «мама». «Это неправильно, — твердил Стаффан, когда Тельма не слышала. — С ней что-то нехорошо». — «Что с ней может быть хорошего в этом поганом месте? — пожимал плечами Эйнар. — Удивительно, что она вообще живет, ходит и разговаривает…» Эти тайные беседы заканчивались однообразно. «Я надеюсь только на тебя, — говорил Эйнар. — Если ты починишь сигнал-пульсатор, мы позовем на помощь и выберемся отсюда. И этот бред наконец прекратится». Стаффан не отвечал. Он-то совершенно точно знал, что из его затеи ничего не выйдет. Невозможно построить гравигенный двигатель каменным топором, хотя бы и прекрасно обработанным и из отменного кремня.

Тельма все время проводила с дочуркой, не отпуская ее ни на шаг и почти не обращая внимания на бывших собратьев-крофтов. Она запустила волосы, забывала умываться и стала похожа на ведьму. Поэтому и сказки, которые она рассказывала Антонии, по преимуществу были мрачноватые. Быть может, другие в ее памяти попросту не сохранились… Когда она засыпала — а, на счастье, спала она почти все время, — Антония убегала на мужскую половину домика. Молча садилась и смотрела запавшими глазенками на разложенные перед Стаффаном детали и схемы. «Может, подскажешь?» — шутил тот. Девочка не отвечала, а улыбка ее скорее напоминала гримасу маленького тролля.

Эйнар же Антонию явно недолюбливал. Сторонился, уходил из дома и слонялся в одиночестве по другую сторону водоема. Он начал сдавать и уже слабо напоминал прежнего здоровяка. Однажды он сказал Стаффану на ухо: «Помяни мое слово, эта девчонка убьет нас всех». — «Что ты несешь?!» — «Она родилась неспроста. Да еще в таком месте… Помнишь, как оно называется? Мертвая богиня… Здесь полно призраков, и один из них, кажется, нашел себе тело. Погляди, она и на человека-то не похожа. Это маленький монстр. Но он вырастет… вырастет… и тогда…» Тут он увидел Антонию, ковыляющую к нему, и закричал в ужасе: «Не подходи!» Антония замерла на пороге с ничего не выражающим личиком, но тут в дом ворвалась Тельма — волосы дыбом, глаза горят, рот перекошен! — и набросилась на Эйнара. «Вы все сошли с ума!» — завопил Стаффан и плеснул в сцепившихся кипятком из кофейника.

Эйнар ушел из дома в катакомбы. «И не вздумай вернуться!» — орала ему вслед Тельма. Потом схватила дочку в охапку и унесла к себе в гнездо. Ее половина и впрямь больше смахивала на птичье гнездо, нежели на человечье жилье. Скомканное тряпье, обрывки пластика, какие-то торчащие прутья… Когда Эйнар не появился к ужину, Стаффан превозмог страх, взял «люцифер» и отправился на поиски.

Он нашел приятеля лежащим ничком у самого дальнего маяка, оставленного еще Акселем Скре. Маяк давно разрядился и не работал. «Эй, викинг», — тихонько позвал Стаффан и перевернул Эйнара на спину. И увидел, что тот умер.

Стаффан вернулся в лагерь и долго сидел над недостроенным сигнал-пульсатором, который ни на что не годился. Когда утром к нему заглянула Тельма, Стаффан спокойно сказал ей: «Это ты убила его, проклятая сука». Тельма так же спокойно ответила: «Дитя не должно его видеть». — «Ты и меня убьешь, как его?» — спросил Стаффан. «Только если ты напугаешь ребенка…»

