Худой мужчина - Дэшил Хэммет

– А вот здесь у него концы с концами не совсем сходятся, – сказал я.

– Почему вы так думаете? Он не собирается ехать в Бостон, где, как известно, живет его первая жена, и рассчитывает держаться подальше от тех немногих людей, кто знает его и особенно от Уайнанта; к тому же, кто-то сообщает Йоргенсену о существовании статьи о сроке давности, согласно которой по истечении семи лет все его проблемы исчезают. Он полагает, что почти ничем не рискует. Они не собираются оставаться здесь надолго.

– И все же эта часть его рассказа мне не нравится, – упрямо произнес я, – ну да ладно, продолжайте.

– В общем, на второй день их пребывания здесь – пока они все еще разыскивают Уайнанта – ему крупно не везет. На улице он случайно сталкивается с подругой своей первой жены – с этой Ольгой Фентон – и она узнает его. Йоргенсен пытается уговорить ее не сообщать первой жене, и ему удается на пару дней сбить ее с толку при помощи какой-то детективной истории, которую он придумывает на ходу – Боже милостивый, ну и воображение у этого парня! – однако, он не может долго водить ее за нос, она идет к своему исповеднику, рассказывает ему все и спрашивает, как ей поступить, он советует сообщить первой жене, она так и делает, а при следующей встрече с Йоргенсеном рассказывает ему про содеянное, он мчится в Бостон в надежде уговорить жену не поднимать скандала, и мы его там арестовываем.

– А зачем он ходил в ломбард? – спросил я.

– Это вписывается в его рассказ. Он говорит, что ближайший поезд на Бостон отходил буквально через несколько минут, у него с собой не было денег, заскочить домой он уже не успевал и к тому же не горел желанием объясняться со своей второй женой, не утихомирив предварительно первую, – а банки были закрыты, вот он и заложил свои часы. Все сходится.

– А вы видели эти часы?

– Могу на них взглянуть, если надо. А что?

– Я просто полюбопытствовал. Вам не приходило в голову, что эти часы могли когда-то висеть на сломанном конце той цепочки, которую вам вручила Мими?

Гилд выпрямился на стуле.

– Черт побери! – Затем он подозрительно скосил на меня глаза и спросил: – Вам об этом что-нибудь известно, или вы...

– Нет. Я просто полюбопытствовал. А что Йоргенсен говорит по поводу убийств? Кто, по его мнению, их совершил?

– Уайнант. Йоргенсен признает, что в течение какого-то времени он полагал, будто их могла совершить Мими, однако, она убедила его в обратном. По его словам, она так и не сказала ему, какими уликами против Уайнанта располагала. Возможно, в этой части он просто пытается себя обезопасить. По-моему, вряд ли могут быть сомнения в том, что они намеревались использовать улику, чтобы выжать из Уайнанта деньги.

– Значит, вы не думаете, что цепочка и ножик были ею подброшены?

Уголки его рта поползли вниз.

– Она могла их подбросить, чтобы иметь возможность его шантажировать. Чем вам не нравится такая версия?

– Для простого человека вроде меня это чуть-чуть сложновато, – сказал я. – Вы уже выяснили, сидит ли Фэйс Пепплер до сих пор в тюрьме в Огайо?

– Ага. Он выходит на следующей неделе. Кстати, это объясняет наличие у секретарши кольца с бриллиантом. Он попросил своего приятеля, который находится на свободе, переслать ей это кольцо. Похоже, после его освобождения они собирались пожениться и завязать, или что-то еще в этом роде. Во всяком случае, администрация тюрьмы говорит, что они писали друг другу письма с подобным содержанием. Пепплер уверяет администрацию, будто не может сообщить ничего для нас полезного, а администрация не припоминает, содержалась ли в письмах какая-либо информация, которая могла бы нас заинтересовать. Конечно, даже эти скудные данные уже помогают нам прояснить мотив. Скажем, Уайнант ревнив, а она носит это кольцо и собирается уйти к Пепплеру. Тогда он... – Гилд оборвал себя на полуслове и снял трубку телефона. – Да, – сказал он в трубку. – Да... Что? Конечно... Конечно, только пусть там кто-нибудь останется... Правильно. – Он отодвинул телефон в сторону. – Опять заваривается каша по поводу этого убийства, совершенного вчера на Двадцать девятой улице.

– А-а, – протянул я. – А мне послышалось имя Уайнанта. Вы знаете, как далеко иногда разносятся голоса из телефонной трубки.

Гилд покраснел и закашлялся.

– Наверное, на том конце сказали что-то созвучное. Да-да, кажется, что-то созвучное и правда было сказано. Кстати, чуть не забыл: мы поинтересовались для вас тем парнем по кличке Спэрроу.

– И что вам удалось узнать?

– Похоже, ничего для нас существенного. Его зовут Джим Брофи. Судя по всему, он стремился произвести впечатление на ту девчушку, которую мы встретили у Нанхейма, она была на вас обижена, а он напился до такой степени, что решил, будто выиграет в ее глазах, если даст вам в зубы.

– Отличная мысль у него возникла, – сказал я. – Надеюсь, вы не причинили неприятностей Стадси.

– Он кто – ваш приятель? Может, вы не в курсе, но он – бывший заключенный с внушительным послужным списком.

– Я знаю. Однажды я сам его посадил. – Я взялся за свои пальто и шляпу. – Вы слишком заняты. Пожалуй, я побегу и...

– Нет-нет, – сказал Гилд. – Побудьте здесь, если у вас есть время. Скоро я займусь кое-какими делами, которые могут вас заинтересовать, к тому же вы, вероятно, не откажетесь мне помочь в беседе с отпрыском Уайнанта.

Я вновь уселся.

– Может, хотите выпить? – предложил Гилд, открыв ящик своего стола, однако, мне никогда не везло с виски, которое предлагалось мне полицейскими, и потому я ответил:

– Нет, спасибо.

Телефон вновь зазвонил, и Гилд произнес в трубку:

– Да... Да... Ничего. Поднимайтесь. – На сей раз из трубки до меня не донеслось ни слова.

Он покачался взад-вперед на стуле и положил ноги на стол.

– Послушайте, – сказал он. – Я ведь не шутил, когда говорил насчет разведения черно-бурых лисиц, и мне хотелось бы узнать, что вы думаете о Калифорнии как о возможном месторасположении фермы?

Я никак не мог решить, стоит ли подать ему идею о приобретении фермы для разведения львов и страусов где-нибудь в южных штатах, когда дверь распахнулась и толстый рыжий полицейский ввел в комнату Гилберта Уайнанта. Один глаз его настолько опух, что не открывался, а на левой штанине его брюк зияла рваная дыра, сквозь которую виднелось колено.

Я сказал Гилду:

– Когда вы говорите, чтобы кого-нибудь привели, его приводят несмотря ни на что, верно?

– Погодите, – сказал Гилд. – Все не так просто, как вам представляется. – Он обратился к толстому рыжему полицейскому: – Давай, Флинт, рассказывай.

Флинт вытер губы тыльной стороной руки.

– Этот пацан – просто звереныш, точно вам говорю. На вид он не такой уж крепкий, но, черт возьми, сопротивлялся отчаянно, могу поклясться. А как он бегает!