Побег с "оборотнем" - Фридрих Незнанский

— Ой, а у вас уютненько, — пропищала Валюша. Мужик нахмурился, но иронии в ее голосе не различил, расслабился.

— Ладно, топайте за стол, — снисходительно махнул рукой, пристраивая берданку в угол. — Осталась еще вчерашняя картошка с крольчатиной.

Они уписывали за обе щеки холодную снедь, давясь, урча, постанывая от удовольствия. Опорожнили трехлитровую банку какой-то кислятины, отдаленно напоминающей квас. Хозяин дома не спускал с них внимательных глаз. Турецкому было безразлично — пусть смотрит. Он насытился, вытер губы рукавом, откинулся на спинку колченогого стула. Валюша торопливо доедала, кося по сторонам, как будто кто-то отберет.

— Спасибо, Федор, — от души поблагодарил Турецкий. — Сколько с нас? Я тебе денег заплачу за хлопоты. Не обижайся, но больше нечем выразить благодарность. Да и денег-то осталось с гулькин хрен… — он запустил руку в карман, вынул тощую пачку измятых тысячных купюр.

— Убери, — поморщился Федор, — на хрена мне твои деньги? Досадил ментам — уже на сердце радость.

— Ну, смотри, если тебя не волнует материальное благополучие… — Турецкий помешкал, сунул деньги обратно, повернулся к Валюше, которая, наконец, доела и теперь сидела, таращилась в одну точку и судорожно вздрагивала через равные промежутки времени: — Ты поела? — он постучал ее по спине. — Теперь марш мыть руки. А заодно — нюшку и все остальное. Федор, мы воспользуемся твоим рукомойником?

— Там, — кивнул мужик на занавеску, тяжело поднялся, — полотенце найдете, оно не очень грязное… Ладно, схожу до ветра, не буду вам мешать.

Он уволокся, сильно прихрамывая.

— Классно, — похвалила Валюша, — мыть руки после еды и перед работой — это что-то новенькое. Улыбнул ты меня, Турецкий.

— Не язви, — огрызнулся Турецкий, — и помни мою доброту. А ну, марш-марш левой…

Он терпеливо ждал, пока она намоется. Вышла из-за занавески, вся такая довольная, отчиталась, что руки и нюшку вымыла, а «остальное» не стала, потому что условия не позволяют. Турецкий притащил в ведре воду, наполнил рукомойник, плескался, испытывая какой-то припадочный восторг от обилия холодной колодезной воды.

— Держите, — Федор бросил щетку, вернувшись в хату, — шоркайте свои обноски — гляньте, на кого похожи.

Они чистились на крыльце, отдирая от одежды налипшую грязь. Федор сидел на завалинке, дымил сигаретами без фильтра, продолжал беззастенчиво их рассматривать.

— Не похожи вы, люди добрые, на злодеев, что вылепили из вас дубовские мусора.

— Да козлы они, — убежденно заявила Валюша, — недоноски, бакланы, шваль подзаборная. Прикинь, Турецкий, сидим на первое мая с девчонками… ну, там еще два пацана были из Аськи-ного двора — на «Колотушке» у памятника Тавровского, колу пьем, прилично общаемся, ваще никого не трогаем. Так целая «Газель» подкатила — вылезли, давай приставать — мол, че за дела, чего сидим, чего делаем, пьем непонятно что в общественном месте… Один даже колу у нас понюхал, представляешь? Нарывались, короче, нарывались, а мы такие тихие были, слова грубого им не сказали, потому что умные уже. Так они подергались, плюнули, ушли, давай бомжа на соседней лавочке задирать. А в это время в соседнем квартале драка с кровью была, двоих порезали, так менты даже не почесались. Приехали через полчаса, протокол составили…

— А кого они вылепили из нас, Федор? — поинтересовался Турецкий.

— Ну, особо не распространялись… — Федор почесал девицу на груди, унесенную орлом. — Сказали, что облава, план «Перехват», или что там у них… Ищут по окрестным весям мужика, вот в аккурат с твоими приметами, и девчонку сопливую при нем.

— Почему это я сопливая? — обиделась Валюша.

— А какая ты? — поддержал хозяина Турецкий. — В зеркало посмотри. Из носа так и хлещет. Попроси платок у дяди Федора. Или рукавом вытри.

— Сказали, что мужик — опасный рецидивист, но может, если ему нужно, прикинуться скромным интеллигентом. Ты же можешь прикинуться?

— Запросто, — кивнул Турецкий.

— А девчонка — твоя пособница, блин. Молодая, да ранняя. На пару орудуете. Последний ваш подвиг — убийство в Тасине с целью ограбления майора милиции, который проводил в деревне заслуженный отдых.

— Им бы книжки сочинять, мать их, — всплеснула руками Валюша. — Как тебе это нравится, Турецкий? Сами же стрельнули дядю Женю, а когда за нами не смогли угнаться, дело сшили белыми нитками.

— Это не мы майора завалили, девчонка права, — подтвердил Турецкий. — У них тут целая мафия милицейская. Впрочем, тебе, наверное, не интересно. Чего грузиться?

— Да мне по барабану, — пожал плечами дядя Федор. — Для меня один хрен — честные менты, продажные. Черного кобеля не отмоешь. Ну, грохнули вашего майора, что с того? Сам-то часом не мент?

— Неужто похож? — поразился Турецкий.

— Да как тебе сказать… — мужик пошкрябал подбородок. — Вроде не сказать, но что-то есть в тебе такое…

— В МЧС я когда-то трудился, — быстро сказал Турецкий, — специалист по катастрофам. Ныне предприниматель. Попал в некрасивую историю, хотел продать дубовским предпринимателям партию корейской оргтехники…

— Ладно, — раздраженно отмахнулся мужик, — прокурору будешь сказки рассказывать. Мне до фени. И вы мне до фени, и менты до фени, и сказочки ваши и ментовские…

— Хорошо, не будем о глупом, — засмеялся Турецкий. — Ты один тут обитаешь?

— Один, а что? — насупился мужик. — Хочешь сказать, в доме видно присутствие бабской руки? — Федор запрокинул голову и захохотал, обнажив прокуренный, но на удивление ровный и полностью укомплектованный зубной ряд. — Хочешь спросить, за что сидел?

— Ну, скажи, если не в лом, — пожал плечами Турецкий.

— Последняя ходка — за убийство. Двенадцать лет — от звонка до звонка.

— Бывает, — Турецкий сглотнул слюну. Покосился на Валюшу, которая вдруг стала какой-то задумчивой и отрешенной.

— Не ссыте, — гоготнул Федор, — вас не убью. Завязал, как говорится, с мутным прошлым. Теперь вот курей мочу. Далеко идти собираетесь?

— До железки бы добраться…

— Доберетесь, — кивнул Федор, — пойдете строго на запад — будет вам железка. Шесть верст от моей хаты. Менты туда подались, — он показал на север, — в ближайшее время их туточки не будет. Но постарайтесь не высовываться из леса. А если уж высунулись, то смотрите по сторонам. И учтите, времени у вас не густо. Скоро менты поедут обратно, будут заново причесывать местность.

— Спасибо, Федор, — поблагодарил Турецкий. — Мы уходим прямо сейчас…

* * *

Версты четыре они отмахали в ритме динамичного марш-броска. Перелески сменялись протяженными пустошами, полянами, заросшими темно-зелеными листьями ландыша. Делали короткие передышки, снова бежали. Золотистый сосняк, пахнущий смолой, сменился пышной дубравой с низеньким подлеском.