Черный маг - Михаил Михеев

Рожу примчавшегося на зов слуги, одетого в какое-то подобие ливреи, описать довольно сложно. Пожалуй, нечто подобное было на картине с многозначительным названием «Не ждали». Для закрепления эффекта я слегка тюкнул его кулаком по голове. Слегка – это чтобы не покалечить, но он все равно свел глаза к переносице и мешком осел на пол. Правда, в мои планы оставлять его отдыхать не входило, поэтому я вылил на него пару литров тепловатой и затхлой воды из кстати подвернувшегося кувшина, поднял его на ноги и малость встряхнул. Что интересно, подействовало, и неплохо – в себя он пришел моментально. Задергался, заморгал, правда, пока еще явно не понимая, что же случилось, пришлось тряхнуть его еще разок.

– Значит так, каз-зел, – негромко, но очень доходчиво сказал я, увидев, что взгляд пленного стал осмысленным. – Хочешь умереть медленно и очень больно?

Тот замотал головой с таким усердием, что я подумал – оторвется. Ну и хрен бы с ней, конечно, жалко этого хмыря мне не было ну ни капельки, однако без головы все остальные функции этого никчемного организма тоже выключатся. Конечно, вместо них включится очень полезная функция разложения, но мне она сейчас не была нужна ни капельки. Этот препустой человечишка нужен мне был живым и, что немаловажно, относительно здоровым, поэтому я переборол острое желание свернуть ему шею. Вместо этого я поднял его на вытянутой руке и зашагал в комнату Гектора. Очевидно, халдея настолько впечатлил такой способ передвижения, что он даже не пытался протестовать. Вместо этого он покорно висел в моей руке и начал все сильнее и сильнее пахнуть.

Пинком распахнув дверь в комнату графа, я обнаружил, что тот выглядит уже малость поживее. Стало быть, подействовал мой укол. Замечательно! Ну что же, теперь можно и делами заняться.

– Слушайте, ваше графство, этот организм вам знаком? – спросил я, встряхивая безвольно повисшее тулово. Довольно упитанное, кстати, тулово. Взять бы его, да сало-то лишнее срезать. Без наркоза желательно.

Маг внимательно посмотрел на моего пленника и улыбнулся настолько радостно, что я сразу понял – будь дело у нас, слуга в лучшем случае немедленно отправился бы север от снега расчищать до конца своей короткой и несчастливой жизни. Здесь же… Ну, откуда я знаю, какие меры воздействия на предателей в этом мире предусмотрены. Хотя, судя по тому, как у пленного начали закатываться глаза, он в красках представил, что его ждет. Очень похоже, что ничего хорошего. Теперь он, думается, не знал уже, кого ему следует больше бояться – меня или своего хозяина.

– Значит, так, урод, – я решительно перехватил инициативу, – жить хочешь? Вижу, что хочешь. Так вот, у тебя сейчас очень мало вариантов. Я только что поубивал всех, кто сидел в этом замке, а сейчас пойду и перережу тех, кто расположился снаружи. Если я не вернусь, ты умрешь. Если умрет граф, ты тоже умрешь, когда я вернусь, только намного больнее. И не сбежишь, маячок я на тебя уже повесил, так что на краю света найду. Если же граф умрет, а я не вернусь, ты умрешь от посмертного проклятия. Знаешь, что это такое?

Закивал! Надо же, истово как закивал-то! Явно знает. Поразительно, я сам не знаю, придумал только что, а он – знает. Что же, это очень хорошо, даже очень хорошо, как любил говорить Буратино в фильме имени себя. Или в сказке? Не помню уже…

Как бы то ни было, со страшилкой я, похоже, угадал, да и с маячком, который не то что ставить не умел, но и вовсе минуту назад придумал, тоже. Улыбнувшись враз побледневшему халдею (надо же, а я думал, сильнее побледнеть просто невозможно… выходит, ошибся), я щелкнул зубами, вызвав у него очередной приступ паники, и продолжил свой монолог:

– Ну, раз глубину своего падения и сопутствующие ему риски ты осознал, то понимаешь, наверное, что единственный шанс для тебя – вымолить прощение у хозяина. В общем, когда я вернусь – тогда и займусь твоей судьбой. Командуйте, граф, а я пойду, поиграю в героя.

