Провинциальная история - Карина Демина

Или хотя бы на рынке прикупить что…

А то ведь джинсы и вправду того и гляди развалятся, белье рассыплется от частых стирок, да и блузка растянулась, пустила пару дорожек.

Надо было…

Стася пощупала ту самую блузку и, вспомнив наряды женщин на рынке, подавила тяжкий вздох. Странно, как ее вовсе камнями не побили за этакое непотребство. А ведь были в доме, пусть длинные, тяжелые, удручающе роскошные и неудобные даже с виду. И на рынке тоже, пусть некрасивые, жесткие на ощупь, но… почему не купила?

Не из-за жесткости ведь или некрасивости. Подумаешь. Красота, если разобраться, дело такое… ее рабочая одежда тоже ею не отличалась, но поди ж ты, Стася носила и не возражала. А тут… что маленькая… не оттого ли, что боялась?

Чего?

Признать, что домой она не вернется? Упустить эту вот ниточку, что связывала Стасю с собственным миром? Решиться и стать частью этого?

Но и в упрямстве смысла особого нет.

Во-первых, одежда на ней и вправду скоро рассыплется. Во-вторых, руками стирать — то еще удовольствие. В-третьих… сомнительно, чтобы старые джинсы с блузой вкупе действительно могли поспособствовать возвращению домой.

Стася вздохнула и покосилась на мага, который шагал бодро, будто и не сидела на шее его Лилечка. А она сидела и с видом таким, будто бы всю сознательную жизнь только и делала, что на чужих шеях путешествовала. Вцепилась ручками в золотые кудри, ножки свесила, платьице обложила.

Пышное.

С бантами.

Зверя маг намеревался прихватить с собой, но у того оказались собственные планы. Кот поглядел на Лилечку, на мага, развернулся и, поднявши хвост, будто знамя, гордо прошествовал по коридору, чтобы скрыться в одной из комнат.

— Мяу! — донеслось оттуда.

И почудилось этакое, снисходительное: мол, сперва свои дела решите, а потом уже тревожьте котов переездами. А главное, маг понял.

Развел руками и сказал:

— Я потом за ним вернусь.

Стася же кивнула, решив, что если он и передумает — с людьми подобное частенько случалось — то ничего. Она, Стася, почти уже привыкла ко всем своим котикам.

Так и вышли. Втроем.

И шли по лесной дороге. Шли, шли и, что характерно, пришли.

— Там развилка, — сказала Стася, хотя, конечно, и без ее-то слов развилка была видна. — Если вниз, то до города доберетесь.

— Знаю, — Лилечка почесала ногу и отмахнулась от особо наглого комара. — Мы туда с маменькой как-то ездили. На ярмарку. Правда, мне дурно стало, поэтому не доехали.

На развилке их встречали.

Нет, Стася, конечно, предполагала, что встречать будут, все-таки ребенок потерялся, родители беспокоились, но вот…

Сперва она увидела рыцаря.

Настоящего.

В доспехах. И коня рыцарского, что характерно, тоже в доспехах. Доспехи были черными, щедро отделанными серебром, и на солнышке летнем сияли просто-таки ослепительно. Над шлемом рыцарским поднимался хвост из алых перьев, довольно-таки густой. Конская попона, того же алого колера, спускалась едва не до земли. В руке рыцарь держал копье. То есть это Стася для себя решила, что шест, увенчанный флажком, и есть копье.

— Это что? — тихо поинтересовалась она у мага, который тоже остановился, небось, впечатленный рыцарем.

Или дамой?

Дама была ничуть не менее хороша. Она восседала на лошади, правда, без доспеха, а потому не понять, рыцарской или обыкновенной. Та же алая попона, тот же венчик из перьев, торчащий из лошадиной макушки. Подол роскошного платья, чем-то напоминавшего халат, свисал вровень с попоной, а рукава его и того ниже. Стася сполна оценила золотое облако то ли кружев, то ли ткани, что окутывало даму, подчеркивая ее хрупкость и неземную красоту.

— Это барон Козелкович, — громко произнес Ежи, и рыцарский конь отвесил самый настоящий поклон, но Стася подумала, что вряд ли конь является бароном, даже с учетом иных реалий, так что, скорее всего, речь идет о всаднике. — И его очаровательная супруга.

Очаровательная супруга смотрела на Стасю премрачно. И читалось в ее взгляде такое вот, чисто женское предупреждение, что лучше бы встречу нынешнюю не затягивать.

Да и вовсе в гости не напрашиваться.

А…

— Папа! — взвизгнула Лилечка и мага за волосы дернула. Тот поморщился, но стерпел. — Мама!

— Лилия, — дама тронула лошадку, которая сделала пару шагов. — Изволь себя вести прилично.

— Несказанно счастлив приветствовать госпожу ведьму, — меж тем прогудел рыцарь. То ли голос у него был такой, то ли шлем поспособствовал, но получилось… пугающе.

— И вам доброго дня, — вежливо ответила Стася. — Ну… раз все со всеми встретили, я тогда пошла, да?

Она даже сделала шаг назад, но треклятый маг подхватил ее под руку.

— Думаю, вам стоит поближе познакомиться с соседями, — тихо произнес он, и Стася бы согласилась. Конечно, с соседями нужно знакомиться, хотя бы затем, чтобы, как показывает практика прошлой жизни, понимать, когда от этих самых соседей стоит держаться подальше.

— Буду счастлив принять вас в своем доме, — снова прогудел рыцарь. На сей раз получилось не громко, но будто бы из ведра. А вот дама слегка поморщилась, определенно ей для счастья нужно было что-то, помимо сомнительного вида ведьмы.

— Если откажетесь, это будет… не совсем правильно, — маг склонился к самому уху. — Барон решит, что чем-то обидел вас.

И сам обидится.

А напакостить обиженный барон может куда серьезней, чем полоумный алкоголик. И Стася смирилась с неизбежным.

— А еще про котика спросим! — вот Лилечку идея определенно вдохновила. И не иначе, как от переполнявших ее эмоций, она снова дернула мага за волосы. Тот зашипел. — Ой, извините…

…ехали.

Медленно ехали. Чинно. Шагом.

Впереди барон с дочерью, которую посадил перед собой и даже дал за копье подержаться. За ним — баронесса, перед собой никого-то не сажавшая, но время от времени озиравшаяся, будто в надежде, что гости возьмут да потеряются.

За баронессой — маг, взлетевший в седло столь легко, что становилось ясно: подобный вид транспорта ему более чем привычен. И Стасе тоже лошадку подвели. Кругленькую, прехорошенькую, но вот… хорошенькой она была ровно до того момента, как Стася в седло взгромоздилось. И уже там вдруг поняла, что это с земли лошадка гляделась невысокою. А вот если смотреть с лошадки на землю, то почему-то та воспринималась очень даже неблизкой.

И твердой.

И вообще… Стася — человек городской, обыкновенный, и если ездила верхом, то в глубоком детстве.

Баронесса, в очередной раз обернувшись, позволила себе усмешку.