Убить Троцкого - Юрий Маслиев

Только слух о прибытии поезда на фронт „заменял резервную дивизию“, как говорили командующие армиями.

Но главное, в чем заключалась сила поезда предреввоенсовета, – это талант его руководителя Троцкого – организатора, пламенного оратора, пропагандиста-революционера.

Своими выступлениями он буквально заражал массы коммунистическими идеями, умело ориентируясь в обстановке на местах. По своему влиянию на массы, по своей популярности он занимал второе, если не первое, место в Советской Республике.

На Троцкого и на поезд было совершено не одно покушение, которые тем не менее заканчивались только гибелью их организаторов. Чекисты, прошедшие суровую многолетнюю школу подпольной борьбы, умели работать»[33].

Получив такую информацию, Муравьев понимал, что Троцкий не просто враг и дешевый уголовник, вроде Свиридова, которого подняла мутная пена гражданской войны. Троцкий – враг хитрый, талантливый, планирующий действия на много шагов вперед, и очень опасный в своей целеустремленности.

Для того чтобы покушение на него удалось, необходима длительная оперативная разработка и помощь мощной, глубоко законспирированной организации, иначе… Иначе – провал.

Ленинский лозунг «Все на борьбу с Колчаком!» и воля партии двинули поезд Троцкого на Урал. Друзья направились за ним следом. Уничтожить его – был один шанс из тысячи, но этот шанс был.

Поезд, несколько раз дернувшись, лязгнув буферами, остановился у станционных построек. Его тут же окружили вооруженные красноармейцы.

Рьяный мужичонка-сосед всплеснул руками:

– Мобилизация! Я уже видел такое… Ищут дезертиров… да и любых других мужиков ставят под ружье. Из деревни, откуда я родом, всех замели – мне племянница передала…

В этот момент в вагон зашли солдаты. Один из них, видимо старший, громким голосом объявил:

– Тише, граждане! Идет проверка! Разыскиваются белобандиты, дезертиры и граждане, подлежащие мобилизации в ряды Красной армии, – согласно указам Совнаркома и самого товарища Ленина! Поезд дальше не идет, так что прошу всех на выход!

Поднялся шум, гам, брань, но постепенно вагон стал пустеть. Разношерстная толпа, выливаясь из вагонов, просеивалась через четко работающие кордоны красноармейцев, плотно стоящих с примкнутыми к трехлинейкам штыками. В некоторых местах возмущенная масса пассажиров стихийно пыталась надвинуться на густую цепь военных, но выстрелы в воздух заставили ее отхлынуть, и пассажиры по одному стали проходить в несколько промежутков между солдатами, где одетые в кожу чекисты тщательно проверяли каждого человека.

Постепенно толпа на перроне редела.

В небольшом отдалении от цепи солдат под охраной скопилось уже сотни полторы мужчин. Нескольких подозрительных человек с офицерской выправкой быстро отвели вглубь здания.

Наконец очередь дошла и до их команды. Проверив документы ребят и предписание, обязывающее медработников явиться во 2-ю армию, один из чекистов с сомнением покачал головой:

– Думаю, что во вторую армию вы не попадете. Сейчас гребут всех подряд в пятую армию, которая ведет наступление на Челябинск. В районе, где располагается пятая армия, идет тотальная мобилизация. Так что, думаю, вас направят здесь в одну из ее дивизий. Потапенко!.. – крикнул он невысокому красноармейцу в вылинявшей почти добела гимнастерке. – Проводи товарищей в штаб армии, к начмеду.

– Есть! – молодцевато гаркнул красноармеец и, поправив на голове фуражку с поломанным козырьком, быстро пошел вперед, бросив своим спутникам: – За мной, товарищи.

А чекист, уже забыв про них, принялся за нового пассажира – работы было еще невпроворот.

Скрывшись из вида начальства, провожающий сразу потерял свою молодцеватость и пошел не спеша, вразвалку, медленно двигая тонкими, в обмотках, ногами, шаркая по земле запыленными, явно не по размеру, башмаками.

Солдат, назвавшийся Никифорычем, оказался словоохотливым мужиком, видя в них своих и в то же время не признавая в них начальства – ребята были одеты по-простецки: в хлопчатобумажные гимнастерки и накинутые на плечи простые солдатские шинели. Он дал волю языку. Окающий говорок выдавал в нем волжанина. С ленивым смешком и прибауточками он поведал друзьям все новости.

Кадровый солдат, прошедший германскую, он на все события смотрел через свою, добродушную, призму волжского рыбаря. Но большевиков он поддерживал безоговорочно, выразив свое отношение к прошлому одной фразой:

– Будя! Награбили! Надобно и нам пожить, теперича наше время пришло!

«…грабить», – продолжил про себя Михаил.

Благодаря наводящим вопросам – «изыски периферийной дипломатии», как потом назвал этот разговор ехидный Женя, – выяснилось следующее.

По распоряжению штаба 5-й армии в Челябинской губернии была проведена мобилизация. Во всех деревнях под метелку сгонялось почти все мужское население.

До вчерашнего дня в Златоусте стоял поезд предреввоенсовета, и сам товарищ Троцкий выступал на митинге перед частью бойцов вновь созданной дивизии.

А вчера его бронепоезд двинулся куда-то на север, по-видимому, как донесла солдатская молва, – в Пермь, где ведет наступление 2-я армия.

Войска Колчака бегут без оглядки, не сегодня завтра начнется штурм Челябинска. По всей Сибири идут восстания, и многие районы контролируются партизанами.

Судя по всему, Никифорыч в своем «обзоре военно-политической обстановки» повторял слова товарища Троцкого на митинге, и славословия в честь одного из вождей революции начали уже набивать оскомину. К счастью, вскоре они подошли к какому-то административному зданию, где располагался штаб армии.

Переговорив с часовым, как оказалось – хорошим знакомым Никифорыча, он, распрощавшись, оставил друзей на его попечение.

Вокруг кипела жизнь, присущая любому штабу крупного военного соединения.

По отдельным фрагментам этой картины Михаил, глядя на все наметанным глазом, понял, что, несмотря на неразбериху, царящую повсюду, здесь был порядок и дисциплина.

Вскоре возле часового появился худощавый командир с седоватой старорежимной бородкой. Проверив документы, он вежливо представился:

– Начмедарм Еременко Виталий Николаевич, – и сразу радостно продолжил: – Слава богу – вы приехали. В армии – острая нехватка квалифицированного медперсонала.

Продолжая говорить о насущных проблемах, Еременко провел их в штаб и занялся оформлением документов. Вскоре друзья с попутным обозом уже тряслись на телеге, нагруженной различными медикаментами, в расположение своей новой части.

Дивизия, куда они прибыли, оказалась именно той новосформированной, о которой им говорил Никифорыч. Она уже прошла боевое крещение, поэтому друзей сразу же направили в первый полк, особенно пострадавший во время боев.