На этой минорной ноте я вышел, оставив сладкую парочку саму разбираться в своих взаимоотношениях. Не удивлюсь, если когда вернусь, то обнаружу, что маг сношает слугу и в прямом, и в переносном смысле, однако это меня не слишком беспокоило. Куда больше я опасался, что граф загнется от слабости. Впрочем, слуга с перепугу наверняка из кожи вывернется, но обеспечит ему необходимый уход. Старик (да какой он, если вдуматься, старик – как я понял, ему полтинника еще не было) умирать отнюдь не хочет, а против искреннего желания выжить медицина, как известно, бессильна.

Правда, в тот самый момент мне на ум пришла простая мысль: лучше, если за больным ухаживает женщина. По моим недавним еще впечатлениям, сравнивать женский и мужской уход – это все равно, что сравнивать «Мерседес» с «Нивой». Вроде и то и другое на колесах, и даже ездят вроде оба агрегата, только вот как-то по-разному. Секунду подумав, я остановился в дверях, обернулся и щелкнул челюстями:

– Да, братец, передай остальным, которые сидят в этих руинах забытого прошлого, что их мое предупреждение тоже касается, – и, видя, что моя мысль, высказанная столь высоким штилем, не может найти мозг адресата, пояснил: – Если с больным, не дай боги, что случится, я вернусь и всем здесь кишки выпущу. А тебе первому. Понял, каз-зел?

Похоже, контрольный выстрел в жопу помог слуге осознать всю сложность своего положения. Во всяком случае, он понесся за помощью с такой скоростью, что я еле успел убраться с его дороги. Удовлетворенно кивнув, я ободряюще улыбнулся графу и отправился выполнять задуманное. Правда, как это сделать, я еще даже не представлял.

Для начала я, чувствуя, как одежда на глазах намокает, поднялся на стену. Отсюда, с надвратного укрепления, открывался бесподобный вид на окрестности вообще и на лагерь вероятного противника в частности. Идеальная ситуация – там, за пеленой дождя, они не видят не только меня, но и, наверное, самого замка толком различить не могут. А у меня сейчас глаза – орел отдыхает и нервно курит в уголке сортира. Для того чтобы различить в лагере каждый камушек, мне не требовалось даже напрягаться. Вот этим своим преимуществом я и пользовался сейчас на полную катушку, совершенно бессовестно игнорируя тот факт, что противопоставить мне враги пока что ничего не могут. Ну и сами виноваты, нечего было вставать на моем пути. Даже случайно не стоило.

Лагерь, кстати, выглядел не слишком оживленным – очевидно, там даже если и проснулись, то под дождь вылезать не спешили, так что я достаточно долго наблюдал за ними абсолютно спокойно. Ну что же, обычный временный лагерь, разве что устроен очень добротно – не палатки с шалашами, а полноценные домики. Такое чувство, что щитовые, быстро собираемые и столь же быстро демонтируемые. А что – очень даже может быть. В местах, где дождь льет по нескольку месяцев без перерыва, такие домики – вполне разумный выход из ситуации, особенно если торопиться никуда не надо и с дорогами проблем нет. Хотя, конечно, стоило бы им всем не дома на горбу перетаскивать, а сидеть у теплой печки. Для здоровья полезнее, как говорится. Впрочем, мертвые не болеют.

В конце концов, из лагеря выехал одинокий всадник и направился по дороге к замку. На мой взгляд, если бы он прошел пешком, вышло бы быстрее, потому что расстояние было очень невелико, а лошадь еще и взнуздать надо. Однако тут сработал, похоже, тот самый рефлекс, который заставляет наших автомобилистов ехать на машине в расположенную за углом булочную, и пришлось коняге чавкать по грязи, везя седока навстречу его судьбе. Ну а завидная будет судьба или нет, ясно будет через пару-тройку минут.