Музыка горячей воды - Чарльз Буковски

Я повесил трубку и остался сидеть в будке. Может, в полицию позвонить? Но понятно же, что будет. Все поддержат бармена. А меня заберут в трезвяк.

Я вышел из будки и вернулся к табурету. Допил. Потом поднял пепельницу и швырнул, посильней. Бармен посмотрел на меня. Я встал, вытянул руку и ткнул в его сторону пальцем. Затем повернулся и вышел на улицу, а мне в спину несся хохот его компании…

Я зашел в винную лавку, взял две бутылки вина и отправился в «Отель Хелен» — через дорогу от того бара, где только что был. У меня в этой ночлежке жила подруга — такая же алкашня, как и я. На десять лет меня старше, она там работала горничной. Я поднялся пешком на второй этаж, постучал, надеясь, что она одна.

— Крошка, — звал я ее из-за двери, — у меня неприятности. Меня наебали…

Дверь открылась. Бетти была одна и пьянее меня. Я вошел и закрыл за собой дверь.

— Где твои стаканы?

Она показала, я распечатал бутылку и налил нам. Она сидела на кровати, я — на стуле. Бутылку я передал ей. Она закурила.

— Ненавижу эту дыру, Бенни. Почему мы больше не живем вместе?

— Ты начала бегать по улицам, крошка, я просто с ума сходил.

— Ты ж меня знаешь.

— Нуда…

Бетти вытащила изо рта сигарету и рассеянно сунула ее в постель. Я заметил дымок. Подошел и поднял ее руку. На комоде стояла тарелка. Я взял и принес ей. На тарелке засохла какая-то еда, похоже на тамале. Тарелку я поставил на кровать рядом с Бетти.

— Вот тебе пепельница…

— Ты же знаешь, я по тебе скучаю, — сказала Бетти.

Я допил стакан, налил еще.

— Слушай, меня через дорогу обсчитали с пятидесяти долларов.

— А откуда у тебя взялось пятьдесят долларов?

— Не бери в голову, появились. Этот сукин сын недодал мне сдачу…

— А чего ты ему не дал в морду? Испугался? Это Джимми. Бабы его обожают! Каждую ночь, как бар закроется, выходит на стоянку и поет. А они стоят вокруг и слушают, а потом одна какая-нибудь с ним домой едет.

— Вот кусок говна…

— В футбол играл за Нотр-Дам.

— Да что за срань? Ты на него тоже западаешь?

— Я его не перевариваю.

— Это хорошо. Потому что я счас пойду и рыло ему начищу.

— По-моему, ты боишься…

— Когда-нибудь видела, чтоб у меня очко играло?

— Я видела, как оно у тебя несколько раз проигрывало.

На это замечание я ничего не ответил. Мы бухали дальше, и беседа наша отвлеклась на что-то другое. Я ее особо не помню. Бетти — когда не бегала по улицам — была вполне доброй душой. Здравая, но попутанная, понимаете. Спилась окончательно. Я, к примеру, мог на день-два завязать. А она нет.

Грустно. Мы разговаривали. Между нами было такое понимание, от которого нам друг с другом было легко. Потом настало 2 часа ночи. Бетти сказала:

— Иди посмотри…

Мы подошли к окну, и внизу, на стоянке, был Джимми. Пел, конечно. Его слушали три девушки. Все очень смеялись.

Главным образом насчет моих 50 долларов, подумал я.

Потом одна села с ним в машину. Остальные две ушли. Машина минутку постояла на месте. Зажглись фары, заработал мотор, и он уехал.

Вот пижон, подумал я. Вот я фары не включаю только после мотора.

Я посмотрел на Бетти.

— Этот гондон и впрямь думает, что он ого-го. Я начищу ему рыло.

— У тебя кишка тонка, — ответила она.

— Слушай, — спросил я, — а у тебя под кроватью бита еще лежит?

— Ну, только я не могу с нею расстаться…

— Еще как можешь, — сказал я, отдавая ей десятку.

— Ладно. — Она выудила бейсбольную биту из-под кровати. — Надеюсь, выбьешь хоумран…

На следующую ночь в 2 часа я ждал на стоянке подпирал стенку бара, притаившись за здоровенными мусорными баками. С собой у меня была бейсбольная бита Бетти — старая «Особая Джимми Фокса»[34].

Ждать пришлось недолго. Появился бармен со своими девушками.

— Спой нам, Джимми!

— Спой нам свою какую-нибудь!

— Ну… что ж, ладно, — ответил он.

Снял галстук, сунул его в карман, расстегнул воротничок, задрал голову к луне.

Я человек, которого ты ждешь…

Я человек, которому даешь…

Я тот, кто не ведет поебкам счет…

Я тот, кого ты просишь: вставь еще…

…и еще…

…и еще…

Три девушки зааплодировали, засмеялись и столпились вокруг него.

— Ой, Джимми!

— Ох, ДЖИММИ!

Джимми сделал шаг назад и оглядел девушек. Те ждали. Наконец он произнес:

— Ладно, сегодня… Кэролайн…

Тут две оставшиеся девушки как-то поникли, исправно повесили головы и медленно ушли со стоянки, но, дойдя до бульвара, обе повернулись, улыбнулись и помахали Джимми и Кэролайн.

А та стояла — навеселе, покачиваясь на высоких каблуках. Хорошая фигурка, длинные волосы. Отчего-то казалась знакомой.

— Ты настоящий мужчина, Джимми, — сказала она бармену. — Я тебя люблю.

— Хуйня, сука, ты мне просто хочешь отсосать.

— И это, Джимми, тоже! — рассмеялась Кэролайн.

— И отсасывать ты мне будешь прямо сейчас- Джимми вдруг заговорил очень грубо.

— Нет, постой… Джимми, так слишком быстро.

— Раз любишь — соси.

— Нет, погоди…

Джимми был довольно пьян. Да и чего ему напрягаться? Фонарей на стоянке мало, но и не темно. А некоторые — уроды. Им нравится это делать у всех на виду.

— Вот счас, сука, и отсосешь…

Джимми рассупонился, схватил девушку за длинные волосы и пригнул ей голову. Мне показалось, что она подчинится. Она вроде уступила.

А потом Джимми завопил. Заверещал.

Она его укусила. Он вздернул за волосы ее голову и ударил — кулаком, по лицу. Потом заехал коленом ей между ног, она упала и осталась лежать без движения.

Вырубил, подумал я. Может, когда он уедет, оттащу ее за мусорные баки и сам выебу.

Еще как он меня пугал. Я решил из-за баков даже не высовываться. Сжимал дубинку Джимми Фокса и ждал, когда он уедет.

Он застегнулся и, пошатываясь, направился к машине. Открыл дверцу, залез и немного посидел. Потом вспыхнули фары, завелся мотор.