Костры из лаванды и лжи - Валерия Шаталова

себя поражаясь подобной безалаберности. А чуть позже от злости скрипела зубами и носилась, как сумасшедшая, чтобы в последний момент увеличить количество посадочных мест. Хорошо, хоть заранее закупленная партия мантий была оптовой – хватило даже пришедшим к началу представления Роше и де Гизу, с недоумением взиравшим на битком набитую пыточную залу.

Сам перфоманс Женя смотрела в щёлочку приоткрытой двери, не расслабляясь ни на секунду. Она постоянно ждала какого-то финального подвоха. Беда подкралась с  неожиданной стороны.

– Мадам Арно, у нас проблема! – выпалила официантка, которая в соседней комнате разливала по кубкам вино. – Приготовленных напитков на всех не хватает!

– Не страшно, сходите в ресторан и возьмите дополни…

В этот момент актриса, играющая в тот вечер ведьму, весьма натурально взвыла, Женя заглянула в щёлку двери и похолодела. До конца перфоманса оставалось не больше минуты! Зрители только что сделали свой выбор и проголосовали – часть решила, что согласно архивным источникам настоящие инквизиторы в прошлом вынесли ведьме, чья история сегодня разыгрывалась, смертный приговор. Эти кровожадные личности пересели на специально отведенные места, задрапированные алым бархатом. В цвет языков пламени, в котором сожгут виновную. Остальные – те, кто проголосовал за невиновность девушки – как раз меняли мантии с чёрных на белые. Один из актеров, хлипкий паренёк в бурой монашеской рясе, подпоясанной верёвкой, медленно шёл вдоль скамей и раздавал новые наряды, символизирующие чистоту помыслов и намерений подсудимой.

По сценарию главный инквизитор вот-вот должен был вынести вердикт и зачитать приговор. Времени на то, чтобы добежать до ресторана, категорически не осталось.

«Это конец! Полный провал! Господи, делать-то что?! Вот зачем только Фабрис настоял на стеклянных кубках? Так бы дали актерам пустые, они бы притворились, что пьют, и никто бы не заметил…»

Официантка, вытянувшись по струнке, преданно смотрела на Женю и ждала её указаний.

– А что если разлить всё, что имеется, поровну?

– Мадам, будет совсем на донышке, – развела девушка руками. – Даже на глоток не хватит.

Женя заметалась по коридору, словно загнанный зверь. Паника мешала рассуждать трезво.

– Вода! Дольём обыкновенной воды, никто и не заметит! – воскликнула она и повернулась к официантке. – Где ближайшая раковина?!

– Из-под крана?! – казалось, еще немного, и глаза сотрудницы ресторана вылезут из орбит, так она их выпучила. – Но мадам… Нельзя пить воду из-под крана!

В пыточной зале главный инквизитор зычным голосом начал зачитывать приговор. Время было на исходе. Внезапно Женю осенило: Трюдо!

– Подвозите подносы с кубками, пустые составьте в один ряд с краю! – скомандовала Женя официантке и метнулась прочь. Она неслась в сторону маленького офиса, где проводила большую часть своего рабочего времени, так, словно это ей только что зачитали обвинительный приговор и вот-вот подожгут хворост под голыми пятками. Ворвавшись в комнатушку, она не стала тратить время на включение света, а сразу же кинулась к заветному сейфу. Тому самому, в котором мадам Трюдо всегда хранила бутылку своей полынной настойки.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… – бормотала Женя себе под нос, пока возилась с замком.

Наконец дверь сейфа распахнулась, и Женя с облегчением выдохнула. На верхней полке стоял заветный сосуд. Остальное было делом техники. Изо-всех ног Женя добежала до пыточной залы и, задыхаясь, стала давать инструкции тому самому пареньку, раздававшему белые мантии – он как раз вышел за первым подносом.

– Вино наливайте экономно, максимум  на треть, а вот эти кубки держите поближе к себе и выдавайте в последнюю очередь! – Её руки дрожали от напряжения, разливая настойку. – Они должны достаться либо инквизиторам, либо нашей ведьме. И ни в коем случае никому из гостей! – Женя подняла взгляд и посмотрела актёру прямо в глаза. – Запомнили? Никому из гостей! Это очень важно!

Парень кивнул и стремительно скрылся за дверью вместе с первым подносом.

«Скорее бы уже этот день закончился!» – взмолилась Женя.

Представление шло по плану, но у неё всё равно вспотели ладони. И не зря она так нервничала. Паренёк в рясе подал главной ведьме кубок, исполняя последнюю волю приговорённой. Она хлебнула и закашлялась. Да так рьяно, что Женя поняла – уже не играет.

«Она что, сразу весь кубок махнула что-ли?!»

Актёр в рясе звонко хлопнул ведьму по спине – видимо, не от большого ума решил, что та подавилась. Ведьма слетела с вязанки хвороста, шарахнулась коленями о каменный пол и, продолжая кашлять, от души ругнулась.

«Господи! – Женя закрыла лицо руками. – Это кошмар! Меня уволят».

– Изыди, диавол! – внезапно проорал Фабрис, подавшись вперёд. Затем он выпил из своего кубка, одобрительно крякнул и добавил басом: – Святая вода очистит эту деву от скверны!

Актёр, игравший инквизитора, подхватил окрик и принялся изгонять из кряхтящей ведьмы бесов, импровизируя на ходу. Ведьма тоже оказалась не дурой, и кое-как совладав с настойкой мадам Трюдо, изобразила предсмертные конвульсии и распласталась по полу.

Женя перевела взгляд в сторону, где за ширмой техник Себастьян чесал затылок, не понимая, подавать ли дым или костра уже не будет. А затем, набравшись духу, посмотрела на мсье Роше. Она до последнего надеялась, что владелец отеля ничего не понял и принимал творящуюся в зале вакханалию за чистую монету. Но её надеждам не суждено было сбыться – Женя в полной мере осознала это, лицезрея его перекошенное лицо. Эдуар с таким изумлением смотрел на кубок в своей руке, будто тот только что поинтересовался, как пройти в библиотеку.

«Ему что, тоже досталась настойка?!»

Не сдержавшись, Женя застонала в голос. Всё равно за шумом, поднявшимся в пыточной, её не было слышно.

Когда перфоманс закончился, и зрители наконец отправились на фуршет, Женя хотела улизнуть вслед за ними, но не успела.

– В мой кабинет.

Всего три слова, а у Жени едва колени не подогнулись, и внутри всё свернулось в морской узел. Она беспомощно взглянула на Фабриса, но он кивком подтвердил слова босса и тоже двинулся следом за удаляющимся мсье Роше. В гробовом молчании они дошли до кабинета.

Эдуар уселся в своё кресло, а Фабрис облюбовал небольшой диван и растёкся чернильным пятном по коричневой коже. Затем он похлопал рукой рядом с собой, приглашая мнущуюся у порога Женю.

«Слон и Моська», – пришло на ум, когда она присела рядом с этим огромным человеком.

Эдуар вытащил из ящика стола пачку сигарет и с наслаждением затянулся. По комнате разнёсся терпкий табачный аромат.

«И он ещё мне о вреде кофе говорил. А сам…»

Фабрис, очевидно зная привычки начальства, молча выжидал. Женя и подавно не проронила ни звука, хотя предчувствие увольнения так и зудело внутри, хотелось открыть