После случившегося они почти перестали видеться. И только Антония еще как-то связывала их. С каждым днем, с каждым годом она все больше времени проводила возле Стаффана, следя за его попытками немигающим совиным взглядом. Когда она говорила, ее голос походил на скрежет металла. Что-то не так было с ее голосовыми связками в разреженном воздухе. Что-то не так было с ее метаболизмом — она могла пить воду из водоема, хотя это была не земная вода, и не болела — она вообще ничем не болела. Что-то не так было с ее кожей и костями, что-то не так было с ее разумом…»Зесь осыбка», — сказала она как-то и ткнула пальчиком в усилитель первого контура. «Ошибка?» — переспросил Стаффан, бледно улыбаясь «Угу… не фатает детайки…» Стаффан повертел усилитель в руках. В нем действительно не было одного чипа. Именно его отсутствие и превращало весь блок в никчемный хлам. И взять ее было неоткуда. «П'дем, — вдруг сказала Антония. — Я показу». Ничему не удивляясь, Стаффан натянул перепачканный и давно утративший форму скафандр, Антония влезла в комбинезон, когда-то принадлежавший Эйнару и подогнанный под ее размер. Они вышли на поверхность планеты. Только что прошел звездный дождь, теперь планета подставляла ему другой бок — на горизонте полыхало. Они побрели по изрытому песку на «корморан» — на его нелепые обломки. Антония бежала впереди, неуклюже подпрыгивая и размахивая тонкими паучьими лапками. Ей было весело. «Маленький монстр», — вдруг вспомнил Стаффан. Неужели Эйнар был прав?!

На корабле она сразу привела Стаффана в раскуроченный командный пост и показала на панель давно мертвого когитра. «Это не годится», — с сомнением покачал головой Стаффан. «Г'диття!» — возразила Антония и запрыгала вокруг него на одной ножке. Стаффан снял панель и заглянул внутрь. Он сразу увидел то, чего не хватало в усилителе. В конце концов, и когитр и сигнал-пульсатор имели общую элементную базу…»Как ты узнала?» — «С'ема, с'ема, с'ема…» — напевала Антония скрипучим голоском. Когда они вернулись, Стаффан попытался изучить схему когитра, что за ненадобностью обычно валялась в сторонке. И ничего не понял. Зато теперь у него был вполне работоспособный усилитель первого контура. Оставалось привести в действие еще триста с лишним таких же блоков.

Иногда вместе с Антонией к Стаффану являлась и Тельма. Тогда он бросал все и садился в дальнем углу, отвернувшись к стене. «Я не убивала Эйнара, — говорила Тельма. — Я не убивала…» Повторив эти слова, словно заклинание, раз двадцать, она уползала в свое гнездо.

День за днем, год за годом…

Для Стаффана и Тельмы счет времени был давно и безнадежно потерян.

Но не для Антонии.

«Что это ты рисуешь?» — спросил как-то Стаффан. Антония была занята тем, что сидела на полу хибарки и чертила изработанным стилом на куске белого пластика замысловатую таблицу. «Это самое… календарь», — проскрипела она. Стаффан отложил свои побрякушки в сторону. «Объясни», — сказал он. Антония объяснила. «Еще раз», — попросил Стаффан, помотав головой. Антония недовольно зашипела и повторила. «Откуда ты взяла астрометрические данные?» — «От мамы Тельмы… и от себя». — «Что значит — от себя?!» Выяснилось, что уже не раз и не два Антония тайком от взрослых выбиралась из Убежища и наблюдала за движением двух светил и сменой дня и ночи этого мира. Что она, пользуясь тельминым хронометром, рассчитала период обращения Мтавинамуарви вокруг своей оси и суточные изменения продолжительности дня и ночи, экстраполировала эти данные и получила продолжительность местного года. А затем разбила полученные двести восемьдесят пять дней на десять месяцев по двадцать восемь дней, оставив избыточные пять дней на Рождество. «А ты знаешь, что такое Рождество?» — «Елка… индюшка… Санта-Клаус… а, не знаю». — «И подарки в чулках». — «Что такое чулок? Подарок?» Стаффан как сумел объяснил. «Что бы ты хотела в подарок?» — спросил он, ожидая услышать обычную детскую чепуху. «Мемоселектор с когитром шестого класса», — ответила Антония не задумываясь. «Когитров шестого класса не существует», — пробормотал потрясенный Стаффан. «А вот и существует! — проскрежетала Антония. — В Центре макроэкономического моделирования! Целых двенадцать! Модель „Декарт Анлимитед“, вот!» — «Что ты смотришь на нашем мемографе?» — спросил Стаффан. Антония показала ему замызганный от частого употребления кристаллик в затертой оправке. «Математическая мегаэнциклопедия» — прочел Стаффан. «Сколько будет двенадцать факториал?» — спросил он наобум. «А фиг знает, — беспечно отвечал маленький монстр. — Но я могу посчитать!»