Играя в любовь - Тереза Ромейн

– Мне не впервой, – нахмурил брови граф. – Послушай, Киркпатрик, не беспокойся насчет Шерингбрука. Его скоро лишат членства в клубе. Он опять погряз в долгах, и на этот раз глубже, чем когда-либо.

– Если верить слухам, он всегда умел выкрутиться.

– Не в этот раз. Если опять же верить слухам. У его матери недавно были похищены фамильные драгоценности. Пусть он сам и не мог провернуть ограбление…

– Что? – перебил его Эдмунд, совершенно пораженный. Ему не послышалось? – Ты говоришь про знаменитые жемчуга леди Шерингбрук?

В нескольких фразах Хавьер описал случившееся, упомянув и про алиби Шерингбрука.

– Как никто и не сомневался, он в это время был за карточным столом, но все-таки мог быть как-то связан с произошедшим: говорят, он связался с какими-то подозрительными личностями, чтобы оплатить свои долги.

Эдмунд почувствовал злость. Десять тысяч фунтов уже потрачены? Хавьер копил их для Джейн годы, а Шерингбрук спустил на свои долги за несколько недель.

– Кстати о сплетнях, – продолжил Хавьер. – Мне неприятно это говорить, но Шерингбрук прав. Весть, что Джейн покинула твой дом, распространится очень быстро. Ей нет надобности оставаться у нас, когда твой особняк от нашего отделяют всего пара улиц. Конечно, будь Луиза в положении, ее присутствие еще как-то можно было бы объяснить, но я не готов подвергать жену такому риску: и ее, и моя мать умерли после родов.

Эдмунд про себя произнес благодарственную молитву за крепкое здоровье матери Джейн.

– Меня не волнует, что будут говорить обо мне: многие и так считают, что я не от мира сего за то, что люблю поэзию, следую этикету и делаю комплименты дамам.

– В этом нет ничего плохого. – Хавьер с трудом сдержал улыбку.

– Я знаю, но окружающих это забавляет: чудак, что с него взять, – вот и супруга покинула.

Граф посерьезнел:

– А это уже не смешно – скорее предосудительно.

– Очень надеюсь, что Джейн не станет объектом насмешек: она весьма… почтенная дама.

– Джейн? Дама, да еще почтенная? – Хавьер не смог сохранить серьезность и расхохотался.

– Ну… да. – Эдмунд нахмурился. – Конечно, по-своему. Она желает только правды, без утайки и без секретов. Хочет всегда поступать так, как считает правильным, без уступок и компромиссов.

– Может, ты и прав. По-своему. – Хавьер задумчиво посмотрел на друга. – Я приложу все усилия, чтобы она вернулась к тебе.

– Не стоит даже пытаться: она не вернется, если только сама того не пожелает.

Он никогда не закроет перед ней дверь, но захочет ли она войти? Киркпатрик не обладал чем-то таким, что могло бы ее привлечь, заставить биться чаще ее сердце.

Несколько часов спустя Эдмунд вернулся домой, но гораздо трезвее, чем ему бы хотелось. Первая попытка вернуть Джейн провалилась, но он не сдастся: будет пытаться снова и снова.

Но как именно? Он старался действовать уговорами, но ни добрые слова, ни просьбы не находили отклика.

Оставалось одно: взвалить ее на плечо, запихнуть в карету и увезти силой. Это приключение ей понравилось бы наверняка.

Лицо Эдмунда на мгновение озарила улыбка.

«Я люблю тебя», – сказала она той ночью. Он вдруг все понял. Джейн покинула его, потому что знала: никогда ей не получить столько чувств в ответ, сколько отдавала ему.

Не в силах больше думать об этом, Эдмунд пошел наверх, в спальню, и пока поднимался, думал: всего день назад он проделал этот путь вместе с Джейн. За три недели до Рождества его покинула собственная супруга, с которой он связывал большие надежды на будущее.

Тернер? Да кого это волнует, если он лишился своей жены без всякого вмешательства со стороны.

«Я люблю тебя», – сказала она. Только вот смогла бы она его полюбить, если бы знала всю правду? С другой стороны, она его покинула. Не значит ли это, что Джейн видит его насквозь?

Скандал выглядел совсем не так, как Джейн ожидала. Ей думалось, что скандал – это как роскошное красное шелковое платье или белоснежный шейный платок, завязанный по-новому, если можно сравнивать события с одеждой; что-то способное выделить человека из общей массы, сделать красивее и заметнее.

Впервые она поняла, что ошибалась, в тот же день, когда покинула дом мужа. Джейн решила навестить свою новую подругу Одрину Брэдли в надежде, что та поможет ей отвлечься от волнений. Для поездки на Гросвенор-сквер она воспользовалась каретой Хавьера. Еще она думала, что Эдмунд приедет за ней, откроет наконец ей свое сердце, а он вместо этого перечислил ей причины, по которым она должна вернуться. И это он заявил ей, Джейн Тиндалл, точнее, уже Джейн Киркпатрик!

Она смогла вывести его из себя, даже повысить голос, но удовлетворение от этого было блеклым и недолгим.

Когда Джейн постучала в дверь особняка Аллингемов, ей открыл дворецкий, проводил в холл и отнес ее визитную карточку в гостиную. Через некоторое время послышался голос графини:

– Мы сегодня не принимаем.

Почти сразу же после этого в гостиную вошла герцогиня Пенлоу. Впрочем, герцогиням никто не указ – они имеют привычку поступать в соответствии со своими желаниями. Но когда через некоторое время к дому подъехала вдовствующая миссис Протеро в карете, принадлежавшей, судя по гербу, маркизе Локвуд – известной растратчице, Джейн заметила, что и Протеро впустили внутрь и не отказали в приеме. И тогда снова обратилась к дворецкому:

– Я не понимаю: произошла какая-то ошибка с моей визитной карточкой?

– Простите, мадам, но вам лучше покинуть дом.

Дворецкий взял ее под руку и вывел за порог, после чего захлопнул дверь.

Что произошло? Кто всему виной – Эдмунд? Нет, он никогда не стал бы публично поносить ее. Если даже в свете известно, что она живет в особняке Хавьера, то что же здесь предосудительного? Он ее кузен, не так ли?

Леди Аллингем скорее всего обижена на нее за другое: неправильное приветствие на балу несколько недель назад или общение с Беллами. Совершенно ясно. От этих умозаключений Джейн испытала странное облегчение: надо же, смогла оскорбить чувства могущественной графини. Ничего, с этим она потом разберется.

Поскольку двери особняка Аллингемов были перед леди Киркпатрик закрыты, она распорядилась довезти ее до магазина Гюнтера. Возвращаться в дом Хавьера еще не хотелось, а в этой популярной кондитерской можно встретить кого-нибудь из знакомых, обсудить погоду, поговорить о Рождестве, полакомиться мятным мороженым.

Обычно покупателей обслуживали прямо на улице, так что не приходилось даже выходить из карет, однако сегодня холодная погода загнала всех внутрь, и теперь из магазина доносились смех и разговоры.

Джейн в предвкушении приятного времяпрепровождения вошла внутрь уютного заведения, и вмиг все разговоры стихли, множество глаз устремилось на нее, а потом вдруг разом все будто ослепли или она стала невидимкой. Больше в ее сторону никто не смотрел, в зале воцарилась тишина, стих даже стук ложек о стеклянные креманки.