Джентльмен-повеса - Салли Маккензи

Когда Стивен узнает правду — когда все узнают правду, — у нее вообще не будет никаких шансов. Конечно, если она не решит пойти по обычному пути падших женщин.

— Нет, черт возьми! — К Стивену вернулась способность к связной речи. — Когда танцевала с Брентвудом.

Брентвуд. Энн снова почувствовала себя грязной.

А что делал Стивен, когда она терпела издевательства лорда Брентвуда?

Злость все же лучше, чем холодное болезненное ощущение полной безнадежности.

— Удивлена, что ты вообще меня заметил. Мне казалось, что ты полностью занят своей партнершей — твоей любовницей — леди Ноутон.

Стивен нахмурился:

— Это Брентвуд тебе сказал, что Мария — моя любовница?

Он назвал эту женщину по имени.

Энн прикусила губу. Она словно бы получила удар ножом.

«Дура! Какое тебе дело до того, что делает мистер Паркер-Рот? Ты и он — чужие люди. Вы сейчас вместе только из-за скандала и фальшивой помолвки. В конце сезона, или даже раньше, если получится, вы разойдетесь и больше никогда не встретитесь!»

Если бы Энн попыталась заговорить, она бы расплакалась. Поэтому она молча кивнула, но одна предательская слезинка все же скатилась по ее щеке.

Стивен погладил ее по щеке и стер слезинку. Его голос прозвучал тихо и почти нежно:

— Она была моей любовницей, Энн. Но уже давно ею не является. Мы расстались в феврале. Мне потребовалось время, но я все же понял, что она мелочная и алчная женщина.

Теперь он гладил ее голову. Не отрывая глаз от губ, он медленно, очень медленно склонился над ней. Энн почувствовала, как сильно забилось сердце, и началась болезненная пульсация в нижней части живота.

Энн потянулась к жилету Стивена.

— С тех пор в моей постели никого не было. — Он скользнул губами по ее лбу, потом по щеке. — В сердце тоже.

Губы Стивена коснулись ее губ. Только коснулись… Он не впился в ее рот, как сделал это Брентвуд на той ужасной вечеринке.

Энн хотелось, чтобы Стивен проявил больше настойчивости, но она заставила себя стоять спокойно. Если это ее единственный шанс, она решила им воспользоваться. Пусть она больше не девственница, но все же она совсем ничего не знала о физической стороне любви. Ей хотелось узнать, есть ли в этом что-то еще, кроме неловкости и боли, которые она испытала с Брентвудом. Нет лучшего способа этого выяснить, чем позволить Королю Сердец стать ее учителем.

Стивен запустил пальцы в ее волосы, стал вынимать оставшиеся там булавки и бросать их на ковер. И вот ее дикая рыжая грива, больше ничем не удерживаемая, укрыла ей спину.

— У тебя потрясающие волосы, — сказал Стивен, касаясь их лицом и целуя Энн в шею.

Энн почувствовала ноющую боль в груди и внизу живота. Ее охватил жар — казалось, тело вот-вот вспыхнет.

Она хотела обнять Стивена, крепко прижаться к нему, но усилием воли заставила себя стоять на месте. Она больше не бросится очертя голову вперед и не пропустит из-за своего невежества что-то чудесное. Она так надеялась, что свершится чудо.

Но было бы еще чудеснее, если бы на Стивене не было этого ужасного жилета.

Энн расстегнула верхнюю пуговицу на нем, и Стивен тихо рассмеялся.

— Вы, кажется, раздеваете меня, леди Энн? — прошептал он ей на ухо.

Ее пальцы на мгновение замерли. Быть может, она ведет себя слишком смело? Но в его голосе не было гнева. Наоборот, в нем чувствовались смешинки. Энн сглотнула и ухватилась дрожащими пальцами за вторую пуговицу.

— Тебе наверняка жарко.

Стивен начал покрывать легчайшими поцелуями нежную кожу за ее ухом, а Энн ощутила, как напряглись и стали твердыми соски.

— Ты права. Мне немного жарко. — Он выпрямился, чтобы ей легче было достать остальные пуговицы. — Спасибо, что подумала об этом. Мне определенно будет комфортнее с меньшим количеством одежды.

Энн храбро встретила его взгляд, но сразу отвела глаза и уставилась на пуговицы. Его взгляд казался слишком напряженным и проницательным. Если она проявит неосторожность, он сможет прочитать ее тайну по лицу. Она расстегнула последнюю пуговицу, распахнула жилет и погладила грудь мужчины, прикрытую только рубашкой. Так лучше. Не совсем хорошо, конечно, обнаженная кожа была бы предпочтительнее, но все же гораздо лучше.

— Ты хотела расстегнуть только эти пуговицы, Энн?

— Д-да. — Она знала, какие еще пуговицы он имеет в виду. Их было трудно не заметить. Ведь они начинались чуть ниже пояса, всего лишь в дюйме от ее пальцев. Его эрекция было очень сильной — пуговицы едва не отрывались. Расстегнуть их было бы актом милосердия. Но Энн еще не настолько осмелела.

— Жаль, конечно, но думаю, ты права. — Стивен снял жилет и бросил его на стул. — Знаешь, а ведь мне все еще жарко. Тебя оскорбит, если я сниму и рубашку?

У Энн пересохло во рту.

— Нет, — с трудом выдавила она. — Меня это не оскорбит.

— Превосходно! — Стивен сбросил галстук и снял рубашку.

Как он красив! Пламя камина играло на его широких плечах и мускулистых руках, освещало грудь.

Энн еще никогда не видела мужчину без рубашки. Брентвуд не потрудился раздеться, когда взял ее девственность. Тогда они были в саду барона Геддинга. Вероятно, ему не было жарко.

А жаль. Если бы он сбросил одежду, хотя бы частично, вид рыхлой белой плоти, возможно, помог бы ей прийти в себя, и она бы убежала. Хотя вряд ли. Она же считала, что влюблена без памяти. Когда Брентвуд повел ее в уединенный уголок сада, она была взволнована и возбуждена. Она считала его романтическим героем, а себя — смелой и отчаянной.

Энн не была отчаянной ни до рандеву с маркизом Брентвудом, ни после него — до сегодняшней ночи. Безрассудство вообще было не в ее характере. Но тогда ей только исполнилось семнадцать. Она была глупа и немного зла на отца, который снова позаботился о прибавлении в семье. Тем более что ухаживать за детьми предстояло ей.

Итак, она отправилась в кусты за лордом Брентвудом. Как только они добрались до местечка, со всех сторон укрытого густой растительностью, маркиз деловито прислонил ее к стене и, не теряя времени, стал грубо лапать и целовать. Его руки жадно шарили по ее телу, мяли грудь, тискали ягодицы. Энн честно старалась ощутить волнение и безудержную страсть, но это оказалось совершенно невозможно, поскольку одновременно она пыталась дышать, что удавалось не всегда. А потом неожиданно она почувствовала прохладный воздух на бедрах, и прежде чем смогла сказать хоть слово, что-то твердое вонзилось в нее в самом интимном месте между ног. Она оцепенела от резкой боли, но Брентвуду на это было наплевать. Он был слишком занят, двигаясь в ней.

Ну, по крайней мере, все закончилось быстро.

— Энн, с тобой все в порядке?

— Что? — Она моргнула. Дьявол, она снова позволила проклятой памяти увести ее в прошлое!