12. Битва стрелка Шарпа. 13. Рота стрелка Шарпа (сборник) - Бернард Корнуэлл

Никто не стрелял. Никто не окликал его. Шарп обогнул деревню по краю, прошел мимо заложенных окон и перегороженных улиц и оказался у похожего на лабиринт входа.

Он остановился в пяти шагах от внешней стены. Облизал губы и посмотрел в темный проем. Наблюдает ли кто-то за ним? Уж не заманивает ли Лу, словно чародей в башне, его в ловушку? Быть может, французы, затаив дыхание и не веря в свою удачу, следят за тем, как жертва сама идет к ним в руки? Не взорвется ли ночь оглушительным ужасом? Не наполнится ли пальбой, кровью, поражением и болью? При мысли об этом Шарп едва не повернул назад, но гордость не позволила отступить и, как жестокая хозяйка, заставила еще немного приблизиться к входу в лабиринт.

Шаг, еще один – и как-то вдруг Шарп оказался в проходе. И ничего. Ни шевеления, ни вздоха. Только вторая стена приглашала повернуть влево. Шарп повернул. Сюда не доходил лунный свет, и теперь наблюдавшие за командиром стрелки не видели его. Он был в лабиринте, в западне. Держа палец на спусковом крючке, он продвинулся дальше в узком пространстве между стенами.

Шарп подошел к проему, увидев впереди третью стену и, помедлив, вступил в последний тесный проход, который вел вправо, к последнему проему в последней стене. Подошвы царапали камень, дыхание ухало эхом. За третьей стеной мерцал лунный свет, но в лабиринте было темно и холодно. Шарп прижался спиной к каменной стене и ощутил странное спокойствие. Стараясь не слушать глухой стук сердца, он сдвинулся в сторону, набрал в грудь воздуха, пригнулся и одновременно метнулся в сторону, так что оказался в положении стрельбы с колена, с винтовкой, направленной на белеющую церковь в конце мощенной камнем улицы.

Никого и ничего. Ни восторженных воплей, ни издевательских усмешек, ни приказов схватить и обезоружить.

Шарп наконец выдохнул. Ночь выдалась холодная, но пот стекал по лбу и щипал глаза. Он поежился, опустил винтовку…

И тут раздался вой.

Глава 6

– Он безумен, Хоган, – сказал Веллингтон. – Безумнее не бывает. Бормочет что-то невнятное. Его надобно запереть в Бедламе, чтобы дразнить там, заплатив шесть пенсов за вход. Бывали когда-нибудь в Бедламе?

– Один раз, милорд, только один раз.

Лошадь устала и закапризничала – дорога была долгая, и Хоган, с трудом найдя генерала, был несколько обескуражен его приемом. Ирландец пребывал в хмуром, не располагающем к любезностям настроении человека, которому не дали выспаться, однако ему так или иначе удалось ответить на шутливое приветствие Веллингтона в подходящем ключе.

– Моя сестра, милорд, пожелала как-то посмотреть на сумасшедших, но, насколько я помню, мы заплатили всего лишь по два пенса.

– Эрскина определенно необходимо посадить под замок, – без малейшего сочувствия изрек Веллингтон, – и брать по два пенса с желающих на него взглянуть. Но даже Эрскин способен справиться с такой работой, разве нет? Всего-то и нужно, что устроить блокаду, а захватывать ничего не требуется.

Веллингтон осматривал угрюмые укрепления, окружавшие занятый французами город Алмейда. Время от времени в крепости стреляла пушка, и гулкий звук раскатывался эхом через несколько секунд после того, как ядро, проскакав по росистой траве, исчезало, никому не причинив вреда, в поле или в лесу. Окруженный дюжиной адъютантов и посыльных, в косых лучах взошедшего солнца, Веллингтон представлял собой соблазнительную мишень для французских артиллеристов, но как будто не замечал их стараний. Словно в насмешку над вражескими канонирами, он останавливался на самых видных местах и рассматривал город, выглядевший непривычно плоским после того, как сильнейший взрыв порохового склада разрушил возвышавшиеся над крепостью собор и замок. Тот взрыв заставил англичан и португальцев сдать город французам, которые теперь оказались в кольце. Британскими войсками здесь командовал сэр Уильям Эрскин. Эрскину было приказано сдерживать гарнизон, но не атаковать его, тем более что ни одна британская пушка не могла серьезно повредить массивные звездообразные укрепления.

– Сколько там мерзавцев, Хоган? – спросил Веллингтон, игнорируя тот факт, что Хоган не отправился бы в такую даль, пожертвовав сном, если бы не вез важные новости.

– Мы полагаем, милорд, что около полутора тысяч человек.

– Боеприпасы?

– Предостаточно.

– А что с продовольствием?

– Мои источники говорят, что на две недели при уменьшенных вполовину пайках продуктов хватит. Возможно, французы протянут и месяц. Они, милорд, способны довольствоваться воздухом. Позвольте предложить вам переместиться, пока этот молодчик не пристрелялся. И быть может, я отниму у вашей светлости еще немного времени?

Веллингтон остался на месте.

– Я привлекаю все внимание артиллеристов, – изрек генерал, демонстрируя неуместный юмор, – стимулируя их улучшать меткость. Быть может, в конце концов они избавят меня от Эрскина.

Генерал Эрскин был всегда пьян, наполовину слеп и имел репутацию безумца.

– Сама конная гвардия это признала, – добавил Веллингтон, полагая, что Хоган успевает следовать за хаотичным движением его мыслей. – Я написал им, пожаловался, что мне подсунули Эрскина, и знаете, что они ответили?

Хоган это слышал уже полдюжины раз за последние три месяца, но знал, какое удовольствие доставляет генералу пересказ данного эпизода, и потакал командующему.

– Боюсь, милорд, их ответ как-то выскочил у меня из головы.

– Они написали, Хоган, – я цитирую – вот что: «Он, несомненно, бывает иногда немного безумен, но в моменты просветления необыкновенно умен, хотя при отправлении и впрямь казался слегка буйным»! – Веллингтон разразился своим лошадиным смехом. – Так что́, Массена попытается помочь гарнизону?

По тону генерала Хоган понял, что Веллингтон знает ответ не хуже его самого, а потому благоразумно промолчал. Оба были совершенно уверены, что маршал не бросит полторы тысячи человек в Алмейде и не допустит, чтобы голод принудил их капитулировать и провести остаток войны в негостеприимном лагере для военнопленных в Дартмуре. Гарнизон оставили в Алмейде с какой-то особой задачей, и Хоган, как и его командир, подозревал, что время для решения этой задачи приближается.

Облачко белого дыма показало место на крепостной стене, откуда выстрелило орудие. Ядро явило себя Хогану темной вертикальной чертой, мелькнувшей в небе, – верный признак, что выстрел сделан прицельно. Теперь все зависело от того, правильно ли наводчик задал угол возвышения. Лишние полповорота подъемного винта – и ядро упадет с недолетом, ошибка в другую сторону – и будет перелет.

На этот раз ядро не долетело ярдов сто, перепрыгнуло через голову Веллингтона и унеслось в дубовую рощу, где хлестнуло по веткам и разметало листья.

– У них слишком холодные пушки, – сказал генерал. – Оттого и недолеты.

– Не такие уж большие, милорд, – горячо возразил Хоган, – да и стволы прогреются быстро!

Веллингтон усмехнулся:

– Дорожите своей жизнью?