Сумка, посох и удача! - Эрли Моури

—Ну, Анька, пожалуйста,— я молитвенно сложил ладони на груди, а потом положил их на ее грудь, такую выпуклую, рвущуюся из-под декольте.— Мы будем просто тихонько спать, как два котенка. Я тебе даже «Красную Юбочку» на ночь почитаю.

На ее губах появилась улыбка, похожая на мягкую складку бархата. Я не мог сдержаться и поцеловал ее. Она в ответ лизнула меня в уголок рта, несильно ударила кулачком в живот, и метнулась к своей спальне.

—Игореша,— позвала меня Элсирика, приоткрыв дверь.

—А?— я мигом подбежал, готовый как тигр ворваться в ее манящие покои.

—Имей в виду, я закрою дверь на все замки,— сердито сообщила она.— Если ты посмеешь ломиться сюда, то мой садовник отрежет твое бесстыжее беспокойство большими ножницами. Бай-бай, мой мальчик!

Она хлопнула дверью перед моим носом.

—Ну ты сука!— только и успел бросить я.

Почему она так повела себя, не знаю. Оставить меня одного в полутемном коридоре, когда совсем рядом была огромная, устланная шелками кровать — это, по меньшей мере, бесчеловечно! Девочки из нашего университета так никогда не поступали. Но что поделаешь, Рябинина и прежде была с необъяснимыми завихрениями. Я тяжко вздохнул, нащупал в нагрудном кармане фотографии графини Силоры Маниоль и маркизы Энлиаль Оранс. Последняя, кстати, на одном из фото позировала без одежды, лишь моя рубашка прикрывала ее плечики. Увы, так распорядилась злая Судьба: мне придется провести ночь с изображениями красивых женщин. Я понуро поплелся к лестнице на второй этаж.

Проснулся я, когда между штор пробивался серый свет раннего утра. Снизу доносились чьи-то приглушенные голоса и какая-то возня. Повалявшись в постели еще с минуту, я встал, надел рубашку и натянул шоссы. Подойдя к окну, посмотрел вниз на площадку перед портиком. Там уже стояла Элсирика, в чем-то убеждавшая садовника и статную женщину в зеленом платье — те только кивали или пожимали плечами. На земле лежала небольшая корзинка и большой дорожный сундук. Обещанной повозки еще не было видно, но, возможно, она ожидала нас на улице.

Накинув камзол и прихватив посох, я вышел из комнаты и трижды стукнул в дверь, за которой скрывался архивариус с моей сумкой.

—Кто там?— осведомился кенесиец.

—Почтальон Печкин. Открывайте,— потребовал я.

—Ах, это вы, господин Блатомир,— архивариус впустил меня, торопливо облачаясь в свой поношенный сюртук и поправляя ворот рубашки.— Я, знаете, всю ночь не спал. Читал немножко «О пользе древних вещей», но больше прислушивался и смотрел в окно.

—И чего вы там выглядывали?— я сел на табурет и открыл сумку, чтобы пополнить запасы сигарет в кармане.

—Боялся, что пожалуют люди виконта Марга,— он застегнул верхнюю пуговицу и доложил.— Ну, я готов. Можно в путь, к равнинам и горам благословенной Илии.

—Половинка ключа в сундучке?— поинтересовался я. Дереванш кивнул, и тогда я распорядился: — Давайте сундучок, положим его в сумку.

—Как же, господин Блатомир, у вас там места почти нет?— архивариус остановился с сомнением, прижимая резной ящичек виконта к груди.

—Давайте-давайте,— я расстегнул второе секретное отделение и, приняв сундучок, осторожно опустил его между ящиками с пивом и мясными консервами.

Кенесиец так и не понял моего фокуса, лишь заметно удивился, когда я вручил ему сумку, а она оказалась ничуть не тяжелее, чем была вчера без увесистых фолиантов Аракоса, медных чаш, железных цепей и прочих таинственных вещиц.

Мы вышли из дома и спустились на площадку, где все еще выясняли что-то животрепещущие Элсирика со статной дамой и садовником.

—… и чтобы здесь ни в коем случае не появлялись! Я сама вас найду, сразу, как только вернусь,— говорила госпожа писательница, обращаясь в основном к статной даме. Завидев меня с Дереваншем, она окончила разговор фразой: — Все, Пипику, пожалуйста, сделайте, как я прошу. Не заставляйте меня нервничать.

—Госпожа Элсирика, но ваши розы… Ваши любимые розы пропадут без моего ухода,— пробормотал садовник.

—Господин Дереванш, господин Блатомир, а я уже хотела посылать за вами,— Рябинина приветствовала нас холодной улыбочкой.— Экипаж уже подъехал. Прошу следовать на улицу.

Она тронула меня за локоть и принудила помочь садовнику с дорожным сундуком. Сама понесла корзиночку, из которой исходил запах горячих пирожков и еще какой-то домашней снеди.

—Здесь что, песок и камни?— поинтересовался я, вышагивая рядом с садовником и сгибаясь под тяжестью Анькиного багажа.

—Нет, там только мои платья и кое-какие вещи в дорогу. Сам сундук тяжелый,— объяснила Рябинина.

—Стойте,— сказал я, когда мы подошли к экипажу, и садовник уже собрался с помощью кучера устроить сундучище в багажном отделении.— Ну-ка, открывайте его.

С гардеробом великой писательницы я решил поступить, как и с вещами виконта Марга. Открыл сумку, расстегнул второе секретное отделение — оно было самым вместительным — и начал туда сваливать коробочки, бархатные и атласные сумочки, одежду.

—Господин Блатомир! О-о!— Рябинина от возмущения скруглила ротик.

Садовник и кучер застыли рядом с ней в полнейшей растерянности. С одной стороны они не понимали, как помещались вещи в уже полную с виду сумку, а с другой — они не могли уяснить, как я смел, столь бесцеремонно обращаться с важными вещами — одежонкой великой писательницы.

—Все в порядке, госпожа Элсирика,— заверил я, смяв напоследок платьице с синим кружевом и швырнув его на ящик с водкой.— Вашему шмотью там будет очень удобно. А главное, нет ничего надежнее моей волшебной сумки. Это можете отнести назад,— я пододвинул ногой пустой сундук к садовнику и тут увидел на углу улицы трех подозрительных типов, оставивших лошадей под старой липой и вышедших на середину дороги.

У меня возникло подозрение, что нежданная троица — люди виконта Марга. Ведь действительно, не лошадей же они пасли здесь в такую рань. И если появились у дома Элсирики эти трое, то ближайшее время вполне могли подтянуться более серьезные силы копателей.

—Дереванш, грузите сумку. И сами грузитесь,— сказал я, беря удобнее посох.

—Не подскажите, как проехать к Скотному рынку,— издалека поинтересовался один из подозрительной троицы, приподнимая шляпу.

—Сейчас подскажем,— пообещал я, толкая одной рукой Рябинину к повозке, другой, устраивая посох на плече, словно гранатомет.— Рынок вам скотский, да?— переспросил я, попутно активируя заклинание.— Убирайтесь к гребаной матери!

Из навершия посоха вырвался огненный сгусток, с ревом понесся и разорвался на дороге длинными языками пламени. Это послужило вполне достаточным указанием расположения рынка: троица с воплями бросилась прочь, наперегонки с испуганными лошадями.

—О, Гред Праведный, что вы сделали?!— воскликнул Дереванш, глядя то на догорающее среди камней пламя, то на удиравших людей.