Чеслав. Ловец тени - Валентин Тарасов

Он уже хотел встать и искал глазами свою одежду, по­забыв, что накануне она была изодрана, когда в дом во­шли Кудряш и Умила.

— Проспался, героюшка? — искренне обрадовался, уви­дев его, друг. — А мы уж ждали, ждали, когда же ты сном насытишься, а тебя и за уши не оттащишь, лежебоку...

Под любопытным взглядом Умилы, что и не подумала его отвести, Чеслав прикрыл свою наготу рядном.

— Мне бы одежку какую... — пробормотал он и посмо­трел на девушку.

А та, озорно хохотнув, закатила глаза и выскочила за дверь. Кудряш вмиг подскочил к лежаку, на котором си­дел Чеслав.

— Ну, сказывай!

С горящими любопытством глазами он разве что не пританцовывал.

Кудряшу явно не терпелось разузнать подробности при­ключившегося с Чеславом, поскольку вчера из скудных ответов друга он мало что смог почерпнуть.

— Чего сказывать-то?

— Да как же, ведь такой переполох устроили! — даже удивился непонятливости Чеслава Кудряш. — Сперва девку кинулись искать, а ее что корова языком слизала. А потом ты весь в кровище заявился да с ней недвижи­мой на руках... А еще про медведя... ты сказывал...

— А что с Желанью? — прервал его Чеслав.

Кудряш махнул рукой:

— Опамятовала девка, но очень уж слаба пока что. За­то Хрум... И сам приходил сюда уже несколько раз, и сы­новей присылал разузнать, не проснулся ли ты.

Чеслав снова увидел, каким черным взглядом стеганул его вчера глава рода. Вот это запомнилось хорошо.

— Да расскажи, как ты медведя-то поборол! — наседал на него Кудряш.

— Да как? Случаем вышло...

В отличие от непоседливого друга, Чеслав пребывал в расслабленном состоянии. Очевидно, остатки сильной усталости все еще бродили в его молодецком теле.

— Я тебе потом все поведаю, Кудряша, день-то длин­ный. Мне бы Желань повидать...

— Да какой день? Вечер уже на подходе! — сообщил не­угомонный Кудряш. — А девка совсем еще слаба. Чего на нее смотреть?

Вечер... Выходит, он весь день проспал. Неудивитель­но, что в голове так шумит.

У порога послышались шаги. Чеслав ожидал увидеть Умилу, что раздобыла какую-нибудь одежду для него, но вместо нее в дом вошел глава городища Хрум. А за ним в проеме двери появились любопытные лица Тура, его жены и других обитателей городища. И судя по гулу голосов, уважительно-приглушенному, но довольно густо­му, их там собралось немало.

Завидев главу селения, Чеслав, помня последнюю встре­чу с ним, внутренне собрался для достойного отпора. Но Хрум, остановившись шагах в трех и пристально глядя на него, заговорил не сразу, казалось, решая, с чего начать. По его лицу сложно было угадать, с какими намерения­ми пришел он сюда. Затем, похоже, определившись, по­чтенный муж шумно вдохнул и, проведя ладонью по ли­цу, зычным голосом зарокотал:

— Я сегодня возблагодарил богов Великих в капище нашем, принеся им жертву щедрую за спасение дочери моей... — И помолчав, продолжил: — А теперь вот при­шел тебе поклониться, парень.

Хрум и впрямь поклонился Чеславу глубоким поклоном.

А тот при этом ощутил некую неловкость и даже ли­цом покраснел: «Что я, идол в капище священном?» Сто­явший же рядом Кудряш от неожиданной торжественно­сти плюхнулся на лежак.

Хрум, кашлянув, будто в горле запершило, продолжил:

— А за то, как я встретил тебя ночью, не осуждай. От неведения то да страха за Желань.

И Чеслав почувствовал в голосе главы искреннее вол­нение.

— Как она?

Тень набежала на лицо заботливого отца.

— Хворая и хилая пока что, все больше спит, в забы­тье впадает... — Но тут же напряженная озабоченность уступила место слабой улыбке. — Однако дед наш зна­харь говорит, что сдюжит девка ту рану и горячку, что приключилась от нее. Время от времени опамятовывает, птаха моя...

— И что сказывает? — не удержался от вопроса томи­мый неведением Кудряш.

Хрум, даже не взглянув на Кудряша, продолжал рас­сказывать Чеславу:

— Помнит, что на зверя косолапого в лесу вышла, что рванулся он с ревом бешеным за ней, а она от него пода­лась, а потом от боли в темень кромешную канула... Она и знать не знала, что ты ее, Чеслав, из леса вынес. Не ви­дала тебя там...

— Да я и сам не знаю, как забрел в те места, — пробор­мотал едва слышно Чеслав. — Так, блуждал по округе да вдруг крик девичий и услышал... — не стал он открывать цели своего похода в лес.

Глава рода на то одобрительно кивнул.

— Видать, Великие направили тебя туда! — Ему уже не­важно было, что делал Чеслав в лесу. Главное, что он спас жизнь его дочери. — Парни наши сходили на заре в лес, по следу твоему нашли убитого медведя и тушу принес­ли в городище. Славная добыча! Не каждому дано про­тив зверя такого в одиночку выстоять.

От двери, где сгрудился люд, послышались одобритель­ные вздохи, возгласы и цоканье языками. Народ по заслу­ге оценил добычу Чеслава. И тут же, с трудом протиснув­шись сквозь толпу, в хижину вошел один из сыновей Хрума. Подойдя к лежаку, где сидел Чеслав, он положил рядом с ним штаны и расшитую нитями сорочку.

— Это тебе во что облачиться, парень. Чтоб по горо­дищу голяка не разгуливал да девок и молодок наших ба­ловнем своим не смущал, а может, кого и не радовал!

И на лице Хрума снова появилось привычное лукавство.

А люд и вовсе покатился со смеху, передавая друг друж­ке шутку главы городища и добавляя к ней собственные затейливые версии и домыслы. Хрум же, перекрывая об­щий шум своим громогласным голосом, пригласил всех завтра на большую учту в честь Чеслава и, призвав соплеменников дать покой раненому, покинул жилище, уведя с собой родичей.

Но Чеславу так и не пришлось воспользоваться предо­ставленным покоем, поскольку томимый любопытством Кудряш голодной пиявкой прилип к нему, выспрашивая все новые и новые подробности сражения с медведем и спасения Желани.

Затеянная днем учта к вечеру все еще была в разгаре. Обычно рачительный хозяин Хрум тут уж расстарался на славу, потчуя родичей да гостей множеством богатых да сытных яств: пусть все видят, как он может быть бла­годарен за добро. И народ отдавал должное лакомой сне­ди. Но не только ей. Шаловливые отроки, подбитые Ку­дряшом, решили позабавить соплеменников игрой про то, как Чеслав в лесу медведя добывал, и теперь под об­щие окрики одобрения, а временами и хохот, показыва­ли забаву.

Один из них, накинув старую медвежью шкуру, ходил вразвалку, рыча и задирая веселящийся люд. А когда по­явился второй с огромным деревянным ножом, должно быть, изображавший Чеслава, наряженный зверем за­трясся весь, заголосил и стал улепетывать от него, пы­таясь скрыться между людьми и даже под сорочками де­вок да баб, вызывая при этом дружные взрывы визга и хохота.