Заговор по-венециански - Джон Трейс

— Вовсе нет. Напротив, так ты намного прекраснее.

Он подходит к ней, мягко целует и чувствует, как от прикосновения к ее влажным волосам, от ощущения чистоты и мягкости губ загорается в нем желание.

Обняв Тину за талию и прижав к себе, Том начинает распускать пояс на халате.

Тина же мягко отталкивает Тома, ставит бокал на туалетный столик и просит:

— Присядь со мной. Хочу тебе кое-что сказать.

— О… не к добру это.

Тина берет Тома за руку и притягивает на постель.

— Мне надо уехать, Том.

Он непонимающе смотрит на Тину.

— Появилась работа, и мне надо очень скоро уезжать. По правде, чем скорее, тем лучше.

— Что еще за работа? — хмурится Том.

Тина отворачивается, пытаясь скрыть неловкость.

— Прости, не могу сказать. Это… эксклюзивный заказ на статью, а у журнала своя политика конфиденциальности. Надеюсь, ты понимаешь.

— Нет, не совсем. Разве между нами нет чего-то такого, что поважнее журналов? Или я такой наивный?

— Нет, Том, ты не наивный, — больше сердито, нежели сочувственно, произносит Тина. — Просто работа есть работа. Будь ты сейчас священником, ты не раскрыл бы мне тайну исповеди прихожанина.

— Да что ты такое говоришь! Что за глупости… Будь я священником, мы бы не спали с тобой.

Наступает черед Тины выказать раздражение:

— Ой, как будто у католических священников не бывает секса! — Она машинально затягивает пояс на халате. — Я профессионал и не нарушаю своих принципов. Это ты, надеюсь, уважаешь?

Том отводит взгляд, думая, что Тина не видит его гнева и разочарования.

— Ладно, — говорит он. — Не будем спорить. Прости. Когда ты уезжаешь?

— Завтра. — Выражение на лице Тины смягчается. — Прямо с утра.

Серебряные шахты, Атманта

Нобили прибыли. Двери закрыты. Все идет, как и задумывал Песна.

Человек, возомнивший себя будущим царем новых земель Этрурии, стоит во главе стола, заваленного драгоценностями. Он намеренно занял такое место: случись гостям отвлечься от его слов, их взгляды непременно упадут на дары.

— Благородные гости, для меня честь принять вас в моих серебряных шахтах. Я вновь благодарю за потраченное время и за возможность побыть вашим хозяином.

— Это честь для нас! — грохочет один из нобилей, весельчак, и, выступив вперед, ударяется о стол объемистым брюхом. — Еще больше чести нам выпадет, когда ты позволишь набить карманы этим сверкающим великолепием.

Раздается многоголосый смех.

Песна жестом руки просит тишины и внимания.

— Всему свое время, всему свое время. — Проводит рукой по украшениям на столе. — Будет вам еще большее, чем сии малые дары, великолепие. И не только сегодня, а, надеюсь, до конца ваших дней.

Нобили снова смеются.

— Утолив ваш голод, я расскажу, как мы — все вместе — сможем построить новые города, открыть новые прииски и пожать такое богатство, что оно затмит собой выложенные на этом столе скромные подношения.

Собравшиеся хлопают в ладоши.

Внезапный подземный толчок сотрясает комнату. При виде волнения на лицах нобилей Песна говорит:

— Беспокоиться не о чем, друзья мои. Арантур, расскажи нашим дорогим гостям, что это за небольшая дрожь в недрах земли.

Управляющий работами выступает вперед с выражением такого довольства на лице, какое бывает у людей, любящих внимание, но редко им балуемых.

— Дрожь под землей — от разрыва скальной породы. Мы разжигаем мощные костры в тех местах, где точно залегает драгоценная руда, и когда камень нагревается до невообразимого жара, поливаем его студеной водой с поверхности. Камень столь быстрого остужения не выдерживает и разрывается. — Арантур на пальцах изображает взрыв. — И когда стены скалы рушатся, за дело берутся наши работники.

Пожилой нобиль из Волсинии спрашивает:

— Много ли рабов у тебя гибнет?

— Бывает, гибнут, — буднично отвечает Песна. — Работа опасная. — Он показывает рукой на стол с драгоценностями. — Впрочем, опасность с лихвой окупается. Что стоят жизни нескольких рабов по сравнению с тем, сколько мы добываем! Эта шахта у меня — первая и крупнейшая. Всего я владею шестью приисками.

Гости шепчутся. Поразила их, однако, вовсе не опасность работ, а величина богатства Песны.

— Прошу вас! — Управляющий пытается вернуть внимание к себе. — Прошу, следуйте за мной.

С этими словами он отходит в дальний темный угол комнаты.

— Здесь у нас хранится то, что добыто недавно. Посмотрите, сколько серебра в этой породе.

Арантур отступает в сторону, чтобы гости могли разглядеть драгоценный металл.

— Большую часть нашей руды добыть легко. — Арантур переходит к другому небольшому столику. — Рабам только и остается, что просеивать породу, промывать ее и выбирать после куски серебра из пыли. Однако такая легкая добыча невелика размером. — Управляющий рудниками показывает кусок серебра размером с ноготь большого пальца. — Лишь зарываясь в недра земли достаточно глубоко, мы находим поистине крупную добычу.

Комната вновь содрогается от подземного взрыва.

Все взгляды устремляются на Песну. Магистрат и в этот раз успокаивает гостей улыбкой.

— То боги радуются нашей добыче, — говорит он. — Довольно, Арантур, не утомляй гостей речами. Пора бы уже одарить их нашими сокровищами. Я повелел своим мастерам изготовить отдельно для каждого из вас, друзья, свою вещицу. У моего благородного друга Кави даже есть список — кому что принадлежит.

Недра земли опять рокочут.

На этот раз никто не обращает внимания на грохот — всех поглотил мелодичный перезвон, с которым раздается на руки серебро.

Кави начинает с наименьших даров не столь важным гостям:

— Для меня честь вручить вам эти подарки. Сперва моему старому другу Арту из Таркны я рад преподнести вот этот перстень-печатку. На нем искусно выгравированы его инициалы…

Прочие нобили аплодируют Арту. Он начинает пробираться сквозь толпу, но…

До стола не доходит.

Деревянные подпорки комнаты трещат и расходятся.

В потолке образуются дыры, сквозь которые в комнату проникает свет. Аплодисменты сменяются молчанием. Гости, раскрыв рты, застывают от страха.

Потолок рушится им на головы. Нобили заслоняются руками от камней и деревянных обломков.

И вот уже под ногами расходится пол.

Раскрывается, подобно ловушке, внизу которой — подземный мир мертвых.