Сможет ли Россия конкурировать? История инноваций в царской, советской и современной России - Лорен Р. Грэхэм

Российские налоговые инспекторы и надзорные органы печально известны своим произволом: их поведение меняется в зависимости от «вознаграждения», которое они получают. Все это говорит о том, что в стране процветают не самые талантливые предприниматели и компании, а зачастую те, кто способен платить взятки, иногда благодаря тому, что они сами вовлечены в преступную деятельность.

Хотя уровень преступности сегодня в России не такой, как это было в начале 1990-х годов, он все еще достаточно высок. Уголовные преступления, такие как кражи и убийства, представляют проблему для многих стран, в том числе и для России, и для США. Однако в России коррупция и преступность влияют на предпринимательскую деятельность, являющуюся темой этой книги, в большей степени, чем во многих других странах. Любой успешный предприниматель становится вероятной мишенью для криминальных групп. В главе 10 мы уже говорили о том, что в 2011 году сын Евгения Касперского, вероятно, ведущего предпринимателя в области разработки программного обеспечения в России, был похищен с целью получения выкупа. Касперский перехитрил преступников, но это редкий пример подобного успеха.

Обвинения в коррупции были выдвинуты и против фонда «Сколково». Подробнее об этом – в главе 19. В феврале 2013 года на главу финансового департамента фонда инноваций «Сколково» Кирилла Луговцева и генерального директора ООО «Таможенно-финансовая компания “Сколково”» Владимира Хохлова было возбуждено уголовное дело по статье «Растрата»{202}. Президент фонда «Сколково» олигарх Виктор Вексельберг был обвинен в размещении средств фонда на личных банковских счетах{203} с целью получения незаконной прибыли[43].

Преступность и коррупция характерны и для самого российского руководства, что подавляет независимую гражданскую активность населения страны. Законодательство в области налоговых и экономических преступлений применяется очень выборочно и произвольно. Излюбленной тактикой правительства Путина при усмирении бунтарей и критиков является обвинение их в экономических преступлениях: наиболее ярким примером этого является история Михаила Ходорковского, но есть и множество других примеров. Осознавая, насколько легко можно пасть жертвой подобных перипетий, инженер или ученый, у которого есть инновационная идея, очень неохотно относится к перспективе создания собственного бизнеса. Очевидно, что подобное отношение является тормозом для инноваций.

Каким должен быть оптимальный формат организации исследовательской деятельности, чтобы достичь промышленных инноваций? Хотя никто не знает единственно верного ответа на этот вопрос, я возьмусь утверждать, что Россия не следует мировым трендам в проблемах организации базы знаний и последующего технологического прогресса. И за это она заплатила высокую цену. Взяв за основу некоторые ошибочные европейские тенденции в начале ХХ века, страна выстроила систему, сильной стороной которой является продвижение теоретической науки, а основной слабостью – внедрение этих знаний в практику. Организационные причины этого еще не до конца понимаются и в самой России, и за ее пределами. Чтобы лучше их понять, необходимо взглянуть на мировые тренды в области продвижения технологического прогресса. Мы увидим, что некоторые проблемы, которые испытывает современная Россия, присутствуют и в других странах, а потому анализ возможностей их смягчения имеет общее значение{204}.

В XVIII веке академии часто считались лучшим местом для работы ученых. В XIX веке сначала в Германии, а затем и в других странах все большее значение начали приобретать исследовательские университеты. Постепенно они потеснили академии в качестве места исследовательской деятельности в большинстве стран. Россия в этом процессе отставала. В ХХ веке в развитых странах получила развитие идея, что преподавание в университетах создает дополнительную нагрузку на талантливых ученых, мешает всецело посвятить себя исследовательской деятельности. Стала набирать популярность концепция исследовательского института без преподавания. Во Франции одним из первых примеров учреждения нового типа стал Институт Пастера (1887); в Германии выдающимся примером стал Институт Роберта Коха (1891). В США ответом на запрос ведущих ученых на беспрепятственное проведение исследовательских работ стали частные фонды и отдельные богатые благотворители. Основные попечители науки в то время не отдавали себе отчета в том, что предоставление ученым всего, о чем они просили, не всегда идет на пользу государству.

В Нью-Йорке Джон Рокфеллер в 1901 году основал Рокфеллеровский институт, в котором, как он заявил, ученые будут «работать абсолютно свободно». Там не будет студентов, преподавательской нагрузки, заседаний разных комитетов, никаких внешних обязательств. После этого в США возникли еще несколько подобных институтов, включая Институт науки Карнеги в Вашингтоне, основанный на год позже Рокфеллеровского института, позднее, в 1930 году, появился Институт перспективных исследований в Принстоне.

Моделью для этих учреждений послужили новые европейские исследовательские институты, в частности в Германии и Франции. В случае с Рокфеллеровским институтом его попечители взяли в качестве примера Институт Р. Коха и Институт Пастера{206}. В Германии развитие институтов как мест для проведения исследовательской деятельности получило импульс с основанием в 1911 году Общества кайзера Вильгельма[44], предшественника современного Общества Макса Планка.{207}