Сквозь все преграды - Мэри Спенсер

— Если ты не потерял разум, то должен был заметить, что Натан влюблен в другую.

«Боже мой, как она хороша! Чертовски хороша. Из нее получился бы отличный напарник!» — Мэтью воочию видел, как Этти хладнокровно расправляется с бандитами и ворами. Да, она бы их лихо скрутила! Достаточно вспомнить историю с Куинном. И он, Мэтью, попал к этой женщине под каблучок.

— Ты хочешь сказать, что он влюблен в Элизабет? — проговорил Мэтью, немного успокоившись. — Я знаю об этом. Не понимаю только, почему Джимми впускает в дом Иуду. Но даже если Нат питает нежные чувства к Бет, это вовсе не означает, что он не будет ухаживать за другой женщиной. Однако на мою женщину я ему заглядываться не позволю.

— Я не твоя женщина. Я сама по себе.

— Ты моя, — возразил Мэтью, пустив лошадей вскачь. — Моя, Этти. И запомни: у нас тут свои обычаи, ты к таким не привыкла, поэтому будь осторожна. Если я увижу, что Нат Киркленд строит глазки или дотрагивается до тебя, клянусь: будь он хоть священником, который дает тебе благословение, негодяй получит сполна, как и любой другой мужчина. И этого урока Нат никогда не забудет.

Наверное, не надо было с ней так разговаривать, подумал Мэтью, но он так увлечен ею, что не всегда может сдержать себя.

Он встал, подошел к окну и стал смотреть на прохожих, изнемогающих под палящими лучами полуденного летнего солнца. Да, после той прогулки в Этти словно бес вселился.

Конечно, Мэтью понимал, в чем дело. Она совершенно не хотела поверить в его любовь. И винить ее за это он не мог, учитывая, что натворил в Марипозе. Они старательно обходили эту тему. Вообще-то Мэтью очень хотелось рассказать, что он увидел, как Этти целует фотографию Дэвида, и ему стало больно, а потом последовала слишком бурная реакция. Но беда в том, что Мэтью боялся. А вдруг в ответ на это признание Этти скажет, что ему до Дэвида далеко и что она не сможет любить его так, как своего покойного мужа? Только такие слова могли заставить Мэтью отказаться от борьбы, и он не хотел, чтобы Этти их произносила.

Дверь тюрьмы вдруг распахнулась, и оттуда высунулась голова Тедди Стэнфилда, заместителя шерифа.

— У мисс Беверли кто-то спьяну открыл стрельбу!

— Проклятие! — Мэтью схватил свою шляпу и двинулся к выходу. — Третий раз за неделю! Трудно поверить, что в таком тихом городишке столько головорезов.

— Сейчас их стало вдвое меньше, — рассмеялся Тед. — С тех пор как вы заняли пост шерифа, местные ведут себя гораздо спокойнее.

— Им надо побыстрее научиться хорошим манерам. Меня вся это выводит из терпения. Не хватало еще тратить время на пьяниц в борделях! Есть дела и поважнее.

Через полчаса они уже вели в тюрьму юного дебошира, который еле передвигал ноги.

— Вы, кажется, понравились мисс Беверли, маршал, — с восхищением сказал Тед. — Как она вас поцеловала!

— Да, уж она в этом знает толк! — Мэтью усмехнулся. — Мисс Беверли, наверное, просто была рада, что ее ковер не запачкали кровью. И перестань называть меня маршалом.

— Слушаюсь, шериф, — бодро отозвался Тедди, подталкивая вперед упрямого арестанта. — Давай же, не падай!

У дверей тюрьмы Мэтью обернулся и увидел Мариетту, которая выходила от доктора Хэдлоу. Она тоже заметила его и застыла на месте, не сводя глаз с пьяницы, которого они волокли. У нее было довольно хмурое лицо, а в глазах застыла печаль.

— Ты справишься один, Тедди? — Мэтью взвалил свою ношу на плечи подчиненного.

— Конечно, — ответил Тедди, чуть не рухнув на тротуар под тяжестью полубесчувственного тела. — Никаких проблем.

— Ну и хорошо, — сказал Мэтью и направился к Мариетте.

Он думал, что она отвернется и уйдет, но нет… Подойдя к ней, Мэтью вдруг вспомнил их первую встречу в Сакраменто, когда Этти отбивалась от Куинна и его парней. Неужели это было всего три месяца назад? Ему казалось, что прошли годы.

Сегодня, как и в тот день, Мариетта была одета в элегантное черное платье, сшитое по последней моде. Во всяком случае, так решил Мэтью. А сколько на ней украшений! Длинные серьги из оникса, красивые дамские часы на цепочке — тоже из оникса, брошь в виде букета цветов. И все черное. Даже в выборе украшений она соблюдает траур, с некоторым удивлением подумал Мэтью. Ее красивые белокурые волосы были гладко зачесаны. На фоне черной шляпки с траурными лентами и кружевами серые глаза казались больше и темнее, чем обычно.

— Добрый день, миссис Колл.

— Добрый день, маршал, — спокойно ответила Мариетта.

— Почему ты одна? Где Берти?

Она кивнула в сторону салуна, откуда выходил Либерти. Увидев Мэтью, он улыбнулся, приподнял шляпу и, повернувшись, пошел обратно.

— Братья Дроганы — надежные стражи, маршал Кейган. Они оставляют меня в покое только тогда, когда появляетесь вы.

— Потому что я не опасен! — засмеялся Мэтью. — И теперь я шериф, дорогая, — напомнил он ей. Ему многим приходилось напоминать об этом, прогуливаясь по городу. — Я больше не маршал.

Мариетта расстегнула свою сумочку и вытащила оттуда белоснежный носовой платок, на котором была вышита большая буква М.

— Ты должен стать им снова. — Она принялась энергично вытирать ему губы.

На платке осталось ярко-розовое пятно.

— Э-э… а-а!.. — изумленно мычал Мэтью.

— Очень мило, — пояснила Мариетта, засовывая платок в сумочку. — Прелестный оттенок.

— О, дорогая, не расстраивайся! Я все объясню.

— Не сомневаюсь, маршал Кейган, — сказала Мариетта нарочито вежливым тоном, будто разговаривала с кем-то на великосветском рауте. — Но, к сожалению, мне пора идти. Я не имею возможности выслушать вас. До свидания.

Она повернулась, но Мэтью остановил ее, взяв под локоть.

— Не надо так, — прошептал он, прижимая Мариетту к себе. — Для этого нет причин. Мисс Беверли поцеловала меня за то, что я избавил ее от пьяницы. Ты же видела, мы с Тедом волокли его в тюрьму. Она была очень благодарна, потому что все обошлось без лишнего шума. Ничего больше не было, клянусь! Послушай, милая, — продолжал Мэтью, стараясь придать своим словам большую убедительность. — Ты же знаешь, что с тех пор, как мы встретились, я не взглянул ни на одну женщину.

Мариетта удивленно подняла брови.

— Ну, ладно. Может, и взглянул. Но будь я проклят, если до кого-нибудь дотронулся. По крайней мере, — быстро поправился Мэтью, когда Мариетта снова попыталась вырвать руку, — не я был инициатором. Если хочешь, могу поклясться могилой матери.

— В самом деле, маршал Кейган?

— Я говорю чистую правду.

— Очень хорошо, сэр, я вам верю, — сказала Мариетта без особой уверенности в голосе. — Впрочем, это не важно. Мне все равно.

— Неужели?!

— Мне все равно!